– Спасибо.
– Пожалуйста, для чего же еще друзья нужны.
Он поднес наши руки к губам и поцеловал мне запястье.
– Друзья? Значит, мы только друзья?
Учитывая, что волоски у меня на руках и шее мгновенно поднимались, едва меня касалась любая часть тела Кеннеди, я про себя считала, что мы больше чем друзья. Но глупо же вести такие разговоры с выпившим мужчиной, поэтому я кивнула:
– Друзья.
Кеннеди подался ко мне и сказал, понизив голос:
– Очень жаль. Потому что мне реально понравилось, что ты умеешь делать язычком.
Я открыла жалюзи. Встав в пять утра, я давно надела сливовое платье и даже умудрилась сделать макияж в полумраке. Кеннеди храпел без задних ног. Сразу после пробуждения я, прокравшись по коридору, приняла душ, никого не разбудив. После вчерашнего мне не хотелось общаться с Сюзанной или гостями дома, пока Кеннеди не придет в себя и не послужит буфером.
Тряхнув его за плечо, я сказала:
– Проснись и пой.
Кеннеди разлепил глаза и простонал:
– Который час?
– Почти полдень. Церемония начинается в два, пора собираться.
Он открыл глаза.
– Почему ты меня раньше не разбудила?
– Ну, тебе следовало выспаться.
Волосы Кеннеди были как высохшая швабра. Он кое-как сел в кровати, массируя виски.
– Насчет вчерашнего… Я не очень помню, что я говорил и вытворял.
– Кеннеди, все нормально. У каждого бывают такие дни.
– Я мало что помню после такси.
– Потому что ты отрубился в «Убере», и мне пришлось тащить тебя в дом.
Он нахмурился, вроде бы застыдившись, и спросил:
– Подожди, если я в кровати, где ты спала?
– Рядом, – ответила я правду.
– Ты лежала рядом всю ночь, а я не знал?
– Всю ночь и абсолютно обнаженная, – солгала я. – Видишь, сколько всего проходит мимо, если пить без меры?
– Райли, даже не начинай. Если ты была голенькой, а я продрых целую ночь, я никогда в жизни больше не буду пить.
– Ладно, – смягчилась я, – я была в пижаме. Но я действительно спала рядом с тобой. После вчерашнего ты был абсолютно безопасным – лежал, как груда камней. Даже к утру ничего бы не поднялось, если ты понимаешь, о чем я.
– Почему ты такая снисходительная, раз я вчера вел себя как сволочь? – с искренним недоумением спросил Кеннеди.
Его недоумение было вполне понятным – он не знал, что Фелисити рассказала мне, отчего он зарекся приезжать домой. Кеннеди полагал, что я не в курсе, отчего он так страшился этого дня, поэтому я ответила не совсем правду:
– Разве ты забыл, что свело нас под Рождество? Я-то лучше многих понимаю, как способна выбесить собственная семейка.
Кеннеди откинул одеяло и спустил с кровати ноги. Рубашку я с него вчера стянула, а брюки оставила; в них он и спал.
– Я все равно не понимаю, почему ты так запросто прощаешь мне вчерашнюю пьянку и невольную подставу с маминым бутиком. Но я тебе благодарен.
Я улыбнулась углом рта.
– Тогда давай достойно выдержим сегодняшний день.
– Я не буду сегодня пить. Я так с тобой больше не поступлю.
– Кеннеди, я оценила. Но если и выпьешь, ничего страшного – все-таки свадьба.
– Я пригласил тебя в Рочестер для моральной поддержки, а тебе пришлось тащить меня, упившегося в зюзю, из такси? Нет, сегодня я пью только воду! – Он хотел еще что-то добавить, но, обернувшись, так и замер. – Господи, Райли, как чудесно ты выглядишь! Ай-ай-ай, ведь на свадьбе неприлично быть красивее невесты!
– Ах, вы меня смущаете! Ты такой милый, Кеннеди, когда с похмелья.
– Странно, но мне не так худо, как я ожидал. А еще я голоден как волк, – добавил он, заглядывая в мой вырез.
Я треснула его по ляжке.
– Хватит глупостей. Давай быстро в душ и одевайся. Может, до церемонии успеем заехать в «Айхоп» – без кофе у меня скоро голова лопнет.
– Почему же ты не спустишься в кухню и не выпьешь чашечку? Мама с утра всегда первым делом варит кофе.
Честный ответ не обернулся бы ничем хорошим, и я ограничилась фразой:
– Мне не хотелось ни с кем встречаться.
– И ты сидела здесь, дожидаясь, пока я проснусь?
– Да, вот настолько я необщительная. Встала затемно и сходила в душ, пока никто не проснулся. С тех пор сижу здесь как пришитая.
– Ты заслуживаешь чашку кофе величиной с арбуз за то, что стерпела меня вчерашнего. Пойдем тебя покормим и напоим.
– Мне еще и писать зверски хочется.
– А почему ты терпишь?
– Не хотела встретить кого-то в коридоре.
– То есть ты вот-вот описаешься, и все из-за того, что дала мне выспаться?
– Почти. Я ждала, когда ты выйдешь и заговоришь со своими. Как только ты их отвлечешь, я незаметно прокрадусь в туалет.
Кеннеди смеялся, качая головой. Я была рада увидеть его улыбку, потому что прекрасно понимала, что сейчас творится у него в душе.
Заметив плюшевого медвежонка на комоде, я поддразнила:
– Что, друг детства?
– Клянусь, без секс-игрушек внутри!
Я схватилась за живот.
– Не смеши, я же реально обдуюсь!
Кеннеди кое-как поднялся на ноги.
– Пойдем, милая, найдем тебе ночную вазу.
Как по волшебству, в доме оказалось пусто. Пару часов назад из коридора слышались разговоры, но, должно быть, все уже уехали на церемонию. Я смогла спокойно воспользоваться туалетом, пока Кеннеди наливал нам по кружке кофе.
С кофе в руках мы вернулись в его комнату. Кеннеди, освежившись, облачился в брюки от смокинга и белую рубашку, поглядывая в большое зеркало на дверце шкафа, а я стояла сзади и незаметно наблюдала за ним, восхищаясь красотой его тела, подчеркнутой дорогой рубашкой (и отменным видом задницы в костюмных брюках).
Он повернулся ко мне, и я подошла выровнять галстук и разгладить рубашку на груди, ощущая ладонями, как часто бьется его сердце. Наши взгляды на секунду встретились. Кеннеди с трудом сглотнул, а у меня невольно приоткрылись губы в ответ на откровенную страсть, читавшуюся в его глазах. Наша крепнувшая привязанность все больше запутывала и без того непростую ситуацию.
Господи, о чем только думала эта Фелисити? Что на нее нашло, что она отказалась от такого мужчины? А главное, неужели Кеннеди так и не скажет мне правды?
Глава 10Кеннеди
– Настоящая красавица, не правда ли? – прошамкал один из двоюродных дедов Фелисити, сидевший рядом со мной. Кто-то представил нас друг другу еще в церкви, плюс я смутно помнил, как знакомился с ним несколько лет назад, но вот имя забыл намертво.
Стол, куда меня распределили на свадебном банкете, оказался рядом с танцполом, и в настоящий момент я сидел за ним в одиночестве, не считая старикана. Все приглашенные самозабвенно отплясывали, от души веселясь. Мы смотрели на скачущих вокруг людей. Должно быть, старикан решил, что я смотрю на леди, навешавшую на себя фунтов десять белого тюля и никак не попадавшую в такт музыке, но мне на нее было начхать. Нет, мой взгляд не отрывался от красавицы в фиолетовом, темпераментно танцевавшей рядом с моей матерью. Они весело хохотали над чем-то и общались так, будто знали друг друга сто лет.
– О да.
Мама начала поворачивать вправо, и Райли схватила ее за локоть, чтобы повернуть влево, вместе с остальными. Райли вообще, как я убедился, очень хорошо танцевала линейные танцы. Особенно мне нравилось, как ходят ее бедра. Мама, напротив, не отличалась особой грацией. Я решил, что должен Райли массаж стоп, учитывая, сколько раз моя родительница наступала ей на ноги.
Я потягивал воду из бокала, и тут Райли посмотрела на меня. Наши взгляды встретились. Она замахала мне, требуя, чтобы я шел танцевать, но мне и отсюда было хорошо видно. Я улыбнулся и покачал головой.
– Я свою внучку не видел лет двадцать. А ты, ты хорошо знаешь новобрачных?
Похоже, двоюродный дед Фелисити мало что помнил о нашем давнем знакомстве.
– Нет. Оказывается, я совсем не знал ни его, ни ее.
Дед Как-бишь-его растянул галстук.
– Вон та, за дальним столиком, моя жена. Она горгоной следит, чтобы я не ел углеводов. Стащи для меня белого хлебца, будь другом? Она так счастлива поболтать, что не заметит.
– Без проблем, – я засмеялся.
Пока дед Фелисити уписывал запрещенные углеводы, начался медленный танец. Райли и моя мать обнялись, а потом Райли направилась к нашему столу. Я придвинул старику хлебницу и масленку и сказал:
– Кушайте, я сейчас.
Я встал и протянул Райли руку.
– Потанцуем?
Она уперлась руками в бока.
– Я тебя целый вечер тащу на танцпол, а теперь ты меня приглашаешь, когда твоя мама вогнала меня в пот?
Я переплел наши пальцы и потянул Райли обратно на танцпол.
– Пойдем, я буду танцевать за двоих. У меня прошла хандра.
Она забросила руки мне на шею.
– Да? Рада слышать. На свадьбах полагается веселиться.
Я обнял ее за талию и прижал к себе.
– Вот теперь у нас пойдет веселье хоть куда.
Райли вздохнула и повернула голову, прильнув щекой к моей груди. Мы покачивались, медленно обходя танцпол. Песня закончилась, началась другая, однако ни я, ни Райли не сделали попытки вернуться за стол. У меня не было желания вообще ее отпускать. Обнимать Райли было удивительно приятно.
Я несколько лет страшился возвращения домой, а этого дня в особенности, но вот все позади, и благодаря Райли у меня не так уж мрачно на душе. Сама того не подозревая, Райли оказала мне огромную услугу, и я чувствовал, что должен объясниться. Когда закончился второй медляк и зазвучала веселая песня, я взял Райли за руку и увел из зала.
Когда я отлучался в мужской туалет, то заметил, как официант незаметно юркнул за тяжелую портьеру и скрылся за узкой дверью. Вышли мы одновременно – я из туалета, а он из своей таинственной двери; от него пахло табаком, а я успел заметить балкончик с видом на замерзшее озеро.
– Куда мы идем?
– Это тайна.
Я огляделся, не видит ли кто, и отодвинул портьеру.