– Именно, так что нет, никто из нас не будет убеждать его. Посмотри, что произошло в книге, когда леди Как-ее-там сунула свой нос. Джеку около тридцати, а не десять. Кому нужен Уэнтворт без яиц?
– Ты, конечно, прав, – согласился Чарли.
– Опять, – сказал Робин. – А теперь пойдем вниз и покормим тебя. Прошло уже десять минут с тех пор, как ты ел в последний раз.
– Он сказал… что? – переспросила Бридж у Мэри, когда они переодевали мокрую от снега одежду в спальне наверху.
– Он пожелал мне удачи и пожал мне руку, – сказала Мэри. – После того, как я отказалась от его повышения зарплаты. – Она придала этим двум словам все презрение, которое только могла.
– У меня нет слов. Вернее, есть несколько, но я бы не хотела травмировать твои барабанные перепонки, – ответила Бридж. Она действительно начала привязываться к Джеку, но он иногда казался ей таким скучным.
Мэри пожала плечами.
– C’est la vie[89], – сказала она, ее голос дрогнул. Она села на кровать и вытерла непроизвольные слезы с глаз, раздраженная их появлением. – Я с ужасом ожидаю поездки домой. Она будет наполнена неловкой тишиной.
– Я отвезу тебя домой, – произнесла Бридж. – Сделаю небольшой крюк. Никаких споров, все решено.
Мэри даже не собиралась сопротивляться.
– Он сказал, что мне не нужно отрабатывать, если я не хочу.
– О, Джек, гребаный ты засранец, – сказала Бридж стене, как будто слова должны были пройти сквозь нее и попасть в его напыщенное индюшачье ухо.
– Я не жду, что ты устроишь меня сразу, Бридж, я просто сказала, это вырвалось из моего рта, прежде чем я смогла остановиться.
– Мэри, когда ты будешь готова. Моя личная помощница примет тебя с распростертыми объятиями, потому что ты снимешь с нее нагрузку.
И ты всегда можешь пожить у меня, пока не будешь уверена, что действительно хочешь переехать; так сказать, испытаешь нас. У меня в доме шесть спален. Я не хочу давить на тебя и в то же время хочу. Я думаю, что ты будешь прекрасным дополнением к моей команде.
– Спасибо, Бридж. – Несмотря на свою благодарную улыбку, Мэри и выглядела, и звучала, как срубленная к Рождеству ель.
Бридж и Люка назначили поварами на вечер. Их снеговик был отнюдь не самым уродливым – проиграла снежная Кимберли с ледяными буферами и прорезанным ртом, – но Бридж вызвалась добровольно, чтобы спасти Мэри от заточения в крошечной кухне вместе с Джеком. Прежде чем приступить к готовке, нужно было сделать еще одну работу наверху, наедине: подписать документы, чтобы все прошло без очередных споров. Они оба согласились на развод без вины сторон, и ни один из них не требовал ничего от другого.
– Я думал, что ты опрокинешь меня как-нибудь в последний момент, – сказал Люк, одной рукой передавая свой подписанный лист, а другой забирая лист Бридж.
– Я опрокинула. Я подписала его «Дональд Даком», – произнесла Бридж.
Люк дернул головой, и Бридж рассмеялась.
– Если бы, – сказала она, а Люк облегченно похлопал себя по сердцу и улыбнулся ей в ответ.
Они посмотрели вниз, на подписи на бланках.
После пяти долгих лет войны со скоростью торнадо ветры ярости ослабли до порыва, бриза, легкой ряби в воздухе. Они были здесь, в конце пути. В конце эпохи.
– Дело сделано, – подытожила Бридж.
Она почувствовала необъяснимую грусть, пустоту. Из правого глаза выкатилась большая капля и потекла вниз по щеке. Бридж смахнула ее, понимая, что Люк это видел.
– Извини, я не знаю, откуда она взялась.
– Я тоже это чувствую, – сказал Люк, доставая из коробки на туалетном столике бледную пастельную салфетку и протягивая ей. – Мы так долго были частью друг друга.
– Первый порез самый глубокий – и все такое.
– Именно.
Бридж высморкалась.
– Спасибо тебе за всю любовь, которую ты мне подарил.
– Спасибо, что пнула меня под задницу, – ответил Люк, и это рассмешило Бридж. – Мы стали теми, кто мы есть сейчас, благодаря нам из прошлого.
– Мы – навоз на призовых орхидеях друг друга.
Люк взял руку Бридж и сжал ее между своими. Она казалась такой маленькой, нежной, хрупкой.
– Бридж. – Он вздохнул. – Я собираюсь стать отцом. Никто еще не знает. Ну, очевидно, знаю я и Кармен, и, вероятно, ее семья, потому что мы собирались обрадовать их на Рождество. Я хотел сказать тебе это в лицо до того, как эта новость разлетится.
Бридж улыбнулась, и в это же время полились новые слезы.
– Ах, это лучшая новость, Люк. Ты станешь… прекрасным отцом. Я всегда так думала. Даже когда ты так не считал. Я счастлива за вас обоих.
Она почувствовала, как что-то внутри нее сжалось, сдвинулось, словно дверь, которая застряла приоткрытой в надежде, наконец-то закрылась.
Люк притянул ее к себе, и его руки обхватили ее. Она была совсем другой, более мягкой и податливой, чем он помнил.
– Не отказывайся от мысли однажды усыновить ребенка, Бридж. Ты была бы замечательной мамой.
– Ты думаешь? – сказала Бридж.
– Да, я правда так думаю. Какому-нибудь ребенку вроде нас очень повезет, если ты его полюбишь. Обещай мне, что ты не будешь исключать этот вариант.
Слова попали ей прямо в грудь, точно в сердце.
– Спасибо, это много для меня значит, – произнесла она.
– И спасибо тебе, – сказал он. – Спасибо, что повстречалась на моем пути. Спасибо, что делилась со мной сливовыми помидорами, бросала в меня брокколи, любила вместе со мной собаку, дала мне имя «Мальчик-саженец» и заработала достаточно денег, чтобы купить мой великолепный зеленый астон мартин. – Он почувствовал, как Бридж смеется ему в плечо. – Спасибо тебе за все это. Будь счастлива, Бридж.
– И ты, Мальчик-саженец, – ответила Бридж.
Они отстранились друг от друга, пропасть между ними была маленькой и в то же время широкой, как каньон.
Он любил ее по-прежнему, другой, благодарной любовью. Ленивый неуклюжий ребенок и девушка с огненными волосами сожгли друг друга, и из пепла получились те, кем они были сейчас – ступеньками в жизни друг друга. Бридж и Люком, которым не суждено вновь сойтись.
Радио-Брайан скорбел о конце Рождества.
– Конечно, оно не закончится до Двенадцатой ночи, пока вы не съедите последнюю порцию Quality Streets, которую вы стараетесь избегать, пока у вас еще есть выбор. В моем случае это кофе со сливками, но моя жена всегда оставляет арахисовые крендельки.
– Черт возьми, должно быть, он говорит о Quality Streets в жестяной банке, – прокомментировал Робин. – Таких вкусов я не встречал уже много лет.
– …но я думаю, что большинство людей в наши дни прощаются с Рождеством, когда второй день остается позади. Через пару дней по телевизору покажут праздничную рекламу, и я знаю, что, когда мы в следующий раз пойдем за покупками, на полках будут стоять «Кремовые яйца»[90]. А знаете ли вы, что они продаются в наших магазинах уже двадцать три года? – продолжил Брайан.
– Должно быть, уже больше, – заметил Джек. – Я помню, как покупал их в школьном магазине, когда мне было десять, а это было двадцать пять лет назад.
– Там начинает таять, – сказал Робин, стоя у окна. Он видел, как капли воды проделывают отверстия в снегу.
– Сигнала пока еще нет. – Мэри проверила свой мобильный, который она оставила чуть раньше на барной стойке. При первой же возможности она позвонит брату и сообщит ему, что с ней все в порядке. Она подняла трубку и стационарного телефона, но тот продолжал притворяться мертвым.
– Для тех, кому нужно следить за снегопадом, он направляется в Шотландию, – сообщил радио Брайана. – А в этом районе ночью прогнозируется температура в пять градусов. Тем временем я хочу включить вам песню в последний раз, потому что она одна из моих любимых. У нас с женой было чудесное Рождество в этом году. Я хотел бы, чтобы оно продлилось еще немного. Спасибо, что слушаете. На радио Брайана звучит песня «Хотел бы я, чтобы Рождество было каждый день».
Звук кассового аппарата, коровьи колокольчики, детские голоса – все это было слишком знакомым.
– Значит, это наша последняя ночь вместе, судя по всему, – сказала Мэри.
– Это было здорово, – ответил Чарли, сияя. – Наши прошлые Рождества в Австрии были прекрасными, но это – мое самое любимое из всех.
Люк и Бридж вышли из кухни, полушагая, полу-танцуя, подпевая Рою Вуду[91] и его группе Wizzard на радио. Они несли тарелки с соленьями, маринадами, бутербродами и мясными пирогами. Мэри подумала, что они оба выглядят по-другому, более улыбчивыми, более светлыми. Они выглядели как друзья.
Они удовлетворенно сидели у огня, уплетая последний рождественский ужин. Затем Робин передал свой телефон и попросил всех ввести их адреса и номера.
– Похоже, завтра мы поедем домой. Радио Брайана объявило оттепель, – сообщил Чарли Бридж и Люку как раз в тот момент, когда со стены над камином отвалился большой кусок штукатурки.
– Не думаю, что гостиница хочет, чтобы мы уезжали, – сказал Робин. – Думаю, ей нравится, что мы здесь.
– Нам всем нравится эта гостиница, – громко произнесла Бридж, как будто обращалась непосредственно к ней. – Она была нам другом в последние несколько дней. Она дала нам кров и тепло, накормила нас и уберегла.
Бридж хотела купить это место. В новом году она собиралась приложить к этому все усилия.
Чарли проглотил остатки сэндвича с индейкой, чтобы заговорить.
– Робин – экстрасенс, знаете ли. Он чувствует вещи.
– Не сомневаюсь, – ответил Аюк, что заставило Чарли фыркнуть.
– В этом месте определенно есть какое-то присутствие, – сказал Робин с абсолютной уверенностью. – Добродушное. Ему нравится компания. Надеюсь, мы подарили ему хорошее и веселое Рождество.
– Вы направитесь дальше в Шотландию в поисках еще большего снега? – спросила Бридж у Чарли и Робина.