Через двадцать минут он был на месте. Помощь сюда ещё не подоспела. Вполне возможно, никто и не знал о том, что здесь произошло. Капитан Харт был тщеславным человеком и наверняка мечтал привезти станок лично, вот и поплатился за это.
Тела солдат лежали в тех же позах, засыпанные снегом. В этом году весной будет много немецких «подснежников». Сергей выбрался из грузовика и подошёл к «Панцеру». Осмотрел его, скользнул по нему в механике. Попробовал запустить двигатель. Не получилось. Застыл движок. «Хорьх» и мотоциклы были в таком же состоянии. Зря он сюда приехал, погибла техника. Ещё бы, на таком-то морозе. Градусов сорок, наверно, вон какой кусачий. Просто чудо, что он «Опель» не заморозил, пока с Ванькой в снежки играл.
С досады Крутояров пнул трак. Отошёл, посидел, на крыле «Хорьха». Теперь придётся надеяться только на свои два патрона. Да нет, с двумя патронами — это сразу петлю на шею надевать. Надо оружия раздобыть. И технику. Но где её найти?
Ну ладно, шмайсер и магазины к нему он найдёт. Неизвестно, будет ли автомат работать, если вырыть его из-под снега, но попробовать всё же стоит. Не так долго оружие под снегом лежит, ничего с ним не сделалось. А вот с техникой засада. Хотя бы этого бронемонстра запустить, это было бы подспорье.
Крутой ещё несколько раз пробовал запустить моторы «Панцера», мотоциклов и «Хорьха», но у него ничего не выходило. Бросив эту затею, он, походив среди занесённых снегом трупов, отыскал автомат и несколько магазинов к нему. Пробежался по узлам оружия в механике — всё в рабочем состоянии, заряжай да стреляй. Стрелять было не в кого.
Зарядил автомат, повесил его на шею и направился к «Опелю». В любом случае, огневой мощи это ему добавило лишь на пару пуков. Нужен танк. Или на худой конец ещё один грузовик, чтобы отвлечь внимание от своей персоны. Если даже и удастся деморализовать фашистов фокусами с техникой, обязательно найдётся кто-нибудь, кто долбанёт дрыном по голове. А тут будь ты хоть волшебником, ничто уже не поможет. Против лома нет приёма.
Сергей хлопнул дверью и на медленной скорости двинул вперёд, объезжая замёрзшую технику. Обогнув дом, вернулся на дорогу. Не торопясь поехал в сторону Александровского дворца. Нужно что-то срочно придумать, но, как назло, в голове ни одной дельной мысли. Хотя бы тракторишко какой завалящий под рукой оказался. Да нет, даже если трактор сейчас и встретится, на нём до Александровского дворца пока доедешь, уже и Берлин возьмут. Нужно что-нибудь быстрое. Тяжёлое и быстрое. И скорострельное. Но он ничего не ощущал. Возможно, это к лучшему, ведь значит, что его никто не хватился и не ищет.
Крутояров держал в руках дёргающийся руль, всматривался в снежную круговерть и тихо матерился. Тупо ныл бок, пропоротый капитаном. Состояние вроде нормализовалось. По крайней мере, доза амфетамина взяла верх, и он снова ощутил прилив сил, хотя, если здраво рассуждать, откуда им взяться, силам-то.
Иногда сознание цеплялось за какую-то конструкцию, он вздрагивал и резко поворачивал голову. Но оказывалось, что это или заброшенный трактор, или опрокинутый ещё осенью автомобиль. Той осенью много машин было скинуто с дорог, когда немецкая бронетехника расчищали путь своим пехотинцам.
Настроение было хорошим. Скоро он доберётся до рукописи и, вернувшись назад, наконец, сможет сделать всё, о чём мечтал. К тому же, Сергей понимал, что в нём рождается какое-то новое чувство. Он становился другим. Или уже стал. Ведь ещё вчера, да, ещё вчера, фиг бы он полез кому-то помогать за просто так. Он не был законченным эгоистом, но своя рубашка ближе к телу, и пошли к чёрту все, кто просят о помощи, так думалось ещё вчера. И даже сегодня утром. Но сейчас Крутояров другой. И ему было приятно думать о том, что вот, есть на этом свете маленький человечек, который остался жив благодаря ему, да ещё и продолжит дело самого Беляева. Крутой вспомнил о дневнике писателя и сунул руку за пазуху. Тетрадь была там.
Внезапно сознание его скользнуло по рабочему механизму где-то невдалеке. Шестерни скрежетали, поршни стучали в цилиндрах. Башня крутилась в разные стороны как голова неведомого зверя. Этот танк был близнецом замёрзшего «Панцера». И, видимо, ехал на поиски своего пропавшего братца. Немного погодя в «поле зрения» Сергея попал второй бронированный зверь.
Техника ещё достаточно далеко для того, чтобы установить плотный контакт. Взять управление на себя сейчас не выйдет, только насторожит танкистов. Нужно подпустить их поближе.
Сергей свернул в проулок и, проехав ещё метров двадцать, развернулся, едва не застряв в сугробе — всё-таки «Опель-блиц» не был рассчитан на подобные маневры. Вернувшись, выезжать на дорогу не стал, остановил грузовик и принялся ждать. Вскоре тарахтение двух «Панцеров» стало слышно отчётливо. Ещё немного, и Крутояров уже смог бы взять их под контроль. Он никогда раньше не делал такого и не был уверен в исходе. Но во всём теле ощущался такой прилив сил, что казалось, он сможет перевернуть мир без всяких рычагов. Если раньше он только и мог, что поджечь зажигалку или застопорить движок, то сейчас чувствовал себя гораздо сильней.
«Забрался» в первая машину, осмотрелся в ней, потрогал все шестерни, все рычаги. Затем проник и во второй танк. Проник в каждую деталь, ощутил себя бронеконем. В груди заискрилось новое чувство. Он представлял себя чуть ли не владыкой планеты. Вся техника мира подвластна ему. Ведь с этим даром столько дел можно наворотить.
Техника почти подъехала к проулку, где стоял «Опель». Сергей перехватил управление и сбросил скорость. Он чувствовал, как оба механика пытаются дёргать рычаги, как лихорадочно давят они на педали. Усмехнулся. Теперь «Панцеры» живут своей жизнью, отстранившись от экипажей. Это танки, которые живут сами по себе.
Внутри железных гробов царила паника, экипажи начинали понимать, что всё это значит. Машины стали синхронно разворачиваться, потом остановились. Четыре человека бились в истерике, пытаясь выбраться наружу из металлических контейнеров. Но люки оказались заклинены.
Сергей никогда не убивал ради удовольствия. И старался не лишать жизни других, если можно этого избежать. Но однажды он уже поплатился, и на сей раз решил в гуманиста не играть.
Вышел из кабины и подошёл к ближней машине. Запрыгнул на броню. Прежде, чем открыть люк, достал из кармана гранату, вывинтил детонатор. Рванул его, встав на колени, распахнул люк да швырнул гранату внутрь. Крышка захлопнулась. Паника внутри металлической коробки достигла апогея. Танкисты бились как умирающие рыбины на берегу. Затем глухо хлопнуло, броня под коленями дрогнула. Фашисты замолчали. Навсегда. Крутояров не боялся повредить технику. «Яйца» были слабенькими противопехотными гранатами, навряд ли они могли что-нибудь там покорёжить.
Со вторым экипажем он поступил так же. Ни особой радости от содеянного, ни жалости к погибшим людям не почувствовал. Война есть война. А для него ещё и работа.
Представил, что сейчас «Панцеры» изнутри напоминают две банки тушёнки в собственном соку, и поморщился. Всё же мясником не был и крови не любил.
Спрыгнул в снег, вернулся к автомобилю. Снова скользнул в механике по желязакам, сначала по одной, а потом по второй. Стронул их с места. Удостоверившись, что они вроде бы подконтрольны ему, двинул следом за ними свой «Опель». Управлять сразу тремя объектами было тяжело, и в итоге оба танка и автомобиль, как пьяные, заруливали то на одну сторону дороги, то на другую. Теперь перед Сергеем стояла другая задача — как довести эту хмельную армаду до Александровского дворца и при этом не убиться.
После того, как один едва не съехал с дороги, снеся пару дорожных указателей, Крутояров придумал новый способ управления. Он просто синхронизировал управление «Панцерами». Теперь они ехали друг за другом, и задний был попросту привязан к переднему. Конечно, в случае чего пришлось бы сразу разорвать синхронизацию, но пока ничего непредвиденного не происходило, и можно было управлять ими таким макаром.
Сергей вырулил на Садовую улицу, стараясь, чтобы танки не съехали с дороги. Проехав метров сто, прикинул, что если ехать по Средней улице, то с неё выезд будет прямиком в ворота Александровского дворца. Без всяких поворотов и, значит, без снижения скорости. Если танчики разогнать как следует, то они сметут ворота как картонные. А там только и останется, что с эскортом подкатить ко дворцу и найти лейтенанта… как там его? Лейтенанта Зильбермана. Рукопись у него. В крайнем случае, он должен знать, где её искать. Крутояров был уверен, что капитан Харт не соврал. Он чувствовал это.
Доехав до первого проулка, перебрался на улицу Среднюю. К тому времени он уже освоился с управлением — хоть ещё пару танков подключай. «Панцеры» ехали ровно, особо не дёргались. Раза два навстречу попадались крытые тентом грузовики, перевозившие какие-то грузы. Никто на него внимания не обращал.
Прибавил скорости «Панцерам», и скоро те уже выжимали весь свой невысокий потенциал. «Опель» пристроился в хвосте, и оставалось только ждать встречи с лейтенантом Зильберманом.
Однако не всё вышло гладко. Впрочем, сегодняшний день был абсолютно не гладким, и ждать каких-то-то милостей от него Сергей не собирался, а вот какой-нибудь очередной пакости — это всегда пожалуйста.
Едва только «Панцеры» набрали крейсерскую скорость и, дрожа, трясясь и громыхая, взяли железный курс на Александровский дворец, впереди промелькнул ночной патруль на тупорылом кюбельвагене. Что-то они заподозрили, или умудрились увидеть, что за рулём машины сидит не немецкий водитель, а русак в рваном бушлате. Закричали, приказывая Сергею остановиться. Но сейчас его могла остановить только атомная бомба. Он показал им жест, который его поколение выучило благодаря американским боевикам, и прибавил скорости. Послышись выстрелы. В зеркале Крутой видел, как кюбельваген резко развернулся и с него едва не снесло тент порывом ветра. Несколько ярких вспышек распороли снежную метель. Раздались гулкие хлопки. От заднего борта полетели щепки.