– Если честно, то они меня бросили. Однажды пришел к улью, а там пусто. Все пять тысяч пчел улетели. Королева улетела и подданных своих забрала. Обидно. Я же их заселял, дом им купил, кормил их. Они взяли и улетели. Тогда я сказал себе, моей вины нет, это все они.
Я засмеялась.
– Конечно, они.
– А когда ушла жена, то там уже был виноват я.
«Как же с ним хорошо», – вдруг пронеслось у меня в голове. Я еще несколько минут поварила макароны, потом достала одну штучку вилкой и попробовала.
– Аль денте, – произнесла я. – Готово.
Откинула макароны на дуршлаг, переложила в глубокую миску и поставила на стол. Когда села, Эндрю открыл вино и наполнил бокалы.
– За что будем пить? – спросил гость.
– Ваше вино, вам и решать.
Он на секунду задумался и произнес:
– Предлагаю выпить за одиночество.
– За одиночество?
– Если бы не одиночество, вы не пригласили бы меня на кофе.
– Ну, если уж на то пошло, то надо выпить и за мой «фиат». Будь у меня внедорожник, у вас не было бы повода ко мне заехать.
Он улыбнулся.
– Хорошо, тогда за «фиат». Да не придется ему никогда противостоять машине большей, чем он сам.
– Аминь, – подхватила я.
Мы чокнулись и выпили. Вино оказалось восхитительным, с фруктовыми нотками, с тонким ароматом шоколада и аниса. Идеальное для нашего ужина.
Какое-то время мы молча ели. Не знаю почему, но я вдруг засмущалась. Последний раз была на свидании больше десяти лет назад. Но свидание ли это?
– Вы превосходно готовите, – нарушил тишину Эндрю. – А как иначе. Это же ваша профессия.
– Спасибо.
– Любите готовить? Ну, знаете, как бывает, работа может быть страстью, а может так осточертеть, что смотреть на нее тошно.
– Нет, я люблю.
Он улыбнулся и кивнул.
– А вы готовите?
– Бывает. Последнее время, правда, питаюсь в основном не дома, поэтому за сегодняшний ужин особое спасибо.
– Вас всегда называют Эндрю? – полюбопытствовала я. – Или, может, друзья зовут вас Энди?
– Никогда, если хотят и дальше со мной дружить.
Я рассмеялась.
– Полезно иметь имя, которое можно сократить. Бывает кто-нибудь звонит в офис и, чтобы обойти секретаря, говорит, мол, я друг Энди. А она ему: «Если бы вы и правда были друзьями, то знали бы, его никто и никогда не зовет Энди. Всего доброго!»
– Значит, такой секретный пароль?
– Точно. А вы? Вас действительно зовут Мэгги или это сокращенно от Маргарет?
– Ни то, ни другое, – ответила я. – Все очень запутано. На самом деле меня зовут Агнета.
– Агнета. Похоже на норвежское имя. Какая-то семейная традиция?
– Это шведское имя. И не имеет ни малейшего отношения к семье. Отец фанател от группы «АББА». Знаете «АББУ»?
Эндрю кивнул.
– Агнета, симпатичная блондинка.
– Отец был от нее без ума, вот и меня назвал так же. В Орегоне имя не прижилось, все стали звать меня просто Эгги. Потом я переехала сюда, оказалось, что в Юте так называют университетские спортивные команды. Все, кому не лень, подкалывали меня, сравнивая с их талисманом, синим быком. Я терпела целый год, но потом сдалась и добавила к имени букву «М». Говорю же, все очень запутано.
– Всегда воспринимал имена как нечто эфемерное, – поделился Эндрю.
– Серьезно?
– Абсолютно. У каждого должно быть как минимум еще по паре запасных имен.
– Думаете?
– Уверен. Так как мне вас называть?
– Мэгги, – воскликнула я, радуясь такому вопросу.
– Мэгги так Мэгги.
Мы снова замолчали и начали есть, и вдруг я решилась спросить.
– А можно узнать, что случилось с вашим браком?
– С браком? – вздохнул он. – Наверное, она поняла, что я не так хорош, как ей думалось.
– Значит, у нее были неоправданно завышенные ожидания.
– Спасибо, – улыбнулся он. – Я пытался ей это объяснить. Но она была непреклонна.
Я засмеялась.
– Простите.
– Я должен был это предвидеть. Нельзя связывать свою жизнь с человеком красивее тебя. По общепринятой шкале привлекательности она обходила меня на полтора пункта.
– Общепринятая шкала привлекательности? Даже не знала, что такая существует.
– Еще как существует. Ее разработку спонсировал фонд Коко Шанель «Внешность прежде всего». – Я снова рассмеялась. Эндрю не унимался. – Вот будь я чуточку поумнее, встал бы сейчас и ушел, потому что вы впереди меня как минимум на пункт с четвертью.
Я усмехнулась.
– Всего на пункт с четвертью? То есть вы хотите сказать, что ваша бывшая жена красивее меня?
Эндрю скривился.
– Вот черт. Снова говорю лишнее. Нет же, пожалуй, я немного преувеличил насчет нее.
Я примирительно улыбнулась.
– Мне с вами хорошо.
– Очень этому рад. После меня она вышла за богатого мужика, вылитый Джордж Клуни в молодости. Она всегда искала БЦП.
– Что еще за БЦП?
– Более ценное предложение.
– Ясно. – Я отправила в рот очередную порцию макарон и запила их вином. Пожалуй, в Клайве я тоже видела для себя БЦП. – Кстати, по мне, так вы намного симпатичнее Джорджа Клуни.
– Ну вот, теперь вы потеряли всякое к себе доверие. Но все равно спасибо, что попытались утешить.
– Я не утешаю, я действительно так думаю.
– Ну, спасибо, – отозвался он. – Сколько пунктов набирает ваш бывший по шкале привлекательности?
– Клайва, моего бывшего, скорее, можно сравнить с Кеном, куклой, если вас это устроит.
– Вас устраивало? – задал он вопрос.
– Думала, что да.
– А сейчас?
Я улыбнулась и покрутила в бокале вино.
– Не люблю гладко выбритых мужчин.
Было похоже, что Эндрю задумался.
– Если он Кен, кто тогда я?
– Вы солдат Джо. Тот, который с бородой.
– Зачет, – с облегчением выдохнул он. – У меня был такой солдатик в детстве. С настоящими волосами. И мог держать что-нибудь в руках.
– Всегда хотела иметь мужчину, умеющего держать что-нибудь в руках.
Эндрю рассмеялся.
– К слову сказать, сколько вы были женаты?
– Девять лет. Но наш брак был обречен с самого медового месяца.
– Почему?
– Это был полнейший ужас. Клайв хотел увезти меня на Тайвань, он был там миссионером. Мне лично хотелось чего-то более романтичного, но муж настоял на своем.
Сначала отменили рейс из Сан-Франциско, и мы четырнадцать часов просидели в аэропорту. Потом нам пришлось лететь через Японию, где мы застряли из-за тайфуна. В итоге, четыре дня прождали в токийском отеле, а потом полетели обратно, потому что все сроки уже вышли, и Клайв приступил к новой работе. С самого начала все было против нас.
– У меня медовый месяц прошел еще хлеще, – начал Эндрю.
– Похлеще тайфуна?
– О, да, – закивал он. – У нас с Джеми был самый отвратный медовый месяц. Настолько отвратный, что об этом можно книгу написать.
– Какую книгу?
– Трагикомедию.
– Звучит интересно. Расскажите.
– Ну, ладно, слушайте. Джеми мечтала провести медовый месяц на Бора-Бора. Вы наверняка видели эти картинки – чистейшая изумрудная вода, белые песочные пляжи, соломенные хижины.
– И я бы не отказалась.
Он улыбнулся.
– Одним словом, мечта. Но я пошел еще дальше и достал нам билеты на частный остров. Добраться туда можно было только на лодке.
– Прям как в сказке, – снова не удержалась я.
– Мне тоже так казалось, – подхватил Эндрю. – Когда наша лодка уже подплывала к берегу, мы увидели, что на причале стоит женщина в розовых ковбойских сапогах.
– В ковбойских сапогах?
– Причем розовых. И все, больше на ней ничего не было.
– Ничего себе.
– Выглядела она как модель. В смысле, будто ее отфотошопили. И тут вышла еще одна такая же. Оказалось, мы прибыли на остров в то время, когда «Плейбой» снимал там новый выпуск журнала «Девушки с Бора-Бора». Они оккупировали почти весь остров. Каждый ресторан, каждый пляж, никакого тебе дресс-кода. Ни маек, ни обуви, ни проблем.
– Бьюсь об заклад, вы себя возненавидели.
– Еще бы, – согласился он. – Мы приехал на медовый месяц. Джеми постоянно твердила, что чувствует себя куском мяса. Я же, оказавшись в таком щекотливом положении, пытался делать вид, будто ничего не замечаю. В итоге, почти весь отпуск мы просидели в номере. Джеми не отходила от зеркала и обвиняла меня в том, что я заглядываюсь на других женщин. Она потом со мной еще несколько дней не разговаривала.
– И правда, – согласно закивала я, – ситуация похлеще тайфуна.
Он отпил вино, потом снова посмотрел на меня.
– Можно спросить про разрыв с мужем? Отвечать не обязательно.
– Не думаю, что у вас есть такие вопросы, на которые я бы еще не отвечала.
– Просто интересно, кто подал на развод: он или вы?
– Я. Но из-за него.
– Изменил?
– Если бы все было так просто. Он переплюнул всех. Точно ничего не слышали о моем муже?
Эндрю покачал головой.
– Клайв Уолтер? Не припоминаю.
– У него не просто другая женщина, у него целая семья в Колорадо.
Собеседник нахмурился.
– Где именно в Колорадо?
– В Торнтоне.
– В моем Торнтоне?
Я кивнула. Он на секунду задумался, а потом добавил:
– Стойте-ка. Не тот ли это политик…
– Член городского совета.
Эндрю вздохнул.
– Кажется, я все же что-то слышал. Мне очень жаль.
– Просто все это так унизительно.
– Для него.
– Не только. Люди считают меня либо неудачницей, либо дурочкой.
– Какие люди? – Он озадаченно взглянул на меня.
– Ну, эти. – Я неопределенно махнула рукой. – Все.
– Общество хотите сказать?
– Оно самое.
Эндрю положил салфетку на стол.
– Вы же понимаете, общественное мнение всего лишь туман? Сегодня ты герой, а завтра неудачник, и наоборот. Громче всех обычно кричат те, у кого жизнь не задалась. Вот они-то и радуются, когда у других дела идут хуже, чем у них.
К тому же толпа, как золотая рыбка, не в состоянии долго удерживать внимание на чем-то одном. Случившееся кажется вам сейчас чуть ли не концом света, но на самом деле, вы просто оказались на траектории движения урагана. Поверьте, они уже переключились на новый скандал.