Лодка подплыла к пляжу и не остановилась, пока не уткнулась корпусом в песок. Мы один за другим спустились через нос на берег. Я постаралась высадиться после блондинки. Не хотелось, чтобы она и тут увязалась за нами.
Безупречно чистый, мягкий, теплый песок был обрамлен красивейшими каменными образованиями, которые, словно скульптуры, поднимались над пляжем.
Эндрю перенес наши вещи на свободное место ярдах в тридцати от воды. Мы разложили пляжные полотенца и намазали друг друга кремом от загара. Следующие два часа мы плескались, ныряли на Пляже любви, но когда людей прибавилось, пришлось перебраться на менее оживленный Пляж разлуки, где мы продолжили нежиться на солнышке и в уединении съели привезенный с собой ланч. У местных торговцев купили спелые манго, сок маракуйи. Короче говоря, отдыхали на полную катушку.
Назад, на пляж Медано, наша лодка вернулась уже к закату. На пирсе ждала блондинка со своим ухажером. Они пригласили нас выпить на свою виллу – девушка показала пальцем на гору. Их вилла была всего вполовину меньше того комплекса, где остановились мы. Эндрю поблагодарил новых знакомых, но вежливо отклонил приглашение, объяснив отказ тем, что у нас медовый месяц.
– Поздравляю, – обрадовался мужчина. – Надеюсь, вы как можно дольше задержитесь на Пляже любви. Пляж разлуки слишком дорого обходится.
Блондинка молча пожирала Эндрю глазами.
– Медовый месяц? – спросила я, когда мы пошли.
– Просто хотел им вежливо отказать.
Мы по-простому поужинали в небольшом баре под названием «Баха-Кантина»: заказали суп из морепродуктов в хлебных мисках, креветки в кокосовом кляре и мои любимые тако с рыбой.
В кондо вернулись уже затемно. Я немного сгорела и устала, но была счастлива. В квартире стояла прохлада – все это время работал кондиционер.
Я быстренько приняла душ, чтобы смыть с себя соль с песком, и вышла к Эндрю на патио. В воде, как на полотнах Ван Гога, блестела луна. На улице хорошо дышалось – воздух был умеренно влажным.
– Какие планы на завтра?
– Я подумал, после такого путешествия лучше отдохнуть. Выспимся, съездим в магазин, пообедаем, а после обеда я забронировал время в спа-салоне «Эсперанса». Это один из лучших спа в Латинской Америке.
– День ото дня лучше, – восхитилась я.
– Даже лучше, чем в Юте?
– Где это? Никогда не слышала.
Эндрю усмехнулся.
– Будешь клубничный дайкири[27]?
– Буду.
– Сейчас вернусь.
Он встал и пошел на кухню, пока его не было, я любовалась раскинувшимся внизу городом. Минут через пять Эндрю вернулся с двумя бокалами, на ободках красовались половинки лайма. Один бокал он протянул мне и уселся рядом.
– Спасибо. А я все смотрю на воду и жду, когда оттуда появятся ноги кальмара.
Он захохотал.
– Не ноги, а щупальца. Прости, что напугал. Не хотел, чтобы ты боялась воды.
– Значит, все правда?
– Каждое слово.
– Та блондинка, кстати, положила на тебя глаз.
Он удивленно поднял брови.
– Ерунда, это она по-дружески.
Я отпила дайкири и добавила:
– Ну да, ну да. Задержись мы там чуть дольше, она оказалась бы у тебя на коленях. Так хотелось заехать ей по физиономии.
– Рад, что сдержалась, – сказал Эндрю. – Мужик этот точно мафиози. – Он сделал небольшой глоток и поставил бокал на стол. – А мне приятно, когда ты ревнуешь.
– Это не ревность, – лукаво возразила я. – Ну, если только чуть-чуть.
Он снова взялся за бокал.
– Хочешь попробовать? У меня безалкогольный.
– Пьешь безалкогольный дайкири?
Эндрю кивнул.
– Я уже заметила, ты почти не пьешь.
– Раньше пил. Особенно, когда дела шли плохо. – Он печально посмотрел на меня. – Тогда все шло плохо.
– Что все?
– Брак. Семья. Бизнес. Все, что было для меня важно.
– Мне жаль, – сказала я. – Но сегодня у нас был просто великолепный день. Еще раз спасибо, что уговорил меня на эту поездку.
– Я знал, что тебе здесь будет лучше, – ответил он. – И мне.
– Ты хорошо меня знаешь.
– Хотелось бы.
Я посмотрела на залив, потом закрыла глаза и подставила лицо теплому ветру, позволив ему растрепать волосы. Глубоко вдохнула и поняла, все будет хорошо. Помолчав несколько минут, снова заговорила.
– Как давно я не была такой…
– Какой?
– Счастливой. – Я посмотрела ему прямо в глаза, вдруг слова вырвались сами собой: – И влюбленной.
Он, не отрываясь, глядел на меня. Мне вдруг стало не по себе.
– Прости, я…
– Я хотел сказать то же самое, – произнес он. – Просто ты меня опередила.
Его слова радостью разлились по всему моему телу. Поставила бокал и уютно устроилась у него на коленях. Мы просидели так почти час, пока я не сказала:
– Я так устала. Наверное, пора идти спать.
Он поцеловал меня в лоб.
– А я еще посижу. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Мы поцеловались, и я пошла к себе. Уже лежа в кровати, никак не могла поверить, что призналась ему в любви. Надеюсь, ничего не испортила.
Глава двадцать пятая
Познакомившись с Эндрю, я приняла его за привлекательного простака, который зарабатывает на жизнь продажей елок. Но не тут-то было. Да, он привлекателен, но кроме того, еще умен, космополитичен и, возможно, богат. Он не только оплатил мои билеты и проживание, но еще кормит, развлекает за свой счет. Сегодня мы ходили в спа «Эсперанса». Кажется, это слово пишется именно так. Очередной день блаженства. Блаженства и наслаждения.
Несмотря на предложение Эндрю выспаться, проснулась я рано. Эндрю, должно быть, совсем вымотался, потому что, заглянув в его комнату, увидела, как он, растянувшись поверх одеяла, мирно похрапывает.
Я натянула прогулочные шорты, майку на бретельках и вышла прогуляться, сначала вокруг комплекса, потом спустилась к самому пляжу и вернулась обратно. По пути мне попался сад кактусов с более чем тридцатью видов этого растения. Даже не представляла, как кактусы, оказывается, красивы. Для меня это всегда были лишь колючки, к которым не стоит приближаться. Возможно, здесь кроется метафора.
Когда я вернулась в кондо, Эндрю уже сидел на патио и потягивал кофе.
Увидев меня, он улыбнулся:
– Где ты была?
– Просто гуляла. Ходила до пляжа и обратно.
– А я было испугался, что ты сбежала от меня с другим мужчиной.
Я подошла, села к нему на колени и поцеловала.
– Мне тоже приятно, когда ты ревнуешь.
Уже через полчаса мы были в центре города. Машину оставили чуть левее от mercado. Кругом было полно туристов, они переходили от одного уличного торговца к другому, входили и выходили из магазинов одежды и ресторанов. Мы немного побродили вокруг, оказались на блошином рынке, раскинувшемся на несколько акров. Его наполняли торговцы, они продавали гончарные изделия, одежду, дешевую бижутерию, электронные безделушки, всякую дребедень, обычно популярную у туристов. Я ничего не купила, только фруктовый лед и шляпу, потому что солнце пекло нещадно.
Погуляв по блошиному рынку, мы направились к пристани, нашли уютное местечко в тени пальмы и присели отдохнуть.
– Как здесь много лодок.
– Однажды я их все посчитал, – сказал Эндрю. – Это, конечно, ничего не значит, так как их количество меняется каждый час. Но тогда я насчитал сто сорок семь штук.
– И что заставило тебя это сделать?
– ОКР, обсессивно-компульсивное расстройство. Я всегда все считаю. Наверно, поэтому и занялся финансами.
– Ты когда-нибудь выходил в море?
– Раньше да, – поделился он. – Причем часто. Когда у меня была лодка.
– У тебя была своя лодка?
Он кивнул, и лицо его приняло ностальгический вид.
– Тридцать пять футов в длину. Я назвал ее «Встреча».
– «Встреча»?
– Да, удобное название. Уехал отдыхать, а секретарь говорит клиентам: «Он на встрече».
– Умно, – усмехнулась я.
– Отличная была лодка. Когда дела пошли плохо, пришлось ее продать, – вздохнул он. – У меня есть мечта: поселиться на пенсии где-нибудь у моря и купить себе рыбацкую лодку, небольшую, но чтоб на ней можно было выходить в открытое море. Как Хемингуэй.
– Хемингуэй-писатель?
Эндрю кивнул.
– Хемингуэй любил море. У него был тридцативосьмифутовый катер, который он назвал «Пилар» в честь своей второй жены. Он был заядлым, совсем незаурядным рыбаком. Говорят, всегда брал с собой на борт пистолет-пулемет Томпсона, чтобы стрелять в акул, если они вдруг решат полакомиться его добычей.
Как-то раз они с другом поймали марлина, тянувшего на тысячу фунтов – крупнейший улов для обоих. Пока друзья пытались затянуть рыбину на лодку, приплыли акулы. Хемингуэй достал свой томми-ган и давай по ним палить, но план его не сработал. Кровавое месиво в воде приманило сотни голодных акул. В итоге рыбакам досталась лишь половина такого дорого сердцу улова.
Дружба кончилась, приятель обвинил Хемингуэя в том, что из-за его стрельбы он потерял самую большую из пойманных им рыб. С другой стороны, весь остальной мир от этой истории только выиграл, так как она легла в основу книги «Старик и море».
– Ты столько всего знаешь, – восхитилась я.
– Много читаю.
– Меня всегда удивляла связь между мужчинами и лодками.
– Меня тоже, – согласился он. – Может, страсть к путешествиям заложена в нас природой, а море – последний жизненный рубеж.
– У тебя тоже тяга к странствиям?
– Иногда я мечтаю просто исчезнуть, – не глядя на меня, тихо произнес Эндрю.
Я снова посмотрела на море.
– У моего отца была похожая лодка. – Я показала на элегантное, двадцати с лишним-футовое судно, стоящее прямо напротив нас. – Насколько помнится. Я видела ее всего лишь раз.
– Почему?
– Она была не для нас. Он купил ее на страховые выплаты после смерти мамы. С тех пор я редко его видела.
Следующие полчаса мы просто наблюдали, как лодки приходят к пристани и отходят от нее.