– Знаю, – тихо сказала я. – Все очень сложно.
– Я не боюсь сложностей. Не понимаю только, в чем провинился. От этого становится страшно.
– Ты ни в чем не виноват, – проговорила я и медленно выдохнула. – Просто я испугалась. – Я посмотрела ему в глаза. – Испугалась, что снова станет больно. В моей жизни без того слишком много боли.
Он растерянно смотрел на меня.
– Ты думаешь, я сделаю тебе больно? Почему?
– Не знаю.
Эндрю наклонился поближе.
– Скажи мне.
– Боюсь, – сглотнула я.
– Чего боишься? Потерять меня? Но ты и так уже потеряла.
– Ладно. Расскажу тебе. – На глаза у меня навернулись слезы.
Эндрю снова сел на стул.
Я глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами.
– Все началось в последний день в Кабо, когда ты попросил принести паспорта. В том ящике лежал счет за электричество. Никак не могла понять, почему он выписан на твое имя. Потом до меня дошло: это твой кондо, ты мне лгал. – Я опустила глаза. – А значит, можешь скрывать что-то еще.
Эндрю на секунду задумался.
– Потом я забыл сказать, что лечу в Денвер. – Он отпил кофе, посмотрел на меня и добавил: – Раньше кондо действительно частично был моим. Сейчас он принадлежит брату.
– Мне надо было просто спросить.
Выражение его лица не изменилось.
– Но это ведь не все, так?
– Так.
– Ну так говори все до конца.
Казалось, он просит меня шагнуть с высоченного обрыва. Я понимала, что как только переступлю черту, обратного пути не будет.
– Пожалуйста, – сказал Эндрю. – Дай мне возможность все объяснить.
Я поднялась, сходила в комнату за газетной статьей, которую дала Карина, вернулась и положила ее перед ним.
Эндрю поднял листок, прочитал и отодвинул в сторону.
– Теперь все ясно. – Он посмотрел на меня, его глаза помрачнели. – Думаешь, это я?
– Здесь твоя фотография.
– Ты внимательно прочитала статью?
– Да.
– Читала ту часть, где говорится, что выйти по УДО он сможет только через два года? – Он пододвинул статью ко мне. – Взгляни на дату. Двух лет еще не прошло. Мужчина, который запечатлен на фотографии, все еще в тюрьме. – Эндрю вздохнул. – Это мой брат. Мы однояйцевые близнецы. Через восемь дней он будет освобожден условно-досрочно. На девятый день.
Я потеряла дар речи.
– У тебя есть близнец?
– Причем однояйцевый, – подтвердил он.
Как я могла быть такой дурочкой?
– Пять лет назад мы с братом начали совместный бизнес. «Хилл Бразерз Менеджмент». Это была венчурная компания. Мы собирали деньги для стартапов – рискованных, неосуществимых предприятий. У нас отлично получалось, но мозговым центром был Аэрон. У него был особый нюх.
В первый год мы вложили деньги в проект, который не очень-то нравился инвесторам – это был такой пластиковый приборчик, который разделяет провода телефонной зарядки. Все вышло просто отлично. Намного лучше, чем мы надеялись. Наш клиент продавал их через интернет миллионами по пять долларов за штуку. К тому времени на рынке начали появляться и другие версии, но он продал больше двадцати миллионов этих ерундовин.
– У меня тоже такая есть, – вставила я.
– Знаю, заметил в тот вечер, когда привез тебе елку, – сказал он, уселся поудобнее и продолжил: – Мы прилично поднялись. Все, кто был в деле, неплохо зарабатывали. Только есть люди, которым всегда мало. Инвесторы стали жадничать, а так как Аэрон от сделок получал больше всех, они устроили переворот и выперли его из собственной же фирмы. Не нас обоих, а только брата.
– Как им удалось?
– Долго рассказывать, – не стал вдаваться в подробности Эндрю. – Короче, Аэрон был излишне доверчив. Ему и в голову не приходило, что люди, ради которых он столько сделал, первыми от него откажутся.
У меня защемило сердце. Он будто бы говорил обо мне.
– На этом беды не закончились, через неделю стало известно, что жена закрутила роман с одним из инвесторов. Все, кому брат доверял, от него отвернулись. Все.
Ему было очень плохо, но он не сдался. Открыл новую фирму. Свою собственную. Зная о прошлых достижениях, инвесторы пачками несли деньги. Тут все пошло наперекосяк. Огромные суммы и сломленный дух – вещи несовместимые. Дела шли плохо. Аэрон начал пить. Когда новые проекты перестали приносить прибыль, брат стал выводить деньги на офшорные счета. Прежде чем его поймали, он слил уже больше тридцати миллионов.
– А как его поймали? – поинтересовалась я.
– Сам сдался. Он ведь не мошенник. – Эндрю медленно выдохнул. – Первая компания быстро загнулась. Что и неудивительно. Ведь Аэрон был ее мозгом. Уже вскоре после его ухода они с трудом сводили концы с концами. После того, как все СМИ протрубили о судебных разбирательствах, фамилия Хилл стала не просто грязной, она стала ядовитой. Поэтому я и уехал из штата. Там мне нечего было больше делать.
Я молчала, переваривая услышанное.
– Как дела у твоего брата сейчас?
– Так же хорошо, как у любого, кто сидит в тюрьме. Слава богу, это не колония, где отбывают срок матерые преступники, но все равно тюрьма… – Он вдруг разволновался. – Кроме меня, у него никого нет. Мне разрешается навещать его только раз в неделю, в субботу утром. Поэтому каждые выходные и мотаюсь в Денвер.
Я посмотрела на него.
– Я не знала.
– Ты не спрашивала, – еле слышно произнес он.
– Просто боялась, что ты начнешь лгать. Как же глупо с моей стороны.
Эндрю задумался.
– Нет, не глупо. Ты защищала себя и правильно делала. Ты достойна правды. – Он резко поднялся. – Ты права, Мэгги. У нас ничего не выйдет, – и направился к выходу.
Я онемела от такого поворота событий. Встала, ринулась за ним, преграждая путь, не давая открыть дверь.
– Эндрю, прости. Знаю, я все испортила. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Пожалуйста. Я люблю тебя.
– Ты совершенно меня не знаешь.
– Знаю. Я видела, какое большое у тебя сердце.
Он поднял на меня свои грустные, опустошенные глаза и тяжело вздохнул.
– А что если я украл те деньги? Ты дала бы ты мне еще один шанс? Смогла бы простить?
Я задумалась на мгновение и ответила:
– Не знаю. Но ты этого не делал. Все не важно.
Эндрю еще сильнее нахмурился.
– Важнее, чем ты думаешь. – Он поцеловал мою щеку, развернулся и вышел, оставив меня в неведении. Что-то подсказывало, я больше никогда его не увижу.
Глава тридцать шестая
Как бы я хотела не мешать своему счастью.
На следующий день после обеда за столом напротив меня сидела Карина и молчала. Она пришла прямо с репетиции свадебного застолья и даже не успела переодеться. Между нами на столе лежала газетная статья.
– Значит, у него есть близнец, – наконец сказала она. – Ты ему поверила?
Ее вопрос вывел меня из себя.
– Аэрон Хилл, его брат-близнец, все еще находится в тюрьме, – произнесла я. – Это общеизвестный факт. Об этом написано вот здесь, прямо в статье. При всей нашей гениальности мы каким-то непостижимом образом упустили такую небольшую деталь.
– При всей моей гениальности, – поправила меня подруга. – Я во всем виновата.
– Вот почему каждую субботу Эндрю ездит в Колорадо: навестить брата. Десять часов туда, десять обратно, чтобы на несколько минут увидеться с родным человеком. Да на него молиться надо, а я выставила его каким-то демоном.
– Ты же не знала, – оправдывала меня Карина.
– Должна была знать. Вместо того, чтобы делать скоропалительные выводы, надо было просто спросить.
– Ну, дорогая, разве можно тебя винить после всего, что тебе пришлось пережить.
– Можно, – отрезала я. – Он наверняка обиделся. И вряд ли когда-нибудь вернется. Я потеряла лучшего из всех мужчин, – по щекам покатились слезы. – Потеряла лучшее, что было в моей жизни.
– Это я во всем виновата, – не унималась Карина. – Не надо было мне вмешиваться.
Я закрыла лицо ладонями и, немного успокоившись, спросила:
– Что теперь делать?
– Ты должна поехать к нему.
– А если он не захочет меня видеть?
– Не знаю. Думаю, мы спрыгнем с моста, когда подойдем к нему.
Глава тридцать седьмая
Закон урожая самый предсказуемый. Я пожинаю боль обиды, которую посеяла.
В пятницу вечером я подъехала к елочному базару. Уже стемнело. Я проигрывала в уме наш разговор, но все равно не знала, что сказать ему при встрече. Мне так хотелось снова понравиться Эндрю.
До этого я была на базаре только днем. Вечером же здесь оказалось куда многолюднее. На парковке мест не нашлось. Оставила машину у кафешки напротив и прошлась пешком. Все здесь выглядело по-другому. Горели натянутые над базаром разноцветные гирлянды, из динамиков раздавалась рождественская музыка. Кругом кипела жизнь, но только не для меня.
Я ходила по рядам между елками, высматривая Эндрю. Дважды сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда показалось, что я наконец-то его нашла, но оба раза это были лишь неизвестные мне посетители базара.
Сделала два круга, пока не наткнулась на Шелби, который помогал очередной покупательнице.
– Простите, – обратилась я к нему.
– Сейчас вам помогу, мэм, – ответил Шелби, но тут же меня узнал. – А, это вы. – Женщина, которую он обслуживал, уставилась так, будто я лезу без очереди.
– Я ищу Эндрю. Он здесь?
– Ответ отрицательный. Он не работает по выходным.
«Ну, конечно, – вспомнила я. – Сегодня же пятница».
– Значит, он выйдет в понедельник?
– Не уверен. – Шелби заорал кому-то: – Эй, Крис, когда босс вернется?
– Восемнадцатого, – последовал ответ.
– Ясень, братан. – Он снова повернулся ко мне. – Ну вот, не будет его здесь. Числа до восемнадцатого.
Сердце жалобно застонало. Эндрю не будет больше двух недель.
– Простите, – встряла покупательница. – Я возьму эту елку.