– Да, мадам, но мне нужно нечто большее. Вы действительно хотите, чтобы я поселился у вас?
– Почему бы нет?
– Хорошо. Тогда давайте будем откровенны друг с другом. Я спрашиваю у вас вот что: вы действительно хотите знать правду?
– Естественно.
– Вы всегда так сдержанны в своих ответах? – вздохнул Пуаро.
– Да, я привыкла сдерживать свои мысли и чувства, – ответила Лидия и, прикусив, губу, на миг задумалась. – Так уж меня воспитали… Наверное, нам лучше говорить откровенно. Разумеется, я вас понимаю. Вам не позавидуешь. Мой свекор был зверски убит, и если только обвинение в краже и убийстве не будет предъявлено самому очевидному подозреваемому, Хорбери – а оно, похоже, не будет ему предъявлено, – то вывод напрашивается один: это сделал кто-то из членов семьи. Привлечь такого человека к ответственности – значит покрыть несмываемым позором всех нас. И если говорить откровенно, мне бы не хотелось, чтобы это произошло.
– То есть вы не будете против, если убийца избежит наказания? – уточнил Пуаро.
– Думаю, в этом мире на свободе безнаказанно разгуливает не один убийца.
– Тоже верно.
– Одним больше, одним меньше, какая разница…
– А как же другие члены семьи, те, что невиновны? – спросил Пуаро.
– А что с ними? – удивилась Лидия.
– Но ведь вы понимаете, что если будет так, как вы надеетесь, никто не узнает правды. Тень подозрения останется висеть над всеми…
– Об этом я как-то не подумала, – призналась Лидия.
– Никто так и не узнает, кто на самом деле этот убийца, – сказал Пуаро и мягко добавил: – Если только вы сами этого не знаете, мадам.
– Вы не имеете права так говорить! Неправда! О, если б это был кто-то посторонний, но только не член семьи! – сокрушенно воскликнула она.
– Он может быть и тем и другим, – сказал Пуаро.
– Это как понимать? – недоуменно спросила Лидия.
– Это может быть член семьи и вместе с тем посторонний человек. Неужели вы еще не поняли? Eh bien, эта идея только что посетила Эркюля Пуаро. Итак, мадам, что я должен сказать мистеру Ли?
Сыщик пристально посмотрел на Лидию. Та лишь беспомощно всплеснула руками.
– Разумеется, вы должны принять приглашение, – ответила она.
Глава 4
Пилар застыла посередине музыкального салона. Она стояла очень прямо, стреляя глазами из стороны в сторону, как животное, которое боится, что на него сейчас нападут.
– Как я хочу уехать отсюда! – воскликнула она.
– Ты не одна такая. Я тоже. Но нас никуда не выпустят, – мягко возразил Стивен Фарр.
– Ты имеешь в виду полицию?
– Да.
– С полицией лучше не иметь никаких дел, – серьезно произнесла Пилар. – С приличными людьми такого не бывает.
– Ты имеешь в виду себя? – спросил Стивен со слабой улыбкой.
– Нет. Я имею в виду Альфреда и Лидию, Дэвида и Джорджа, Хильду и даже Магдалену, – пояснила Пилар.
Стивен зажег сигарету и прежде, чем что-то сказать, сделал пару затяжек.
– Почему ты сделала исключение?
– Ты о чем?
– Почему не включила в свой список Гарри? – поинтересовался Стивен.
Пилар рассмеялась, блеснув ровными, белоснежными зубами.
– Гарри другой. Думаю, он прекрасно знает, что это такое – иметь дело с полицией!
– Пожалуй, ты права. Он действительно слишком колоритен для семейной идиллии… Кстати, Пилар, тебе нравятся твои английские родственники? – задал новый вопрос Стивен.
Пилар задумалась.
– Они добры, все до единого. Но они мало смеются и вообще какие-то невеселые, – ответила она, медленно подбирая слова.
– Дорогая моя, но ведь в доме только что произошло убийство!
– Неужели? – с сомнением в голосе ответила Пилар.
– Убийства случаются не каждый день, – менторским тоном произнес Стивен, – даже если твоя игривость предполагает иное. Не знаю, как в Испании, но в Англии к убийствам относятся серьезно.
– Ты смеешься надо мной, – сказала Пилар.
– Неправда. Я вообще не в том настроении, – возразил Стивен.
Девушка пристально посмотрела на него.
– Потому что ты тоже хочешь отсюда уехать?
– Да.
– И рослый красивый полицейский тебя не отпустит?
– Я его не спрашивал. Но даже если б и спросил, уверен, что получил бы отказ. Надо быть осторожным, Пилар, осторожным и осмотрительным.
– Это утомительно, – кивнула она.
– Дорогая моя, утомительно – это мягко сказано. А еще этот чокнутый иностранец, который везде сует свой нос… Сомневаюсь, что он что-то собой представляет, но мне от него по себе.
Пилар нахмурилась.
– Мой дед был очень богат, ведь так? – спросила она.
– Предполагаю, что да.
– И кому теперь достанутся все его деньги? Альфреду и остальным?
– В зависимости от того, что сказано в завещании.
– Он мог завещать мне денег, – задумчиво произнесла Пилар, – но боюсь, что не сделал этого.
– С тобой все будет хорошо, – успокоил ее Стивен. – Все-таки ты часть семьи. Это и твой дом тоже. Тебя не оставят без средств к существованию.
– Да, это и мой дом тоже, – вздохнула Пилар. – Смешно, не правда ли? И в то же время ни капельки не смешно.
– Думаю, мне понятно, почему ты так говоришь.
Девушка снова вдохнула.
– Послушай, если я сейчас включу граммофон, мы с тобой потанцуем?
– Думаю, это было бы неуместно, – с сомнением в голосе ответил Стивен. – В доме траур, ты, бесчувственная испанская красотка!
– Но ведь я не чувствую никакого горя, – бесхитростно призналась Пилар, сделав большие глаза. – Я совсем не знала деда, хотя мне и нравилось вести с ним разговоры. Не понимаю, почему я должна плакать и чувствовать себя несчастной потому, что его больше нет? Притворяться так глупо!
– Ты бесподобна! – воскликнул Стивен.
– Мы могли бы положить на граммофон чулки и перчатки, чтобы было не так громко. И никто не услышит, – продолжила уговаривать его Пилар.
– Что ж, давай попробуем, искусительница!
С радостным смехом Пилар выбежала из комнаты и быстро направилась к танцевальному залу в дальнем конце дома. Дойдя до бокового коридора, который вел к садовой двери, она резко остановилась. Стивен нагнал ее и тоже замер на месте.
Эркюль Пуаро, сняв со стены портрет, внимательно разглядывал его в падающем с террасы свете. Услышав шаги, он поднял глаза и воскликнул:
– А! Вы появились в очень удачный момент!
– Что вы тут делаете? – удивилась Пилар и, подойдя, встала с ним рядом.
– Изучаю нечто очень важное, а именно лицо Симеона Ли в молодости, – серьезно произнес Пуаро.
– Так это мой дедушка?
– Да, мадемуазель.
Пилар уставилась на портрет.
– Совсем не такой, совершенно другой, – задумчиво произнесла она. – Он был такой старый, такой сморщенный, а здесь он похож на Гарри… Каким Гарри мог быть лет десять назад.
Эркюль Пуаро кивнул.
– Верно, мадемуазель. Гарри Ли – копия своего отца. А теперь взгляните сюда, – с этими словами он провел ее чуть дальше по галерее. – Перед вами ваша бабушка – нежное продолговатое лицо, белокурые волосы, кроткие голубые глаза.
– Как у Дэвида, – сказала Пилар.
– Немного похожа на Альфреда, – добавил Стивен.
– Интересная вещь наследственность. Мистер Ли и его супруга были полными противоположностями. В целом дети от этого брака унаследовали черты матери. Взгляните сюда, мадемуазель, – сказал Пуаро, указав на портрет девушки лет девятнадцати-двадцати с золотыми волосами и смеющимися голубыми глазами. Волосы и глаза она явно унаследовала от миссис Ли, но чувствовалось в ней и нечто другое – непокорный дух, жизнелюбие, каких было лишено кроткое лицо ее матери.
– О! – воскликнул Пилар, и лицо ее вновь просветлело. Рука ее потянулась к шее и извлекла медальон на длинной золотой цепочке. Легкое нажатие пальца, и крышка открылась. На Пуаро посмотрело все то же смеющееся лицо.
– Моя мать, – сказала девушка.
Пуаро кивнул. На внутренней стороне крышки имелся портрет мужчины. Он был молод и хорош собой: иссиня-черные волосы, синие глаза.
– Ваш отец? – спросил Пуаро.
– Да, мой отец. Красавец, не правда ли? – сказала Пилар.
– Еще какой! Насколько я понимаю, синие глаза редкость у испанцев?
– Отчего же? На севере моей страны их можно встретить довольно часто. К тому же мать моего отца была ирландкой.
– То есть в ваших жилах течет испанская, ирландская, английская кровь и даже чуть-чуть цыганской… Знаете, что я думаю, мадемуазель? С такой наследственностью в вашем лице лучше не иметь врага, – задумчиво произнес Пуаро.
– Помнишь, Пилар, что ты сказала в поезде про то, как поступила бы со своими врагами? – с усмешкой спросил Стивен. – Мол, перерезала бы им горло!
Он тут же осекся. До него дошел смысл его слов. Впрочем, Пуаро поспешил увести разговор в сторону:
– Кстати, сеньорита, пока я не забыл… Моему другу суперинтенданту нужен ваш паспорт. Сами понимаете, полицейские правила глупы и утомительны. Но, увы, без них никак, тем более когда дело касается иностранных граждан. Да-да, согласно законам этой страны вы иностранка.
– Мой паспорт? – удивилась Пилар. – Да, сейчас принесу. Он у меня в комнате.
– Мне, право, неловко, что я вынужден доставить вам это неудобство, – виновато произнес Пуаро, шагая с ней рядом.
Они вместе дошли до конца длинной галереи. Дальше начиналась лестница. Пилар быстро взбежала наверх. Пуаро поднялся за ней следом. Стивен последовал за ними. Дверь спальни девушки выходила на лестничную площадку.
– Сейчас я вам его принесу, – сказала она, когда они подошли к двери, и вошла внутрь. Пуаро и Фарр остались ждать снаружи.
– Наверное, с моей стороны глупо говорить такое, – с раскаянием в голосе произнес Стивен, – но вряд ли она обратила внимание.
Пуаро не ответил. Он стоял, слегка наклонив голову, как будто прислушивался.
– Англичане питают удивительную любовь к свежему воздуху. Похоже, мисс Эстравадос унаследовала эту черту, – произнес он.