, а также или мистер, или миссис Дэвид Ли, но только не вместе.
– То есть вы не принимаете их алиби?
Суперинтендант Сагден энергично тряхнул головой.
– Ни за что на свете. Муж и жена, преданные друг другу! Они могут быть замешаны оба, а если только один из них, то у другого для него тотчас найдется алиби. Лично мне это представляется так. Кто-то в музыкальном салоне играет на пианино. Это мог быть Дэвид Ли. Возможно, это он и был, поскольку известно, что он музыкант. Однако ничто не дает нам оснований утверждать, что его жена тоже была там, за исключением их собственных слов. Точно так же на пианино могла играть Хильда. Дэвид же тем временем прокрался наверх и убил отца! Это совершенно иной случай, нежели оба брата в столовой. Альфред и Гарри Ли не питают взаимных симпатий. Им нет никакого смысла выгораживать друг друга.
– А Стивен Фарр?
– Он также в числе подозреваемых: алиби с граммофоном смотрится не слишком убедительно. С другой стороны, такое алиби подчас куда лучше железного алиби, которое в девяти случаях из десяти придумывают заранее.
Пуаро задумчиво наклонил голову.
– Пожалуй, я понимаю, о чем вы. Это алиби человека, который не знал, что ему потребуется алиби.
– Именно! Кроме того, с трудом верится, чтобы посторонний человек был замешан в убийстве.
– Согласен, это явно семейное дело, – произнес Пуаро. – Это как яд, который отравляет кровь. Обида, которая сидит глубоко. Да-да, похоже, так и есть, ненависть и знание… – Он махнул рукой. – Не знаю, все так сложно!
Суперинтендант Сагден уважительно дождался конца тирады, хотя она явно не произвела на него должного впечатления.
– Верно, мистер Пуаро, – согласился он. – Но не переживайте, мы распутаем этот клубок, распутаем методом исключения и логики. У нас теперь есть люди, у которых имелись возможности: Джордж Ли, Магдалена Ли, Дэвид Ли, Хильда Ли, Пилар Эстравадос и, я бы добавил, Стивен Фарр. Теперь перейдем к мотиву. У кого имелся мотив убрать старого мистера Ли? Здесь мы опять-таки можем исключить некоторых подозреваемых. Например, мисс Эстравадос. Как я понимаю, в том виде, в каком осталось завещание, ей не причитается ничего. Умри Симеон Ли раньше ее матери, материнская доля досталась бы ей, если только мать не распорядилась бы иначе. Но поскольку Дженнифер Эстравадос отошла в мир иной раньше Симеона Ли, ее часть наследства переходит к остальным членам семьи. Иными словами, в интересах мисс Эстравадос, чтобы старик жил как можно дольше. Она ему понравилась, так что при составлении нового завещания он наверняка оставил бы ей внушительную сумму. В случае же смерти мистера Ли она теряет все и ничего не выигрывает. Вы согласны со мной?
– Абсолютно.
– Разумеется, она могла перерезать ему горло во время ссоры, но лично мне это представляется крайне маловероятным. Начнем с того, что у них были прекрасные отношения, а во‐вторых, она пробыла здесь не слишком долго, чтобы из-за чего-то затаить на него обиду. По этой причине весьма сомнительно, что мисс Эстравадос причастна к преступлению. Если только вы станете утверждать, что перерезать старику горло – это так не по-английски, как выразилась ваша приятельница миссис Джордж Ли.
– Не называйте ее моей знакомой, – поправил его Пуаро. – Иначе я буду называть вашей приятельницей мисс Эстравадос, ибо в ее глазах вы красавец-мужчина.
К великой радости Пуаро, суперинтендант на миг растерял свой гонор. Более того, сделался красным как рак. Пуаро наблюдал за ним с приятным злорадством.
– Кстати, у вас превосходные усы, – произнес он с задумчивой ноткой в голосе. – Скажите, вы пользуетесь какой-то специальной помадой?
– Помадой? Боже упаси!
– Тогда чем вы пользуетесь?
– Пользуюсь? Ничем. Она просто растут – сами по себе.
– Везет вам, – вздохнул Пуаро и погладил свои собственные шикарные иссиня-черные усы. – Ибо даже самая дорогая краска, – пробормотал он себе под нос, – отрицательно сказывается на качестве волос.
Парикмахерские проблемы явно оставили суперинтенданта Сагдена равнодушным, ибо он непоколебимо продолжал:
– В том, что касается мотива преступления, думаю, мы можем исключить также мистера Фарра. Даже если между его отцом и мистером Ли когда-то вышла ссора, поскольку мистер Ли пытался его надуть, крайне сомнительно, что это мотив для убийства. Когда Фарр заговорил на эту тему, он держался раскованно и уверенно. Не похоже, что с его стороны это было притворство. Нет, здесь мы явно ничего не найдем.
– Пожалуй, – согласился Пуаро.
– Есть еще один человек, заинтересованный в том, чтобы мистер Ли оставался жив, – его сын Гарри. Согласен, по завещанию ему причитается доля, но, как мне кажется, он об этом даже не догадывался. И уж тем более не был в этом уверен. Общее впечатление таково, что когда Гарри порвал с семьей, отец лишил его доли наследства. Но ведь теперь он вновь снискал благосклонность отца! И если б тот изменил завещание, то наверняка в его пользу. Так что с какой стати Гарри убивать старика? Кроме того, мы знаем, что он этого никак не мог сделать. Таким образом, мы постепенно сужаем круг подозреваемых.
– Верно. Этак вскоре вообще никого не останется!
– До этого не скоро дойдет, – улыбнулся Сагден. – У нас еще есть Джордж Ли и его жена, а также мистер и миссис Дэвид Ли. Все они выгадали бы в случае смерти мистера Ли, а насколько мне известно, у Джорджа Ли имеются трудности денежного характера. Более того, отец угрожал урезать ему содержание. Таким образом, у нас есть Джордж Ли, мотив и возможность совершить преступление.
– Продолжайте, – сказал Пуаро.
– У нас есть также миссис Джордж! Которая любит деньги так же, как кошка – сметану. Более того, готов спорить на что угодно, что она в долгах, как в шелках. И еще миссис Джордж ревнует эту испанскую барышню. Например, она быстро заметила, что старик находится под ее чарами. Она также слышала, как он посылал за адвокатом. И быстро сообразила, к чему идет дело. Вот вам и готовое дело.
– Что ж, возможно.
– Затем есть Дэвид Ли и его жена. По нынешнему завещанию они наследуют долю, но я сильно сомневаюсь, что в данном случае мотивом являются деньги.
– Неужели?
– Нет. Дэвид Ли по натуре мечтатель, деньги для него не главное. Но он, как бы это лучше выразиться… странноват. Лично мне видятся три возможных мотива. Во-первых, алмазы, во‐вторых, завещание, и, в‐третьих, – самая обычная ненависть.
– Ага, то есть вы это заметили?
– Разумеется, – произнес Сагден, – я уже давно обратил на это внимание. Если Дэвид Ли убил отца, то только не из-за денег. И если убийца действительно он, это может объяснить такое обилие крови.
Пуаро пристально посмотрел на суперинтенданта.
– Я давно ждал, когда вы это скажете. Такое обилие крови – именно так выразилась миссис Альфред. Невольно вспоминаются древние ритуалы – кровавые жертвоприношения, умащение себя кровью жертвы…
– Вы хотите сказать, что убийца – сумасшедший? – нахмурился Сагден.
– Mon cher, в человеке глубоко сидят самые разные инстинкты, и подчас такие, о каких мы даже не догадываемся. Жажда крови, требование жертвоприношения!
– Дэвид Ли на вид совершенно безобидное создание, – с сомнением в голосе заметил Сагден.
– Вы не разбираетесь в психологии, – возразил Пуаро. – Дэвид Ли живет прошлым. Для него память о матери жива и по сей день. Он много лет держался особняком от отца, потому что не мог простить ему, как тот обращался с матерью. Допустим, он приехал сюда с целью простить его. Но не смог. Мы точно знаем лишь одно – когда Дэвид Ли стоял рядом с мертвым телом отца, какая-то часть его «я» была этому рада. Божьи мельницы мелют медленно, да мелко. Возмездие! Расплата! Воздание за содеянное зло!
Сагден внезапно передернулся.
– Не говорите так, мистер Пуаро, – взмолился он. – От ваших слов мне едва не стало дурно. Возможно, все так и есть. В этом случае миссис Дэвид знает правду и намерена покрывать мужа всеми доступными ей способами. Я легко могу себе это представить. С другой стороны, столь же легко я могу представить ее в роли убийцы. Она довольно решительная особа.
Пуаро пытливо посмотрел на своего собеседника.
– То есть она произвела на вас такое впечатление? – пробормотал он.
– Да, этакая наседка, если вы понимаете, что я имею в виду.
– О, еще как! Я прекрасно вас понял!
Сагден бросил на него внимательный взгляд.
– Полноте, мистер Пуаро, у вас наверняка уже имеются соображения по этому поводу. Хотелось бы их услышать.
– Верно, – медленно произнес сыщик, – соображения имеются, но довольно туманные. Сначала я предпочел бы услышать ваши.
– Итак, как я уже сказал, мне видятся три основных мотива: ненависть, деньги и эта история с алмазами. Рассмотрим факты в хронологическом порядке. Половина четвертого, семейный сбор. Все члены семьи слышат телефонный разговор с адвокатом. Старик срывается на них, кричит, заявляет, где им всем место. Они разбегаются, как стая испуганных кроликов…
– Не все. Хильда Ли задержалась у него, – уточнил Пуаро.
– Верно, но ненадолго. Затем, примерно в шесть, у Альфреда с отцом состоялся неприятный разговор. Гарри будет вновь включен в завещание. Альфред против. По идее, он должен быть главным подозреваемым – у него самый сильный мотив. Далее, следующим к старику поднимается Гарри. Он в приподнятом настроении. Он только что добился, чего хотел. Увы, прежде чем состоялись эти два разговора, старик обнаружил пропажу алмазов и позвонил мне. Сыновьям же он о ней ничего не сказал – ни одному, ни другому. Почему?
Я склоняюсь к тому, что он был уверен: ни тот, ни другой не имеют к ней отношения. Они были вне подозрений. Как я уже говорил, по всей видимости, старик заподозрил Хорбери и кого-то еще. И я знаю, что он намеревался сделать. Помните, он сказал, что не хочет, чтобы в тот вечер кто-то поднимался к нему. Почему? Потому что он готовился к двум вещам. Во-первых, к моему визиту, и, во‐вторых,