– И вам счастливого Рождества! – крикнул я им через дверь, но ответа не получил.
– Похоже, мы здесь лишние, – обратился я к зятю. – Не хочешь съездить со мной в аэропорт встретить Лили?
Когда мы втроем вернулись, весь дом сиял рождественскими гирляндами, которые я развешивал в первый выходной после Дня благодарения. Руководила процессом Кейт, стоявшая под лестницей и кричавшая снизу вверх: «Эта гирлянда слишком провисла!» или «Роберт, передвинь чуточку венок, он висит не по центру». К концу дня мы навели такую красоту, которой гордилась бы даже моя мама. На лужайке перед домом стоял знаменитый рождественский вертеп с распродажи.
Лили влетела в дверь, подхватила малыша на руки и прижала к себе, восторженно повторяя:
– Вы только посмотрите на него! Какой славный малыш!
Я вынул свою «Данхилл Бильярд», набил табаком, пахнущим сосновым лесом, и поднес спичку.
– Папа! – возмутилась Лили. – Тебе обязательно сейчас дымить этой штукой?
Но Кейт не сказала ни слова. Я так никогда и не объяснил ей, почему время от времени курю трубку, да она и не расспрашивала. Кейт чувствовала, что это как-то связано с моим возвращением в семью, и этого ей было достаточно.
Эван у бабушки на руках заливался счастливым смехом. Кейт то поднимала его вверх, то опускала вниз и зарывалась лицом в мягкий животик.
– Кто бабушкин ангел? – ворковала она. – А? Кто бабушкин ангел?
Малыш смеялся и пускал пузыри, болтая в воздухе ручками и ножками. Лили протянула ему свой палец, Эван схватился за него и стал похож на маленького дирижера.
А я сидел в кресле, пыхтел трубкой и улыбался своей семье, думая, где сейчас тот маленький мальчик с туфлями, который навсегда изменил всю мою жизнь.
Эпилог
Рождество, 2000 г.
Пряча лицо от пронизывающего ветра, я сидел на корточках и руками отскребал с надгробия примерзшие листья. «Эллен Кэтрин Лейтон, – показалась наконец надпись на памятнике. – 15 августа 1917 года – 26 декабря 1985 года. Любимой маме». Очистив от снега и льда небольшой участок перед памятником, я поспешил обратно к машине. В багажнике лежали мамины любимые украшения: пуансеттии, остролист и хвойный венок. Вешая через плечо венок, я краем глаза заметил идущего по дорожке человека. Странно, подумал я: на кладбище в Рождество не ходят. За все те годы, что я приезжаю сюда украшать мамину могилу, я не встретил ни души. Пожав плечами, я посочувствовал бедняге, которому в такую непогоду тоже приходится мерзнуть на улице, и захлопнул крышку багажника.
Возвращаясь к маминой могиле, я втянул голову в плечи и поднял воротник, спасая щеки от колючего мороза. В ушах завывал ветер. Поднявшись вверх, я снова увидел того человека – высокого симпатичного юношу с коричневым бумажным пакетом в руках, одетого в толстый темно-синий пуховик и шерстяную шапку с университетским логотипом.
– Доброе утро, – крикнул я, помахав рукой, насколько позволяла поклажа.
– Доброе утро, – ответил незнакомец. – Счастливого Рождества!
– И вам, – бодро отозвался я.
– Вы первый человек, которого я встречаю здесь в такой день! – перекрикивая ветер, воскликнул он.
– Я подумал о том же! – отозвался я.
Ветер немного стих, выглянуло солнышко, на обледенелых ветках и надгробиях заиграли его лучи, все кладбище вдруг засверкало.
– Вы учились в университете? – спросил я, указывая на его шапку.
– Я и сейчас учусь, – улыбнулся он.
– А я закончил в семидесятом, – сообщил я. – Мы еще пользовались чернильницами. Что вы изучаете?
– Онкологию, – смущенно ответил он.
– Здорово! Это очень сложный курс. Дороги сегодня ужасные, да? Я не смог заехать сюда на машине, – поделился я.
– Да, сэр. Я ехал из больницы по трассе, ее песком посыпали, но все равно очень скользко. Надеюсь, солнце поможет.
– Вы уже практикуете? – пошутил я.
Порывы ветра вновь усилились. Я поежился, запахивая пальто.
– Пока нет! – засмеялся молодой человек. В его голубых глазах светилось дружелюбие, щеки раскраснелись от мороза. – Я на каникулах, помогаю в больнице на добровольных началах.
– Это замечательно. Конечно, больница – не лучшее место для проведения рождественских каникул, но думаю, пациенты вам благодарны. Что ж, приятно было поговорить с вами. Еще раз счастливого Рождества, – сказал я и заторопился к могиле матери.
– Спасибо и вам, – ответил юноша.
Я украсил надгробие остролистом, повесил посредине венок, а справа и слева поставил пуансеттии. Соскреб с букв остатки инея и полюбовался плодами своего труда.
– Вот так, теперь ей понравится.
Все люди украшают могилы в родительскую субботу, однако моя мать любила Рождество, а не родительскую субботу, и поэтому я приезжал на кладбище в этот день каждый год, в любую погоду.
– В этом году Рождество страшно холодное, мама, и я знаю одного человека, которому повезло, что не надо украшать твой дом, – усмехнулся я, представив вышедшего на пенсию Далтона балансирующим на шаткой стремянке, выполняющим мамины указания по развешиванию гирлянд.
– Ханна привезла к нам Эвана, и, должен признать со всей объективностью, он очень похож на своего дедушку: такой же красивый и обходительный молодой человек… женщины от него без ума. И тоже очень скромный. Когда вы с ним встретитесь, ты сама увидишь, что Эван – моя копия.
Я помолчал, взглянул на дату ее смерти и сказал на прощание:
– Я так скучаю по тебе, мама.
Поднявшись с колен, я увидел, что парень уже ушел. Наверное, замерз, решил я. Обхватив себя руками, чтобы согреться, я пошел было к выходу с кладбища, как вдруг заметил на могиле, возле которой стоял юноша, яркое пятно. Я сощурился, напрягая зрение, и мое сердце забилось сильнее: там стояла пара новеньких, вышитых бисером и бусинами туфель. Я подошел ближе и прочитал надпись на памятнике: «Маргарет Элизабет Эндрюс. 17 марта 1952 года – 25 декабря 1985 года. Любимой жене, матери, дочери».
Я посмотрел туда, где стояла машина молодого человека, но ее уже не было. Тогда я вернулся к маминой могиле, взял одну пуансеттию и поставил рядом с туфлями. Домой я ехал, улыбаясь.
Послесловие
Сегодня
Если ты чист сердцем, то Бог может изменить твою жизнь при помощи самых простых вещей… Чтобы достичь цели, Ему достаточно смеющегося ребенка, неисправных тормозов, скидки на тушеное мясо, безоблачного неба, поездки на ферму за елкой, учительницы, курительной трубки… или даже обычной пары туфель.
Некоторые люди никогда в подобное не поверят. Им все это покажется слишком банальным, мелким, незначительным, чтобы навсегда изменить чью-либо жизнь. А я верю. И всегда буду верить.
В радостный день Рождества
Мне было не до волшебства.
С тягостной думой на сердце
Я подарки родным покупал.
Прямо передо мною
Маленький мальчик стоял,
Сам не свой от волнения,
Он туфли в руках сжимал.
В поношенной старой курточке,
Растрепанный и неумытый,
Долго он рылся в карманах
И медяки пересчитывал.
Припев:
Маме я хочу купить эти туфли, сэр,
Пожалуйста, скорее, это ее размер.
Папа сказал, времени осталось мало,
Мама очень сильно захворала.
Я знаю, эти туфли ей понравятся,
И в небеса она красавицей отправится.
Они с кассиром медяки считали,
Но их на туфли явно не хватало.
Мальчик рылся в карманах, на дне,
И вдруг обратился ко мне.
На Рождество нас мама баловала,
А на себя ей денег не хватало.
Скажите, сэр, ну как теперь мне быть?
Я должен эти туфли ей купить!
Я деньги выложил не глядя,
Хоть редко людям помогал.
Мамочка будет самой красивой!
Радостно мальчик сказал.
Припев:
Маме я хочу купить эти туфли, сэр,
Пожалуйста, скорее, это ее размер.
Папа сказал, времени осталось мало,
Мама очень сильно захворала.
Я знаю, эти туфли ей понравятся,
И в небеса она красавицей отправится.
Меня согрели, словно луч Любви Небесной,
Скупые благодарности слова.
Господь послал мне этого ребенка,
Чтобы напомнить смысл Рождества.
Рождественское чудо
Посвящается Грейси.
Ты – наш крошечный бесценный дар
От автора
Как всегда хочу искренне поблагодарить моего мужа, Троя, который первым прочел рукопись и честно высказал свое (иногда нелицеприятное) мнение. Спасибо тебе, Трой, за помощь и поддержку. Твой энтузиазм заразителен.
Мы полюбили Грейси, нашу дочь, задолго до того, как впервые взяли ее на руки – в тот день ей исполнилось десять месяцев. Спасибо тебе, Грейси, за радость, счастье, смех и улыбки, танцы с игрушками и поцелуи, которые ты даришь нам.
Я много раз ездила к родителям в Огайо – они присматривали за Грейси, пока я работала. Это была дальняя дорога, но я всегда знала, что о моей дочери заботятся любящие дедушка с бабушкой. Мама и папа, спасибо вам за угощения и помощь.
Благодарю моего литературного агента, Дженнифер Гейтс, которая всегда верила в меня. С Дженнифер мне работалось очень легко и приятно. Спасибо тебе. За короткими фразами и недописанными главами ты сумела увидеть целую книгу и помогла мне воплотить мечту. Благодарю Эсмонда Хармсуорта за помощь и комментарии, а также всех сотрудников литературного агентства «Закари Шустер Хармсуорт».
Дженнифер Эндерлин, мой редактор, вдохновила меня написать продолжение книги «Рождественские туфельки». Я очень ценю твою помощь, Дженнифер, и восхищаюсь твоей верой в эту книгу. Благодарю Джона Карли и всех работников отдела продаж в издательстве «Сент-Мартинс Пресс» – вы сделали все, чтобы книга и читатели встретились.