– Не будь таким чертовски глупым.
– Умирать в той местности, где ты родился, – это определенно счастливая случайность. Как будто бы я вернулся домой ради этого.
Чарли уже попрощался с югом, когда отправился в путь. Он знал, что на этот раз не вернется.
– Не забывай следить за моими пожертвованиями в центр спасения йоркширских борзых, – продолжил он.
– Не забуду.
– И пусть Роза не убеждает тебя, что на службе должны зачитать стихотворение «Не стой у моей могилы и не плачь», я его просто ненавижу.
Робин снова захихикал, даже когда у него потекли слезы.
– Я обещаю.
– Она соврет и скажет, что это одно из моих любимых стихотворений. Но это неправда! Я хочу лимерик[50]. «Жил-был старый ювелир Чарли. Он торговал бриллиантами… А не марлей». Что-то в этом роде.
– Я не буду этого делать. Я подыщу что-нибудь стильное.
– Хотел бы я услышать твою хвалебную речь. Наверняка она будет восторженной!
– Нет, я скажу, что ты был смешным старым пердуном.
– Ты порадуешь меня, я знаю. Я бы хотел присутствовать на своих собственных похоронах. Я сделаю все возможное, чтобы быть там.
– Тогда садись сзади, иначе у меня случится сердечный приступ и я присоединюсь к тебе, – сказал Робин. – Тогда мы вдвоем можем оказаться у моря Уитби в одной урне.
Чарли улыбнулся.
– Я постараюсь вернуться и сообщить тебе, что со мной все в порядке. Но не с помощью белого пера, малиновки или бабочки-адмирала, потому что это уже перебор?
– Тогда что же это будет? Давай решим сейчас.
– Алмаз, падающий с неба. Достаточно большой, чтобы вызвать сотрясение мозга.
– Слишком очевидно.
Чарли задумался на мгновение.
– Я оставлю вишенку где-нибудь на полу.
– Очень умно, кто-нибудь поскользнется на тебе и улетит.
– Это вишня, а не банановая шкурка, Робин. Ладно, тогда что-нибудь другое. – Его взгляд зацепился за прекрасную сцену, обрамленную большим окном спальни. – Я знаю, я спущусь к тебе снегом. Ты будешь стоять у французского окна и смотреть, как я плавно опускаюсь на сад.
– Зимой я буду на Бермудах с моим новым любовником, но я буду скучать по тебе.
– Чумовой снег, как этот. Но ты наверняка не захочешь, чтобы я заявлялся каждые пять минут, у тебя начнется новая жизнь. Но когда синоптики будут ломать голову из-за неожиданного снега, ты можешь считать, что частично в этом виноват я.
Их перебранка заглохла. Робин не мог ответить, потому что его сердце разрывалось. Ведь никто не сможет заполнить огромные, твердые, идеальные следы, оставшиеся от Чарли.
Чарли забрал телефон у Робина, отложил его на кровать и взял руку Робина; она дрожала, как испуганная птица.
– Я хочу, чтобы ты нашел человека, который сделает тебя счастливым.
– Я нашел, и он сделал. Ну, по большей части.
– Ты еще молод, Робин.
– Я чувствую себя древним. Пятьдесят пять – это не так уж и мало.
– Пятьдесят пять – это совсем немного. Мне было сорок семь, когда мы сошлись, если ты помнишь. Я не потерплю, чтобы ты хандрил, покрываясь паутиной, как мисс Хэвишем, слышишь меня?
– Белый мне не идет.
– Я знаю, из-за него ты выглядишь блеклым.
Чарли почувствовал тяжесть большой руки Робина в своей собственной. Твердая, сильная, нежная – эта рука словно олицетворяла его.
– Найди кого-нибудь, кто заставит твое сердце петь, мой дорогой, ты не должен быть одиноким. Ты ведь можешь стать чьим-то подарком, когда я уйду. Я не могу успокоиться, зная, что ты грустишь и плачешь во сне.
– Не обманывай себя, я буду ходить по клубам каждую ночь. С сиськами и кокаином.
На это Чарли разразился смехом.
– Не бойся влюбиться. Просто будь осторожен и не позволяй никому любить деньги больше, чем тебя. Не мне тебе об этом говорить, ты разумный человек, но ты можешь быть немного уязвимым. А как насчет друга Рубена, архитектора? Он очень симпатичный.
– Фу. От него пахнет дрожжами. Я так не могу.
– А Дэниел? Вдовец Сола?
– Дэниел такой скучный. У него три темы для разговора: он сам, он сам и политика. Я представляю, как Сол бросился в могилу головой вниз, чтобы спастись.
– Найди кого-нибудь потрясного, кто будет любить тебя, будь ты богат или беден, как я нашел тебя. Вокруг много бриллиантов, которые ждут, когда их обнаружат.
Здесь Робин сломался.
– Чарли, как я буду жить без тебя?
– Ради всего святого, не надо на меня наезжать, как Лиэнн Раймс[51].
Робин невольно фыркнул.
– О, смотри, слезы и сопли. Ну и беспорядок.
Он встал, чтобы взять туалетную бумагу и привести себя в порядок, вернулся в спальню и обнаружил Чарли, который сидел и улыбался, словно блаженная мать Тереза.
– Спасибо тебе за этот рождественский подарок. Это было очень важно.
– Я люблю тебя, – промурлыкал Робин. – Я не слишком часто это говорил. Я вообще почти никогда этого не говорил, но я надеюсь, ты знаешь, что я люблю и всегда буду любить тебя.
– Лиэнн Раймс и Долли Партон[52]. Я впечатлен. – Чарли перестал шутить. – Я знаю, что ты любишь, мой дорогой Робин, и…
– Но я должен был говорить об этом чаще, Чарли. Ты моя половинка, мне кажется, я недостоин тебя. Ты самый добрый, самый красивый человек во вселенной, и я не знаю, что сделал, чтобы заслужить тебя, но, что бы это ни было, я с радостью сделаю это снова. Когда я думаю о том, что останусь без тебя…
Чарли потянулся к прикроватному ящику и достал оттуда коробочку с кольцом. Он положил ее в центр ладони Робина. Открыв ее, тот обнаружил потрясающий обруч из толстой платины, усыпанный желтыми бриллиантами. Оно было просто восхитительным.
– Кое-что на память обо мне. Что-то, что поможет запомнить этот прекрасный момент, – сказал Чарли.
– Оно ведь… ненастоящее, правда? – Робин ахнул.
– Я не занимаюсь подделками. Ты знаешь, что оно настоящее.
Робин надел его; бриллианты сверкали, словно солнце, когда он двигал рукой. Конечно, оно подошло, ведь его создал Чарли, а он был мастером своего дела.
– Счастливого Рождества, Робин. Ты сделал мою жизнь счастливее, чем я мог себе представить. И что бы ни готовило тебе будущее, и с кем бы ты ни был, я буду смотреть на тебя с любовью и желать тебе самого лучшего.
Робин прижался к Чарли, который обнял его. Они наслаждались близостью, напоминавшей бриллиант, который сохранится на долгую память.
Глава 24
– Разочарована своим рождественским подарком? – спросила Бридж, доставая поленья из мешка и собираясь сложить их в корзину рядом с камином. Она специально наблюдала за лицом Джека, когда Мэри открывала подарок. Похоже, он очень хотел, чтобы тот ей понравился.
– Нет, он прекрасен, – ответила Мэри с неподвижной улыбкой, два ряда ее безупречных, аккуратных зубов сошлись вместе, словно солдаты, защищающие неправду.
– Хотя ваучер на перепихон в сарае был бы лучше, а?
– Ш-ш-ш, – зашикала Мэри, оборачиваясь проверить, не решил ли Джек именно в этот момент войти в зал бара.
– Если честно, Джеку было трудно найти в гостинице что-нибудь подходящее в качестве подарка. Я имею в виду, – Бридж слегка рассмеялась, – я получила банку помидоров, ради бога.
– И все же, это явно много значило для тебя.
– Потому что у нас с Люком есть общая история.
– Допустим. – Мэри пожала плечами, слова Бридж ее не убедили.
– Канцелярские принадлежности «Дома Перьев» до глупости дорогие. Не думаешь ли ты, что именно такой он тебя и видит: качественной и достойной?
– Нет, – ответила Мэри категорично. – Я думаю, это показатель того, что он видит во мне молодую старую перечницу. Полезную, но скучную. Если честно, он никогда не умел дарить подарки на Рождество.
– О? – сказала Бридж, желая услышать больше.
– В первый год, когда я стала его помощницей, я получила крем для рук и огромный флакон духов для старушек. На следующий год – подарочный набор талька и помадку. В этом году – тартановый платок, сумку для покупок и коробку фруктов в желе. Подарки, подходящие старомодным тетушкам, а не женщинам, которые могут прийти тебе в голову в нерабочее время.
Мэри подбросила в огонь полено, которое точно показывало, что та думает о Санта-Джеке и его ленивых подарках. Бридж открыла рот, желая утешить, но она ничего не могла предложить Мэри и вместо этого просто испустила долгий вздох разочарования.
На кухне Джек уделил несколько минут книге мудрости Чарли. Ему хотелось понять, были ли это стандартные мантры или Чарли читал его мысли, ведь казалось, они были написаны специально для него. Последняя фраза особенно задела за живое.
«Хорошая женщина достанется исключительно хорошему мужчине. Соответствуй требованиям своих требований».
Список его требований был не таким уж длинным – но лицемерным, как он понял. Он хотел, чтобы ему доверяли, но не доверял себе. Он хотел, чтобы его ценили не за его банковский баланс, и все же использовал свое богатство как магнит. Он хотел, чтобы его любили, но не позволял открыть замок на своем сердце и полюбить в ответ.
– О чем призадумался? – произнес Люк.
– Извини? – переспросил Джек. – Я просто просматривал подарок Чарли. Он очень проницательный человек.
– Можно?
Люк отложил нож для чистки, взял блокнот из рук Джека и пролистал его.
– «Будь лучшей версией себя, какой ты только можешь быть». – Он кивнул. – Одно из моих изречений. Я думаю, что сейчас я – лучшая версия себя, какой только могу быть. Я определенно оправдал свои ожидания.
– А я нет, – ответил Джек.
– «Соответствуй требованиям своих требований», – прочитал Люк вслух. – Ага, он снова прав. О боже, как он прав. – Он рассмеялся так, будто поделился с самим собой личной шуткой. Он перевернул страницу. – Да, насчет зон комфорта он тоже прав. Мне нравится ход его мыслей. «Корабли в безопасности в гаванях, но корабли строят не для этого». О да, хвала тебе. – Он передал книгу обратно Джеку. – Мы не так много говорили о твоем бизнесе вчера вечером. Но это были просто оперные стенания.