– Неправда! Неправда! – выкрикнула Пилар. – Я не крала никаких алмазов! Я не убивала его! Клянусь Благословенной Девой Марией!
– Кто же тогда это сделал? – резко спросил Сагден. – Вы утверждаете, что видели рядом с дверью мистера Ли чью-то фигуру. Если верить вашей истории, это, очевидно, был убийца. Никто не проходил мимо ниши! Мы вынуждены верить вам на слово. Вероятней всего, возле дверей не было никакой фигуры. Иными словами, вы все это придумали, чтобы отвести от себя вину.
– Разумеется, это она! – поддакнул Джордж Ли. – Это ясно как божий день. Я всегда говорил: отца убил кто-то посторонний. Какая глупость – предполагать, что на такую гнусность способен кто-то из членов семьи. Это… это было бы противоестественно!
Пуаро поерзал на стуле.
– Позволю себе не согласиться, – возразил он. – Учитывая характер Симеона Ли, это как раз было бы вполне естественно.
– Что? – растерялся Джордж и, разинув рот, посмотрел на Пуаро.
Тот невозмутимо продолжал:
– И, по моему убеждению, именно это и произошло. Симеон Ли пал от рук своей же плоти и крови, причем убийца наверняка имел вескую причину лишить старика жизни.
– Один из нас? – воскликнул Джордж. – Я отрицаю…
– Обвинение можно предъявить любому в этой комнате. – Голос Пуаро зазвенел сталью. – Кстати, мистер Джордж Ли, почему бы не начать именно с вас? Вы ведь не любили отца! Безусловно, ради денег вы поддерживали с ним отношения, но не более того. В день его смерти он грозился урезать вам содержание. Вы знали, что после его смерти унаследуете весьма внушительную сумму. Чем не мотив? После ужина вы пошли, как утверждаете, сделать телефонный звонок. Что ж, вы действительно его сделали, но он продолжался всего пять минут! После этого вы могли легко подняться к отцу в комнату, побеседовать с ним пару минут, после чего наброситься на него и убить. Затем вы вышли из комнаты и повернули снаружи ключ, в надежде, что все эти действия припишут грабителю. В панике вы забыли, в подтверждение своей версии об ограблении, настежь открыть окно. Что было величайшей глупостью. Впрочем, коль об этом зашла речь, умом вы и так не блещете… С другой стороны, – продолжил Пуаро после короткой паузы, во время которой Джордж безуспешно пытался вставить хотя бы слово, – немало глупцов были преступниками!
Он повернулся к Магдалене.
– У мадам тоже есть мотив. Она, смею предположить, вся в долгах, а тон замечаний, которые позволял себе в ее адрес свекор, наверняка послужил причиной не лучших предположений. Как и у ее супруга, у нее тоже нет алиби. Она отправилась позвонить, но не позвонила. И в итоге мы имеем лишь ее слова относительно того, что она делала… А теперь, – Пуаро выдержал очередную паузу, – перейдем к мистеру Дэвиду Ли. Как мы слышали, причем не раз, по причине старых обид он не питал к отцу теплых чувств, скорее наоборот. Мистер Дэвид Ли не мог простить отцу, как тот обращался с его матерью. Чашу его терпения переполнили язвительные слова в адрес покойной. Согласно свидетельским показаниям, в момент убийства мистер Дэвид Ли играл в салоне на пианино. По странному совпадению, это был «Похоронный марш». Но, предположим, что «Похоронный марш» играл кто-то другой, кто знал, что он намерен сделать, и кто оправдывал его действия.
– Это возмутительное предположение, – тихо сказала Хильда Ли.
Пуаро повернулся к ней.
– Мадам, я готов предложить вам другое. Убийство – дело ваших рук. Это вы прокрались наверх, чтобы покарать того, кто в ваших глазах был недостоин человеческого прощения. Вы из той породы людей, мадам, которые страшны в гневе…
– Я его не убивала! – заявила Хильда.
– Мистер Пуаро прав, – резко сказал суперинтендант Сагден. – Обвинение можно выдвинуть против любого из здесь присутствующих, за исключением мистера Альфреда Ли, мистера Гарри Ли и миссис Альфред Ли.
– Я бы не стал исключать даже их, – мягко сказал маленький бельгиец.
– Да будет вам, мистер Пуаро, – слабо запротестовал суперинтендант.
– И какое же обвинение вы можете выдвинуть против меня, мистер Пуаро? – спросила Лидия Ли. Она произнесла эти слова с улыбкой, иронично выгнув брови.
Сыщик отвесил поклон.
– Ваш мотив, мадам, я опущу, – сказал он. – Ибо он очевиден. Теперь что касается всего остального. Вчера вечером на вас было платье из тафты с броским цветочным рисунком и пелерина. Хочу напомнить тот факт, что ваш дворецкий, Трессильян, близорук. Предметы, что находятся в удалении, кажутся ему смутными, как бы размытыми. Я также обращу ваше внимание на то, что ваша гостиная велика, а источником света в ней служат лампы с абажурами. В тот вечер за минуту или две до того, как раздался крик, Трессильян вошел в гостиную, чтобы забрать кофейные чашки. Как ему показалось, он увидел вашу фигуру в любимом вашем месте – у дальнего окна, полускрытую тяжелыми шторами.
– Он видел меня, – призналась Лидия.
– Я же смею предположить, что на самом деле Трессильян видел пелерину вашего платья, наброшенную на подоконник так, чтобы могло показаться, что рядом со шторой стоите вы сами, – продолжал Пуаро.
– Я стояла там, – сказала Лидия.
– Прекратите ваши гнусные инсинуации! – возмутился Альфред.
– Пусть говорит дальше, – перебил его Гарри. – Теперь наша очередь. Как, по-вашему, наш дорогой Альфред убил своего бесценного отца, если в этот момент мы с ним вместе находились в столовой?
Пуаро улыбнулся ему.
– О, это очень просто. Алиби приобретает дополнительную силу, если оно дается вынужденно, с неохотой. Вы и ваш брат не переносите друг друга. Это общеизвестный факт. Вы в присутствии посторонних делаете в его адрес язвительные выпады. У него, в свою очередь, нет ни единого доброго слова для вас. Но что, если это всего лишь часть очень хитрого сговора? Что, если мистер Альфред устал быть мальчиком на побегушках у капризного отца? Что, если какое-то время назад у вас состоялась встреча? Ваш план готов. Вы возвращаетесь домой. Альфред делает вид, что возмущен, и всячески демонстрирует свое нерасположение к вам. Вы же не скрываете своего презрения к нему. Наконец наступает вечер тщательно спланированного вами убийства. Один из вас остается в столовой, разговаривает и даже громко ссорится, чтобы со стороны могло показаться, будто в комнате двое. Другой тем временем идет наверх и совершает преступление.
Альфред вскочил на ноги.
– Вы – дьявол! – крикнул он, но его голос тотчас оборвался.
Сагден в упор посмотрел на Пуаро.
– Вы действительно считаете?.. – начал было он.
– Я всего лишь продемонстрировал возможные вероятности, – произнес Пуаро с внезапной серьезностью. – То, что могло произойти. Которая же из них имела место в действительности, мы сможем сказать, лишь перейдя от внешних иллюзий к внутренней реальности… – Пуаро на минуту умолк, а потом медленно добавил: – Мы должны вернуться, как я уже говорил, к характеру покойного Симеона Ли.
Глава 6
На минуту воцарилось молчание. Возмущенные голоса смолкли. Все, словно заколдованные, уставились на Пуаро. Выдержав аудиторию под действием своих чар, он заговорил снова.
– Да-да, дело исключительно в нем. Покойный – это фокус, сердцевина нашей загадки. Мы должны проникнуть в самые глубины сердца и разума Симеона Ли и посмотреть, что мы там найдем. Ибо человек не живет и не умирает в полном одиночестве. То, что у него имеется, он передает тем, кому жить после него.
Что же мог завещать Симеон Ли своим сыновьям и дочери? Во-первых, гордость. Причем гордость, уязвленная разочарованием старика в собственных детях. Затем – такое качество, как терпение. Мы не раз слышали, что Симеон Ли мог терпеливо ждать многие годы, чтобы отомстить своим обидчикам. Причем этот аспект отцовского характера унаследовал тот его сын, который менее всего похож на отца внешне. Дэвид Ли помнил и носил в сердце обиды долгие годы. А вот черты отцовского лица унаследовал только Гарри Ли. Это сходство особенно бросается в глаза, если внимательно рассмотреть портрет Симеона Ли в молодости. Тот же самый нос с горбинкой, та же резкая линия подбородка, та же гордая посадка головы… Думаю, что Гарри унаследовал и кое-что из отцовских привычек. Например, привычку, смеясь, откидывать голову назад, а также привычку очерчивать пальцем линию подбородка.
Учитывая эти вещи, а также будучи убежден в том, что убийца тесно связан с покойным, я изучил семью с психологической точки зрения. Иными словами, попытался определить, кто из ее членов психологически был предрасположен к убийству. И, на мой взгляд, таковых было всего двое. Это Альфред Ли и супруга Дэвида, Хильда. Дэвида в качестве потенциального убийцы я отмел сразу же. Вряд ли человек столь тонкой, чувствительной натуры нашел бы в себе силы перерезать кому-то горло. Точно так же я отмел Джорджа Ли и его жену. Какими бы ни были их помыслы, они не из тех, кто готов рисковать. Оба держались предельно осторожно. Далее, миссис Альфред Ли. Уверен, она не способна на столь кровавое преступление, ибо в ее характере слишком много иронии. Что же касается Гарри Ли, я колебался. С одной стороны, в его характере есть склонность к грубости. С другой – я был в этом почти уверен, – несмотря на свою склонность ко лжи и мошенничеству, Гарри Ли по натуре человек слабый. Кстати, теперь мне известно, что того же мнения придерживался и его покойный отец. В его глазах Гарри был ничуть не лучше всех остальных. В результате у меня остались лишь те двое, кого я только что упомянул.
Альфред Ли был способен на редкую преданность и долготерпение. Он на долгие годы отрекся от самого себя, повинуясь воле другого человека. В таком положении всегда есть риск не выдержать и сорваться. Не исключаю также, что многие годы он носил в сердце обиду на отца, которая росла с каждым днем, даже если внешне это никак не выражалось. Именно самые кроткие, самые тихие порой способны на самые что ни на есть страшные поступки, ибо стоит чему-то надломиться в их душе, как они уже над собой не властны. Вторая кандидатура на роль потенциального убийцы – это Хильда Ли. Она из тех, кто нередко берет правосудие в свои руки, даже если ими движут благородные мотивы. Такие люди выносят приговоры и сами же исполняют их. Таковы, например, многие персонажи Ветхого Завета – например, Иаиль и Юдифь.