Глаза Фелисити округлились, а рот приоткрылся, будто слова о том, что Кеннеди кого-то приведет, стали для нее шоком.
– О’кей. А как вы познакомились?
– Мы работаем в одной компании, в разных отделах.
– А-а, офисный роман?
– Почти. Так или иначе, я здесь, а Кеннеди прекрасный парень.
– О, это я знаю, – согласилась Фелисити.
Стараясь увести разговор от моих отношений с Кеннеди, я спросила:
– Ваше платье тоже отсюда?
– Откуда же еще? – Фелисити улыбнулась. – Я пришла на заключительную примерку. Сюзанна сказала, что, раз ей все равно вас тут ждать, заодно и платье примерим, чтобы не завтра утром. – Она оглядела меня. – Сливовый вам очень идет!
– Спасибо. Наверное, его и выберу. Остальные тогда не буду мерить, мне это нравится.
– Очень удачное платье, и сидит прекрасно… А хотите увидеть мое платье? – оживилась Фелисити.
– Гм… Конечно, с удовольствием.
– Тогда я сейчас!
Фелисити с Сюзанной скрылись в дальней комнате, а я прошлась вдоль длинной вешалки с платьями, остановившись у одного, которое мне особенно понравилось. Именно его я бы выбрала, будь свадьба у меня: кружевное, с легким блеском, силуэта «труба», с открытыми плечами. На сердце стало тяжело при воспоминании о Фрэнки, который планировал сделать предложение, да так и не успел.
Я отвлеклась от грустных мыслей, сморгнув непрошеную слезу, когда в зал вплыла Фелисити, придерживая приподнятый подол платья а-ля Золушка и счастливо улыбаясь.
– О боже, какая роскошь, вылитая принцесса! – восхитилась я, когда Фелисити поднялась на платформу перед зеркалом, хотя широкие тюлевые юбки вовсе не в моем вкусе. Я забыла повесить на место выбранное платье, и Сюзанна это заметила.
– Вам нравится? Прекрасный выбор!
– Чудесное платье.
– Это мой оригинальный дизайн. Я не автор всех фасонов в магазине, но это шили на заказ – для свадьбы, которая, к сожалению, не состоялась.
– Неужели оно проклято? Значит, точно мое, – засмеялась я.
– Хотите примерить?
– Да зачем же…
– Правда, примерьте, Райли! – подбодрила Фелисити. – Интересно ведь!
Долго уламывать меня не пришлось – платье действительно было прелестное. Я пожала плечами и сняла его со штанги.
В примерочной я разглядела, что вверху оно вроде корсета с застежкой сзади, и мне понадобится помощь, чтобы затянуть и завязать шнурки.
Когда я вышла, Сюзанна воскликнула:
– Райли, оно как на вас шито!
Фелисити подошла ко мне сзади.
– Позвольте мне, – сказала она, воюя с корсетом.
В соседней комнате зазвонил телефон, и Сюзанна вышла ответить.
Фелисити, проворно затягивая шнурки, сказала:
– Я правда очень рада, что вы здесь, Райли.
– Спасибо. Я тоже рада тут оказаться.
– Мы вообще не ожидали, что Кеннеди приедет, и вдруг он нагрянул домой и согласился прийти на нашу свадьбу! Спустя столько лет мы снова начали общаться. Я всегда буду его любить, но не так, как прежде, конечно…
Я недоуменно заморгала:
– Не так, как прежде, – это как?
Фелисити замерла, встретившись со мной взглядом в зеркале.
– А Кеннеди не рассказывал вам о нас?
Я сглотнула.
– Боюсь, что нет.
– Черт, а я-то болтаю…
Я обернулась к ней.
– А в чем все-таки секрет?
– Мы с Кеннеди были парой, пока я не влюбилась в его брата Брэдли.
– В его брата Брэдли. – Колесики в голове у меня завертелись так быстро, что голова пошла кругом. – Подождите, вы что, та самая девушка, из-за которой Кеннеди не стал вторым Нилом Армстронгом?
Фелисити нахмурилась.
– Кем-кем?
– Ну та, ради которой он решил отказаться от участия в космической программе?
– А, да-да! Тогда у нас была самая романтика… – Тут она словно спохватилась, что открыла мне слишком много. – Блин, если Кеннеди тебе ничего не сказал, я тоже лучше помолчу.
– Нет, я рада, что ты сказала.
– Может, не надо ему знать об этом разговоре?
– Я подожду, чтобы он сказал мне сам, в свое время, если захочет.
Я оттянула горловину, притворяясь, будто она меня душит, хотя вырез и близко не доходил до горла. От новой информации у меня закружилась голова.
Значит, бывшая невеста Кеннеди ушла от него к его брату.
За которого она завтра выходит замуж.
Это объясняет, почему Кеннеди перестал приезжать домой.
Как только в зал вернулась Сюзанна, над входной дверью звякнул колокольчик. Мы одновременно обернулись.
И я увидела, как глаза Кеннеди расширились при виде сразу двух девушек в подвенечных платьях.
Глава 9Райли
– Может, не будешь так частить?
Кеннеди поднял, по-моему, четвертый бокал за час, который шла репетиция обеда. Он выглотал все до последней капли и указал на меня пустым бокалом:
– А может, ты не будешь совать нос в чужие дела?
Я вздохнула. После бутика Кеннеди снова превратился в надутого осла, которого я хорошо узнала в электронно-эпистолярной перепалке, перестав быть приятнейшим человеком, которого я понемногу для себя открывала. Когда я попыталась заговорить о Фелисити, давая ему возможность рассказать, как так вышло с ней и его братом, Кеннеди заткнул мне рот. И теперь в комнате маячил исполинский слон[5] – по крайней мере, для меня: я не подавала виду, что я в курсе дела, а Кеннеди упорно молчал.
Кто-то постучал вилкой о бокал, постепенно подключился весь зал, и вскоре зазвучала симфония звенящего хрусталя: так гости требовали от будущих новобрачных поцеловаться – традиция, о которой я не слышала до сегодняшнего вечера. Требование охотно выполнялось уже раз пять, и каждый поцелуй Брэдли затягивал чуть дольше предыдущего. Я следила за Кеннеди, не сводившего глаз с улыбающегося брата и сияющей невесты. Кстати, Брэдли оказался коренастее Кеннеди и менее симпатичным, да к тому же еще и любителем дешевых эффектов. Вот и сейчас, целуя, он наклонил Фелисити чуть не до пола, и зал взорвался овацией.
Кеннеди остановил проходившую мимо официантку и проговорил заплетающимся языком:
– Еще джин с тоником. Двойной.
Я поспешила вмешаться:
– Пожалуйста. Он хотел сказать – пожалуйста.
Когда официантка отошла, Кеннеди наклонился ко мне. От него разило дрянью, которую он заливал в себя весь вечер, когда он пьяно пролепетал мне в ухо:
– Хотел бы я услышать от тебя это слово, когда ты будешь лежать подо мной.
Я свела брови.
– Чего?!
– Ну, давай, скажи мне «пожалуйста»! Скажи с придыханием, своим сексуальным голоском, который у тебя был, когда я массировал тебе шею. Я всю неделю мечтал, как ты будешь умолять помацать тебя еще…
Я уперлась ему в грудь и отодвинула.
– Во-первых, если тебе кажется, что ты шепчешь, то тебе это кажется. – Я приветливо помахала тетке Кеннеди, сидевшей напротив и с любопытством глазевшей на нас. – Во-вторых… – я подалась к нему и тихо прошептала: – Приятно, конечно, узнать, что ты мечтал обо мне всю неделю, но ты не услышишь от меня никаких выпрашиваний. Я не из попрошаек. И не потому, что я выше этого, просто у меня в этом нет необходимости. В-третьих, я не любительница пьяных ласк.
Кеннеди заржал. Не засмеялся тихим и вежливым смехом, а издал оглушительное, наглое, пьяное, утробное ржание. Брэдли, закончив с публичной демонстрацией нежных чувств, подошел и положил Кеннеди руку на плечо, ничуть не смущенный его состоянием.
– Как я рад, что ты решил кончать с этим глупым бойкотом, братишка!
Кеннеди захихикал и врастяжку произнес:
– Знаешь, где еще я кончал? В твоей…
У меня глаза полезли из орбит. Кеннеди говорил негромко – вряд ли Брэдли его расслышал, но я меньше всего на свете хотела присутствовать при традиционной драке на свадьбе и поспешно встала.
– Вы нас извините, мне нужно в дамскую комнату, а Кеннеди как раз собирался мне показать, где тут что.
Кеннеди откинул голову, недовольно посмотрел на меня, покачиваясь на стуле, и ткнул пальцем в противоположный угол зала:
– Вон туда.
Я взяла его под локоть и заставила встать.
– Да, но я же могу заблудиться, проводи меня.
Кеннеди повернул голову к брату:
– Она хочет французских поцелуев. Лезет сосаться, где ни…
Я с силой дернула его за руку. Брэдли засмеялся (значит, не расслышал, что Кеннеди кончал в его невесту) и хлопнул брата по спине:
– Ну, идите, голубки, поворкуйте.
Я подхватила Кеннеди под руку и повела через весь ресторан к туалетам. Когда мы вошли, я решительно развернулась к нему.
– Слушай, мы, конечно, мало знакомы, но за наше короткое знакомство я убедилась, что ты не лишен гордости. Завтра тебе будет очень стыдно, если сейчас ты устроишь дебош. Я предлагаю откланяться и вернуться в дом твоей матери.
Кеннеди, с трудом удерживая расплывающийся взгляд, смотрел мне то в один глаз, то в другой и помаргивал. Его плечи поникли.
– О’кей, – отозвался он слегка растерянно.
– Спасибо. Зайди в мужской туалет и умойся, а я пойду попрощаюсь за нас обоих.
Он сунул руки в карманы.
– О’кей.
Я подождала, пока Кеннеди зайдет в мужскую комнату, и пошла искать его маму. Сюзанна вовсе не удивилась, узнав, что мы уходим.
– Кеннеди плохо себя чувствует, Сюзанна, поэтому мы уж поедем.
Она грустно улыбнулась и взяла меня за руку.
– Я понимаю, как ему тяжело. Но это хорошо, что он приехал. Уходя – уходи, иначе прошлое, как якорь, не даст жить дальше. – Сюзанна погладила мне руку. – А насчет вас с ним у меня хорошее предчувствие. Я всю жизнь работаю с парами, и порой все понятно без слов.
Я подумала, что ее радар любви и отношений безнадежно испорчен, но не стала ее обижать и улыбнулась:
– Спасибо за прекрасный ужин.
Кеннеди по-прежнему дулся, когда мы сели в такси.
– Все нормально? – спросила я.
Он долго смотрел в окно, а затем, к моему удивлению, взял мою руку с колен, переплел наши пальцы и сказал: