– Да. Открыть дверь я могу и ногой, но возиться с ключом мне сейчас трудновато.
– Могу себе представить.
Я вкатила старика через порог – и задержалась перед кухней. Там царил неописуемый беспорядок, будто грабители все вверх дном перевернули. По полу раскатились консервные банки, рядом валялись ложки, вилки, моток скотча, рассыпавшееся печенье, и все это мокло в огромной молочной луже. Из крана в кухонную раковину бежала вода. Осторожно пробравшись по краю лужи, я привернула кран и нахмурилась при виде двух банок консервированного супа на полу.
– Мистер Хэнкс, а вы сегодня обедали?
– А как же! Я просто стал неряшлив, не обращай внимания. Помощница, которую мой сын заставляет тут околачиваться, оставила готовый обед и ушла. Я живу жизнью холостяка.
Мне показалось, что он привирает.
– Что же вы ели на обед?
– А суп.
Я подняла с пола опустевший пакет молока и подошла к мусорному ведру. Нажав на педаль, я заглянула под откинувшуюся крышку: банки из-под супа не было. Мистер Хэнкс – гордый человек. Он лучше будет сидеть в пижаме в холодном подъезде, чем попросит меня поднять линейку, без которой ему не вызвать лифт.
– М-м-м! Я так давно не ела супа! Можно и мне чуть-чуть?
Старик подозрительно прищурился, но я улыбнулась, и он вроде забыл о своих подозрениях.
– Кушай, детка, не стесняйся.
Я снова обошла его кресло и отвезла мистера Хэнкса в гостиную. Подняв телевизионный пульт, который тоже лежал на полу, я вложила его в руку старика.
– Отдыхайте, а я погляжу, какие у вас есть супы.
Он кивнул:
– Выбирай, что тебе по вкусу.
В кухне я сняла парку, подобрала с пола банки и ложки и подтерла лужу. Потом я достала кастрюлю и крикнула мистеру Хэнксу:
– Не могу решить, какой вкуснее: куриный с клецками или говяжий с перловкой. Что бы вы посоветовали?
Из комнаты донеслось:
– В говяжьем одна перловка, мяса мало!
Стало быть, куриный с клецками.
Пока я подогревала две банки супа, времени как раз хватило прибрать в кухне и накрыть на двоих. Я намазала маслом кусочек белого хлеба, как делала моя мама, когда кормила меня супом, и вернулась к креслу старика.
– Знаете, я не люблю есть одна…
– А-а, с удовольствием!
Я подкатила его к столу и некоторое время смотрела, как он мучается. Рука мистера Хэнкса так тряслась, что суп выливался из ложки.
– Ничего, если я вам немного помогу?
Плечи старика поникли, но он кивнул.
Пока я его кормила, мы разговаривали.
– Что-то давненько не видно твоего кавалера.
– Уоррена? Мы расстались месяцев девять назад.
– Ты его прогнала?
– Да.
– Умница. Слишком у него были блестящие туфли.
Я невольно засмеялась.
– Разве плохо, когда обувь начищена?
– Нет, я тоже обожал начищать туфельки моей Мэри-Джин – знай себе шуруй бархоткой, пока из лакового мыска на тебя не глянет твоя собственная рожа, но обувка твоего этого сияла каждый чертов день! Для мужчины неестественно не иметь ни царапины на ботинках.
Я впервые подумала, что Уоррен действительно очень трепетно относился к своей внешности – от безупречно уложенной макушки до ослепительно начищенных ботинок.
– А еще он использовал больше масок и гелей для волос, чем я, – наябедничала я.
Мистер Хэнкс покачал головой.
– Современные мужчины чересчур изнежены. Поэтому ты и бросила Блестящие Туфли? За то, что он прихорашивался дольше твоего?
Я хотела соврать, как всегда в ответ на вопрос, из-за чего у меня закончились четырехлетние отношения, но мне отчего-то захотелось быть честной.
– У меня случилась трудная полоса, а он как-то не рвался меня поддержать. Я предложила сделать перерыв, чтобы разобраться в наших чувствах: в последний год мне начало казаться, что у него роман с секретаршей. Через две недели я случайно встретила его на улице – под ручку с ней. В итоге передышка превратилась в расставание.
Мистер Хэнкс как-то странно поглядел на меня.
– Ты целый год подозревала, что он тебе изменяет, и молчала?
– Как ни странно, да. Уже после расставания я спрашивала себя, почему так и не уличила его во лжи, но в глубине души я знала ответ. Ни он, ни я не любили так, как любят друг друга люди, прожившие вместе четыре года.
– Так отчего же ты раньше не дала ему пинка под зад?
Я скормила мистеру Хэнксу последнюю ложку куриной лапши и призналась:
– Видимо, я неправильно расставляла приоритеты. Уоррен из хорошей семьи, получил прекрасное образование и был со мной очень щедр. Жизнь с ним была… легкой.
– У моей Мэри-Джин была поговорка: «Легко пришло – легко уйдет».
– Ваша жена была умной женщиной. – Старик даже не заметил, что я скормила ему обе порции супа – его и мою. Сложив тарелки, я встала и подмигнула ему.
– Что-то мне подсказывает, что эта поговорка была у нее про вас.
Мы проговорили еще часа три: мистер Хэнкс потчевал меня историями о своей Мэри-Джин. Она была любовью всей его жизни, и пять лет вдовства не притупили тоски по ней. Сотовый раскалился от эсэмэсок Авриль, и подруга осталась крайне недовольна, когда я отписалась через несколько часов, что не приду из-за приступа мигрени. Я решила, невинная ложь лучше признания, что мне интереснее общаться с восьмидесятилетним соседом, чем ехать на ее вечеринку.
Мистер Хэнкс зевнул, и я поняла, что пора уходить. Подхватив парку, я предложила на прощание:
– Вам помочь улечься?
Старик покачал головой.
– Песок из меня еще не сыплется, но если ты пытаешься со мной флиртовать, скажу сразу: ты для меня чересчур молода.
Я захохотала.
– Вы точно сами справитесь?
– Да, – он улыбнулся. – Я в порядке, милая. Спасибо за сегодняшний вечер, особенно за суп.
После этого я начала заглядывать к мистеру Хэнксу хотя бы раз в день. Мы быстро подружились.
Наступил канун Рождества. Я собиралась ненадолго зайти и угостить старика пирогом, испеченным по старому рецепту моей мамы, а потом ехать отмечать к родственникам в Нью-Джерси.
С тыквенным пирогом в руке я постучала к мистеру Хэнксу и улыбнулась, представляя его реакцию при виде ароматного пирога.
Но дверь открыл не мистер Хэнкс, а… тот самый рыжий!!!
Небездомный красавец, преподнесший мне пакет резиновых членов, сменил фланелевую куртку и драные джинсы на узкую синюю рубашку и черные брюки. На меня пахнуло чудесным, чуть мускусным запахом его кожи.
Он не без ехидства улыбнулся.
– Вы…
– Вы, – утвердительно повторила я и из-под его плеча заглянула в квартиру. – Где мистер Хэнкс?
– Отлучился в туалет.
– А что вы тут делаете? – задала я логичный вопрос.
Не успел он ответить, как старик выехал в коридор и покатил к нам.
– Гляжу, ты уже познакомилась с моим сыном Мейсоном! – обрадовался он.
Глава 3Мейсон
Я никак не мог понять, как она очутилась на пороге квартиры моего старика, да еще с пирогом. Они с отцом знакомы, что ли?
– Это моя добрая подруга Пайпер.
– Добрая подруга? Ты мне ничего не говорил.
– Да как же не говорил, она приходит кушать со мной суп!
– А, понятно, – я кивнул. – Имени-то ты не называл.
Папаня усмехнулся:
– Не ожидал, что она такая красавица? Твой отец еще в состоянии выбирать из самых лучших!
Пайпер покраснела и поставила свой пирог на кухонную тумбу. Платье цвета корицы ей очень шло – сейчас она выглядела еще красивее, чем в моих фантазиях… которые носили эротический характер и неизменно заканчивались бурным совокуплением. Вот не ожидал увидеть ее снова! Я знал, что она живет в этом доме, но соседи тут в принципе друг с другом не общаются.
Отец подъехал к столу.
– Ты принесла тыквенный пирог своей мамы!
– Вы запомнили? – она улыбнулась. – Да.
Папа погладил себя по животу:
– Очень хочется попробовать.
Похоже, мой престарелый родитель уже некоторое время живет двойной жизнью, волочась за красотками, которые носят ему пожрать. А я-то за него беспокоился!
Пайпер многозначительно поглядела на меня.
– Мы с Мейсоном уже встречались, мистер Хэнкс.
Ну все, блин, приехали.
Папа повернулся ко мне.
– Серьезно? Это когда ты успел?
Напрягшись, я молчал, ожидая, что она скажет. Я очень надеялся, что Пайпер меня не выдаст, настучав, каким засранцем я себя выказал.
– Однажды я встретила его у подъезда, и мы поговорили, правда, Мейсон?
– Правда, – я ухмыльнулся. – Пайпер разделила со мной свой ланч. Так было дело?
– Приблизительно. Вы тогда были на редкость обходительны.
– Вы тоже, – не остался я в долгу.
Она повернулась к моему отцу.
– В благодарность за ланч, которым я его угостила, ваш сын оставил мне под дверью прелестный подарок, которым я теперь вовсю пользуюсь.
Я чуть не ахнул вслух.
Мне показалось, что я ослышался.
А главное, штаны с чего-то стали мне тесноваты.
Я откашлялся.
– Приятно слышать. Так и думал, что вам пригодится штучка-другая, а то вы казались какой-то взвинченной.
– Так и было. – Пайпер посмотрела на моего отца. – Вы воспитали удивительно галантного и заботливого сына, мистер Хэнкс. Вы должны гордиться собой.
Старик даже засмеялся.
– Ну и ну! А я-то считал, что он у меня тот еще хрен.
Пайпер захохотала, и я тоже не удержался от смеха. Ее глаза искрились лукавством. Я остался благодарен, что она меня не сдала. Я сожалел о своей спонтанной реакции в тот день, и подарочек, который я ей оставил, был попыткой извиниться, хоть и походил на новое оскорбление. Мне понравилось, что у Пайпер хватило чувства юмора об этом шутить.
– Вы будете встречать Рождество с вашим папой? – спросила она.
– Да, сугубо мужской компанией – я и он. Папонт отказывается ехать ко мне в гости, поэтому я привез кое-чего из «Бьянко». Знаете этот ресторан?
Она кивнула:
– Прекрасная итальянская кухня.