Несколько минут мы сидели в неловком молчании, не зная, с чего начать. Потом сказала:
– Можно я первая?
Он кивнул.
Я говорила тихо, с надрывом, не смея поднять на него глаза.
– Эндрю, я тебя люблю. Знаю, что наделала глупостей и не заслуживаю тебя, но надеюсь, ты сможешь меня простить и дашь возможность показать, как сильно я тебя люблю, – по моей щеке скатилась слеза. – Мое сердце разбито. – Он продолжал молчать. Я осмелилась и посмотрела на него. – Разве тебе плевать на это?
В его глазах тоже заблестели слезы. Он помотал головой.
– Верно, ты меня не заслуживаешь. Но не в том смысле, в каком ты подумала. – Он тяжело вздохнул. – Пришло время рассказать правду. – Эндрю слега отодвинулся и сел ко мне под углом. – Конечно же, мне не плевать на твое сердце. Мое тоже разбито. Легче не становится. Ты действительно заслуживаешь правды. А правда в том, что ты не знаешь, кто я. – Он посмотрел мне в глаза. – Мэгги, я устал притворяться. Я слишком тебя люблю.
Взяла его за руку.
– Я знаю, кто ты. Ты человек, который поддержал меня, когда моя жизнь разваливалась на части. Ты человек, который раздает еду бедным. Ты хороший, щедрый и добрый. Что еще нужно знать?
– Много чего, – вполголоса произнес он.
– Тогда расскажи. Что я пропустила?
Он долго-долго молчал, потом поднял на меня глаза и сказал:
– Спроси, как меня зовут.
Я недоумевающе смотрела на него.
– Спроси, как меня зовут, Мэгги.
Я не понимала смысла этой просьбы, но пугало то, как он ее произнес. Я сглотнула.
– Как тебя зовут?
– Меня зовут Аэрон Хилл.
Я не сводила с него глаз.
– Не понимаю.
– Эндрю – мой брат. А я Аэрон. Я украл миллионы долларов, которые доверили нам клиенты. Я, не брат.
– Но в тюрьме твой брат.
– Деньги взял я, а вину на себя взял он. Эндрю сел вместо меня.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.
– Не верю.
– Не веришь или не хочешь верить?
– И то, и другое.
– Что мне сделать, чтобы убедить тебя?
– Расскажи, что случилось.
Он потер подбородок.
– Ну, хорошо, – помолчал пару секунд, собрался с мыслями и начал. – Я уже рассказывал тебе про следствие. Оно длилось почти две недели. В основном это была техническая работа: штат устанавливал, куда точно ушли деньги, сколько было проведено незаконных транзакций, в общем, криминальные подробности. Вся информация у них уже была, я сам ее предоставил. Можно сказать, собственноручно помогал возводить для себя виселицу.
Это был самый ужасный период в моей жизни. Тяжелее была только смерть родителей. Хотя нет, за смерть родителей мне не было стыдно.
Каждый день я думал свести счеты с жизнью. Несколько раз тщательно планировал самоубийство. Каждый день боролся с самим собой. Я был совершенно один. Друзья, вернее те люди, которых я считал друзьями, отвернулись от меня. Жена, которая и так изменяла, подала на развод, воспользовалась моим уязвимым положением, чтобы обвинить в насилии, надеясь забрать последнее. – Он с отчаянием посмотрел на меня. – Стоило мне упасть, и она начала добивать.
– А брат? Где был он?
Аэрон помотал головой.
– Я не видел Эндрю с тех пор, как он помог вышвырнуть меня из моей же компании.
– В этом был замешан твой брат?
Аэрон медленно кивнул, и я заметила, что ему все еще больно вспоминать случившееся.
– Без него это было бы невозможно. Большинство акций принадлежало нам двоим. Идея была не его, но он помог воплотить ее в жизнь. Инвесторы одурачили брата. А он повелся. – Аэрон тяжело дышал. – Как я и сказал: все меня предали.
Я с жалостью продолжала смотреть на него.
– Настало утро последнего дня суда. Я почти не спал, а когда встал с кровати, охватил такой страх, что меня стошнило. Я в буквальном смысле считал последние минуты, проведенные на свободе, предвидя все ужасы и унижение, которые предстояло перенести в тюрьме. Даже не могу описать свое состояние. К тому времени суд длился уже две недели, и вот осталось только сказать заключительное слово моему адвокату, да вынести решение присяжным.
Судебный процесс был, мягко говоря, проигран заранее. – Он мрачно улыбнулся. – Я уже признался в совершении преступления и больше не имел рычагов воздействия. У меня не было ничего, чтобы торговаться с ними.
Сразу вспомнила вчерашние слова Клайва: «Ни в коем случае нельзя признавать вину».
– Не было никаких сомнений в том, что меня посадят. Вопрос только: на сколько. Я ничего не соображал, меня мутило, мысли крутились словно волчок, думал лишь о том, когда снова увижу свой дом. Я будто сходил с ума, терял рассудок.
Вдруг посреди всего безумия появился Эндрю. Я не очень-то горел желанием его видеть. Даже хотел ударить, но, честно говоря, у меня просто не осталось на это сил. Спросил, зачем он пришел: позлорадствовать или что-нибудь украсть. Он сказал, что хочет поговорить. Я ему, мол, говорить больше не о чем, да и времени уже нет. В любую минуту за мной приедет адвокат, отвезет в суд. Он говорит: «Знаю. Поэтому я здесь».
Я ему: «Брат, я сажусь в тюрьму. Надеюсь, вы с дружками будете счастливы. – Вытащил кошелек и протянул сто долларов. – Вот, купи шампанского, подними за меня тост. За твоего негодяя братца. Да сгниет он в тюрьме».
Эндрю посмотрел на меня и говорит: «Ты не сядешь».
Я ему: «Ты явно не следил за процессом. – В этот момент за окном раздался гудок. – Это за мной. Закрой за собой».
Я уже пошел, но он меня остановил. «Я следил за процессом, Аэрон. Ты не сядешь в тюрьму, потому что сяду я. – Он выложил на стол свои водительские права, ключи и блокнот в кожаном переплете. – Я все продумал. Вот ключи от моей машины и дома. Номер сигнализации – последние четыре цифры твоего телефона. В блокноте все: банковский счет, имя пользователя, пароль, код. Все твое. В моей спальне за картиной с цветами есть сейф. В сейфе ключи от депозитных ячеек и кондо в Кабо. С остальным разберешься сам».
«Что ты делаешь?» – стал возражать я.
А он говорит: «Занимаю твое место. Уеду с адвокатом, а ты возьмешь мою машину, поедешь ко мне домой, и начнешь новую жизнь под моим именем. Теперь давай свои водительские права».
Я не мог поверить и повторял: «Ты не можешь этого сделать».
Из его глаз покатились слезы. «Я должен, – сказал он. – Я предатель. Тебя бы никогда не поймали, если бы я не позволил им так поступить с тобой». – «Ты не можешь этого сделать, я против».
Он посмотрел на меня и говорит: «Предполагал, что ты так скажешь. Предлагаю тебе выбрать самому. Или ты отдаешь свои права, и я сажусь в тюрьму, или садишься в тюрьму сам, а я еду домой дожидаться вердикта. Если тебе дадут реальный, не условный срок, я вышибу себе мозги тем самым «смит-вессоном», который ты подарил мне на двадцать пять лет. – Он смотрел мне прямо в глаза. – Можешь не верить, у твоего брата есть совесть. Я не смогу жить с тем, что натворил. Вина – тоже своего рода тюрьма. Это и есть ад.
Прости, брат, что налегаю, но тебе придется выбрать. Отпусти меня на несколько лет в тюрьму. Я попробую измениться и искупить вину, или садись сам, но смерть брата останется на твоей совести. Кажется, выбор очевиден. – Он протянул руку. – Побыстрее, пожалуйста, давай свои права. Полагаю, адвокат берет почасовую оплату».
Только я отдал ему кошелек, зазвонил телефон. Это был адвокат. Эндрю сказал, что сам возьмет трубку. Протянул свой телефон, а мой взял себе и ответил: «Уже выхожу». Потом посмотрел на меня и говорит: «Прости за все, что я сделал. Надеюсь, мой поступок поможет тебе». Он уже развернулся, чтобы уходить, но вдруг остановился. «И еще кое-что. Я не знал, что Скотт закрутил с Джеми. Иначе не допустил бы этого. Рассказал бы все тебе. Я еще не совсем конченный негодяй». Я поблагодарил его, а он говорит: «Спасибо, что дал такую возможность. Увидимся через пару лет». Эндрю надел темные очки, вышел из дома и уехал вместе с адвокатом.
Я отправился в суд, посмотреть, чем закончится процесс. Невыносимо было видеть, как обвинение выставляет меня чудовищем, а брат покорно все принимает. Когда присяжные вынесли вердикт, на лице Эндрю не дрогнул ни один мускул. Судья опустил молоток. Эндрю оглянулся, ища взглядом меня. Потом едва заметно кивнул и отвернулся. На него надели наручники и увели.
Аэрон глубоко вздохнул.
– Брат отдал мне свое имя. Последние два года я жил как Эндрю Хилл. – Он посмотрел на меня. – Теперь настоящий Эндрю на свободе. Еще какое-то время поживет в Колорадо, но не как осужденный. Я вернул ему имя. Теперь он снова Эндрю. А я Аэрон, бывший заключенный с судимостью.
Я молчала, осознавая услышанный рассказ, потом сказала:
– А если я люблю тебя независимо от того, что ты сделал и как тебя зовут.
– Я скажу, что ты дурочка. – Он наклонился и поцеловал меня в щеку. – Прощай, Мэгги.
– Куда ты?
– Туда, где не случается ничего плохого.
Глава сорок первая
Сегодня я принимала очень неожиданного гостя и узнала очень неожиданную историю.
Коммерческий дух Рождества не давал сидеть сложа руки. Наша компания утопала в заказах – бывало, за день мы обслуживали до трех мероприятий.
Я давно отказалась от идеи вернуться в Орегон и переложила ее в папку «О чем я только думала?». Вот в каком отчаянном положении находилась тогда. Готова была на все, лишь бы сбежать от происходящего – так койот отгрызает себе лапу, чтобы высвободиться из капкана.
С нетерпением ждала окончания этого года. Несомненно, некоторые дни останутся в памяти навсегда, как бы сильно я ни хотела их забыть. Сейчас же просто жду, когда смогу оглядываться в прошлое легко.
Работа отвлекала, и я была рада. Но, как ни крути, это всего лишь отвлекающий фактор. Можно накинуть одеяло на то, что не хочется видеть, но все останется на своих местах.
Я думала о том, где он сейчас. Думала, как долго буду вспоминать его каждый день и когда наконец отпущу. Но у судьбы были на меня другие планы. Моя жизнь сделала крутой поворот.