— Я знала! — воскликнула Матушка Брир. — Знала, что она хорошая.
— А я что говорил? — крикнул письмолов Пиппин. Из карманов у него торчали последние рождественские письма.
— Я люблю людей! — пискнул Малыш Мим.
Зал пришёл в движение. Кролики ждали приказов, но их предводитель замер на сцене рядом с Отцом Водолем.
— ТИШИНА! — завопил чернобородый эльф. — ТИХО! Какая разница, кто ограбил банк? Люди представляют для нас опасность.
Он повернулся к кроликам и ткнул пальцем в нашу сторону.
— Схватить их!
Но кролики не двинулись с места.
— Я знала, что Пасхальный кролик злой! — сказала Матушка Миро.
— И всегда таким был! — поддакнул Колумбус.
Я посмотрела на Пасхального кролика. Он выглядел смущённым и сбитым с толку, словно добро, таившееся в глубине его души, искало путь наружу, но он не знал, что с ним делать. Я вспомнила слова, однажды сказанные Отцом Рождество: «Если постараешься увидеть в ком-нибудь добро, оно обязательно засияет в ответ».
— Нет! — сказала я эльфам. — Пасхальный кролик вовсе не злой.
— Амелия! — рассмеялась Мэри. — Что ты такое говоришь? Он же едва нас не убил. И помогал Отцу Водолю.
— Да, но не он это начал. Когда-то, до войны с эльфами, кролики были добрыми и мирными.
— Вот! — воодушевился Отец Водоль. — Только вслушайтесь в эту дикую антиэльфийскую пропаганду. Она вас ненавидит!
— Это не так. Просто я не боюсь правды.
Внезапно к сцене подошёл самый старый эльф в ратуше, эльф с длинными седыми усами.
— Амелия, — обратился ко мне Отец Топо, и никто не решился его прервать. — Наверное, я единственный, кто помнит последнюю битву с кроликами, которая случилась сотни лет назад. Мне тогда было шесть, но я до сих пор стыжусь того, что видел. Мне стыдно за жестокость, проявленную эльфами. Никогда больше я не наблюдал ничего подобного. Вот почему я всегда старался стать другим. Приветствовал чужаков. Вот почему однажды я забрался на гору с внучкой и наложил чудовство на умирающего мальчика, пришедшего из мира людей. Мальчика по имени Николас. Этот мальчик стоит сейчас перед тобой. — Он кивнул на Отца Рождество. Тот улыбнулся и украдкой вытер слёзы.
— Я не хотел бояться чужаков. Но Отец Водоль не помнит былых войн. Может, если бы он видел то, что видел я, он бы иначе к этому относился. Но вот что я скажу тебе, Пасхальный кролик…
— Что? — встрепенулся тот. Он снова сжимал в лапе драгоценную подвеску, а болтающееся левое ухо вытянулось в струнку.
— Во-первых, — сказал Отец Топо, — советую тебе не доверять Отцу Водолю. Он печётся только о своих интересах. Остальные, будь то эльфы или кролики, его мало волнуют. А во-вторых, я глубоко сожалею о том, что случилось с кроликами. Мы не должны были прогонять вас с родных земель. Это было неправильно. И если бы собравшиеся здесь эльфы знали, как всё произошло на самом деле, они бы со мной согласились.
Извинений Пасхальный кролик явно не ожидал и теперь не знал, что сказать. Он открыл рот, но не издал ни звука.
— Почему вы медлите? — разъярился Отец Водоль и затопал ногами на кроликов. — Хватайте людей! Чего вы ждёте?
— Меня, — ответил Пасхальный кролик. — Они ждут меня. Приказы эльфов для них — пустой звук.
Кустистые брови Отца Водоля поползли вверх, а потом резко опустились вниз, словно крылья умирающей птицы.
— Ну так прикажи им!
— Я тоже не подчиняюсь приказам эльфов, если уж на то пошло, — осадил его Пасхальный кролик. Отец Водоль наконец замолчал.
Отец Рождество поднялся на сцену.
— Вражда между эльфами и кроликами должна остаться в прошлом. Мне жаль, что вас выгнали из Эльфхельма. Как глава Совета эльфов я объявляю, что отныне Эльфхельм открыт для кроликов. Что нужно сделать, чтобы мы жили в мире?
Эльфы, люди, пикси и кролики притихли в ожидании ответа. Пасхальный кролик посмотрел на свою подвеску.
А я вспомнила, что там, под слоем хрусталя, хранится крохотное шоколадное яйцо — последний подарок его матери. И меня осенило.
— Вам больше не придётся прятаться, — сказала я. — Пусть весь мир узнает о кроликах из Страны нор и холмов, как узнал об Отце Рождество. Нужно открыть людям смысл, который твоя мама вложила в своё последнее творение. Напомнить, что жизнь хрупка, но полна радости. Передать послание, скрытое в шоколадном яйце.
Пасхальный кролик вопросительно посмотрел на меня. Когда он не пытался никого убить, морда его становилась удивительно доброй.
— Я ничего не понял, — признался он.
— И не ты один, — сказала Мэри.
— Вы будете раздавать шоколадные яйца, как Отец Рождество раздаёт подарки, — терпеливо объяснила я. — И тогда чужаки больше не будут представлять угрозы для тебя и других кроликов. Все увидят, какие вы добрые. Думаю, Отец Рождество с радостью одолжит тебе сани и оленей на первое время… Ты сможешь работать вместе с ним на Рождество. Дети проснутся утром и найдут подарки в чулке, а шоколадные яйца — там, где ты их спрячешь.
— А это обязательно? — спросил Отец Рождество. Он выглядел чуть раздосадованным. Но потом опомнился и сказал: — Хотя о чём это я? Конечно, разумеется, мы сможем работать вместе! Никаких проблем.
Пасхальный кролик тоже наконец понял мою мысль.
— Послание, скрытое в шоколадном яйце, — медленно повторил он и сверкнул глазами.
— Не слушай их! — закричал Отец Водоль, охваченный страхом и яростью. — Они морочат тебе голову!
— Нет, они совершенно искренне, — сказала Пикси Правды.
Но Пасхальный кролик уже замотал головой.
— Нет, — решительно сказал он.
Сердце у меня упало.
Кролики приготовились к атаке. 382 поудобнее перехватила верный сачок.
— Так не пойдёт, — продолжил Пасхальный кролик. — Рождество уже завтра. Я не успею подготовиться! Шоколадным яйцам нужен собственный праздник.
Все осторожно выдохнули. А я озвучила идею, которая витала в воздухе.
— Может, тогда Пасха? День, когда кролики выходят из нор на поверхность. Тебя ведь потому и называют Пасхальным кроликом.
— Да, так и есть. — Пасхальный кролик улыбнулся впервые с момента нашего знакомства. — Пасха! Великолепно.
Я улыбнулась в ответ, а вслед за мной улыбнулись Отец Рождество, Мэри, Отец Топо, Пикси Правды, Нуш, Малыш Мим, Занудник, Пиппин, Матушка Миро, Фунтик, Лакричка, Матушка Брир и Матушка Бубенец. Вскоре улыбались уже все эльфы в зале, даже Колумбус (хотя его улыбка вышла слегка озадаченной — он думал о том, сколько книг по истории придётся теперь исправлять). Кролики тоже заулыбались. 382 убрала сачок.
Не улыбался только Отец Водоль.
А потом Отец Рождество вдруг нахмурился и посмотрел на часы. Стрелка стремительно подбиралась ко Времени, когда все ложатся спать.
— Так, эльфы, бегом в Мастерскую! Нам ещё нужно сложить игрушки в бездонный мешок! — поторопил он своих работников и устремился к двери, чтобы не опоздать на Рождество. Вслед за ним побежали все эльфы и даже кролики.
Очень скоро Отец Водоль остался в ратуше совсем один — и лицо его было краснее, чем солнце, клонящееся к закату.
Час спустя Отец Рождество стоял посреди Мастерской, раскрыв бездонный мешок. Очередь из эльфов и кроликов тянулась до самого Оленьего луга. Когда крольчиха 382 положила в мешок целую гору игрушек, Отец Рождество попросил меня проверить сани, которые уже ждали перед его домом, и подготовить оленей к полёту. Я подошла к делу со всей ответственностью. Олени охотно мне помогали — даже Комета, которая не очень-то любила упряжь и порой могла взбрыкнуть.
Я посмотрела на Блитцена.
— Что бы сегодня ни случилось, пожалуйста, давай обойдёмся без ныряния. Договорились? — попросила я.
Блитцен насмешливо фыркнул. Я проверила барометр надежды, стрелка которого прочно держалась на отметке «Удивительно надёжно». Запрыгнув в сани, я взяла поводья и принялась наблюдать, как медленно сокращается очередь. Наконец последний эльф исчез за дверями Мастерской, и вскоре оттуда вывалился Отец Рождество с мешком, перекинутым через плечо. Когда он подошёл, я вручила ему поводья и начала спускаться в снег.
— Амелия, ты куда? — удивлённо спросил Отец Рождество. — Оставайся, мне нужен второй пилот.
— Разве ты не помнишь, что случилось, когда я в прошлый раз управляла санями?
— Помню. Но Капитана Сажи здесь нет. Мэри обещала, что позаботится о нём. Смотри!
Он помахал Мэри. Она стояла на Оленьем лугу вместе с Нуш, Занудником, Малышом Мимом и Отцом Топо и крепко держала Капитана Сажу.
Эльфы, которые пришли проводить Отца Рождество, теперь толпились вокруг саней. Увидев среди них Кипа, я запаниковала.
— Может, ты возьмёшь вторым пилотом кого-нибудь другого? Например, Кипа. Он управляется с санями лучше всех в Эльфхельме.
Кип услышал меня, улыбнулся и покачал головой.
— Думаю, лететь должна ты, Амелия. Я ошибался на твой счёт. И хочу попросить прощения.
Я села в сани.
— На самом деле, — вдруг сказал Отец Рождество, — ты вполне можешь быть и первым пилотом.
— Что? — Я не поверила своим ушам.
Отец Рождество протянул мне поводья.
— Давай, Амелия. Покажи, на что ты способна.
— Но…
Растерянно оглянувшись, я заметила в толпе Мерцалку. Она улыбалась и показывала мне поднятые вверх большие пальцы. Рядом с ней стояла Снежинка. А неподалёку — Отец Водоль, до того мрачный, что эльфы обходили его стороной, боясь заразиться дурным настроением.
— Амелия, у тебя получится! — крикнула Мэри.
Я посмотрела на барометр надежды, закрыла глаза и изо всех сил поверила в то, что всё будет хорошо.
— Вперёд, Блитцен! — крикнула я. — Вперёд, Резвая! Скакун, Танцор, Гроза, Купидон, Вихрь, Комета! Полетели!
Толпа расступилась, пропуская нас, и мы помчали по заснеженному лугу к покрытому льдом озеру. Вскоре дробный стук копыт сменился тишиной — мы оторвались от земли. Натянув поводья, я направила оленей к Очень большой горе.
Целый мир расстилался под нами. Невидимые и беззвучные, мы летели в ночном небе — два человека, которые не принадлежали ни одному месту на земле.