– Здравствуй, Али! – крикнул Гринчук, чтобы перекричать шум ветра.
– Здравствуй, Зеленый, – ответил Али, протягивая руку.
Гринчук шагнул вперед, пожал ее.
– Знаешь, зачем я тебя позвал? – прокричал Гринчук, не отпуская руки.
– Пока не знаю, – ответил Али.
– Что? – переспросил Гринчук, наклоняясь вперед.
– Не знаю! – Али тоже наклонился вперед.
Хороший момент, подумал Али, но интересно все-таки было узнать, зачем его позвал Зеленый.
– Сейчас узнаешь, – пообещал Гринчук и резко рванул Али на себя.
На ногах тот не удержался. Гринчук чуть отодвинулся в сторону, прокручивая руку Али, так, словно наматывал ее себе на локоть. Прием был из стареньких, бесхитростный и срабатывал только с рукопожатия. Но если противник не успевал напрячь руку в первые полсекунды, то потом либо падал лицом вниз, с заведенной за спину рукой, либо опускался на колени – в зависимости от желания проводившего прием. В чистом виде этот захват позволял заломить противника одной рукой, но Гринчук не стал демонстрировать лихость.
Пока правая рука заламывала руку Али, левая рука рванула его за горло, запрокидывая голову. Али захрипел и потерял сознание. Всего на несколько секунд, но этого хватило Гринчуку, чтобы застегнуть у него на запястьях наручники.
Гринчук оттащил Али к самому подножью памятника, посадил его спиной к постаменту. Сел рядом на корточки.
– Вот, собственно, зачем я тебя пригласил, – сказал Гринчук.
– С ума сошел? – спокойно спросил Али.
– Не-а, в полном рассудке.
– Что ты от меня хочешь?
– Для начала, я хочу помешать тебе меня убить, – честно признался Гринчук.
– Я не собираюсь тебя убивать, – приходилось повышать голос, чтобы перекричать метель.
– Теперь – точно не собираешься.
– У меня и оружия нет, – крикнул Али.
– Только не надо меня парить, Али. Зачем такому специалисту, как ты, оружие? Не смеши.
– Тогда ты мне ничего не пришьешь!
– А зачем? – Гринчук наклонился к самому лицу Али. – И ты, и я знаем, что ты пришел меня мочить. Тебя Мехтиев послал. Так?
Али промолчал.
– Так. Он боится, что через тебя я выйду на него, на то, что это он приказал зачем-то замочить Скока. Сейчас ведь только четыре человека знают, что это сделал ты. И каждый из нас знает, почему ты это сделал. Тебе приказали. А вот зачем тебе приказали, это знает только твой хозяин. И догадываюсь я. Тебе не интересно?
– Не знаю, о чем ты.
– Понимаешь, все хотели осуществить свой маленьких гешефт. Скок хотел независимости от Гири, который парился в дурке. Гиря ему мешал. Мехтиев хочет тоже избавиться от Гири, который ведет себя странно, а еще Мехтиев хочет наверх, к ребятам, которые себя называют новыми дворянами. Понятно излагаю? Можешь не отвечать, Али, не нужно.
Гринчук глубоко вдохнул, хлебнул холодного ветра и закашлялся.
– Погодка, блин, и жить не хочется. Хотя нет, – поправил себя Гринчук, – хочется. А тебе?
Али не ответил.
– Хочется, я знаю. Идем дальше. Тебе, кстати, не очень холодно? Снизу не дует? И не холодит? Ну и славно. Так вот, как свалить Гирю, чтобы все остались довольны? Чтобы без шума и пыли? Подставить его. Все же знают, что случилось с ним летом, и многие догадались, что это я ему ту гранату передал. Догадались?
– Догадались, – решил подтвердить Али.
– А кто-то Мехтиеву рассказал еще и о Михаиле. О том, что Миша умеет делать. Что нужно? Поссорить меня с Гирей. Я не сдержусь, все ему припомню и если не посажу, то грохну. За Нину, хотя бы. Кто может меня поссорить с Гирей? Человек Гири. И еще добрый Садреддин Гейдарович через тебя мне рассказывал, как меня Гиря не любит. Что я должен был подумать по поводу гранаты в «Кентавре»? Тем более что это было очень похоже на нашу летнюю терку с Гирей.
Кто ж знал, что я на Гирю не обижусь? Кто? Я знал. Больше никто.
Мехтиев пообещал Скоку территорию Гири после разборки, а взамен попросил, чтобы тот выполнил одну просьбу чужого человека. Мехтиев даже не знал, что именно попросят у Скока. А оказалось, что у того по телефону попросили найти достаточно тупого быка из людей Гири, чтобы тот согласиться сыграть свою роль в похищении.
Только Мехтиев не знал всего этого. Ему тоже пообещали, что за хорошее поведение и помощь ему позволят подняться в благородные. И позаботятся, чтобы вместо убитого или посаженного мной Гири, на должность придворного бандита пригласили его, Мехтиева. Он и тебе, небось, говорил, что хотел попасть под надежную крышу вместо Гири. Говорил ведь?
– Говорил, – неожиданно даже для себя подтвердил Али.
Гринчук говорил правду, Али поверил ему сразу, тем более что некоторые моменты тайной для Али не были. Многие, но далеко не все.
– Следующий раз я тебе свидание в сауне назначу, – пообещал Гринчук. – Замерз на хрен. О чем это я? Да. Прикинь, как переполошился Мехтиев, когда понял, что это Саня Скок участвовал каким-то образом в похищении малолетнего миллионера. Ведь это сам Мехтиев рекомендовал Скока. И даже разговаривал с ним лично, когда агитировал. Получалось, что Скок мог угрожать Мехтиеву. Прикинь, в мобиле у Батона телефон Скока. Ясно, что к нему сразу же сунутся. Ясно?
– Ясно.
– А Саня может расколоться, что его разагитировал Мехтиев. Что нужно делать? Правильно, рубить концы. И Мехтиев быстренько отправил рубить эти самые концы своего незаменимого и верного помощника. Ты его не сдашь. Но тут является пьяненький Гиря, который намекает, что не все так шито-крыто, и сдает, сука, меня. А я, как на грех, сам назначаю свидание в пустынном месте. Вот ведь совпадение! Если бы у вас было время подумать, вы бы и сами все поняли. Ты бы понял. Но тебя Мехтиев все равно бы послал, а ты все равно бы пошел, потому, что ты человек слова. И человек верный. Да? Замочил бы меня и оставил бы, как ограбленного. Никто бы и не стал особо искать. Или даже искать стали, но попробуй найти, кто виноват. Тем более, что тебе, Али, на этот вечер свидание назначил Мехтиев. Один на один, в безлюдном месте, с соблюдением конспирации даже от своих. Так?
Али промолчал на этот раз, но промолчал красноречиво.
– Как думаешь, Али, ты бы с этого свидания вернулся? Мехтиев, конечно, человек пожилой, но ты ведь всегда без оружия ходишь. Снег, метель… Нашли бы тебя к оттепели.
Ветер продолжал усиливаться. Даже памятник, казалось, начинал подрагивать. Не было ничего на свете, кроме этого ветра, снега, памятника и двух мужчин возле постамента.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросил Али.
– Не знаю. Я ведь тебе хотел подарок сделать, – Гринчук полез во внутренний карман куртки и достал что-то, завернутое в шелковый платок. – Узнаешь?
– Ты хочешь мне его вернуть? – спросил Али.
– Можно и так сказать. А можно и по-другому. Ты мне его подарил по приказу Мехтиева. Значит, не от себя, не от души. Для меня это, если по цене судить, взятка в особо крупных. Я даже боюсь спрашивать, сколько он может стоить. Тем более что это тебе дед подарил. Вот я и подумал, что тебе он нужнее. Так что, подарок не это. Подарок – вот это.
Гринчук достал из того же кармана листок бумаги с печатью и положил его на колени Али, придавив сверху кинжалом.
– Есть у меня один знакомый эксперт, должничок. Я попросил, а он мне сделал справочку, что кинжал этот не является холодным оружием, а является просто произведением декоративного искусства. Можешь ты его спокойно носить с собой.
– И что? – спросил Али.
– Ничего. Носи на здоровье. И мне можешь не верить. Сходи на встречу.
– Ты меня отпустишь?
– А на хрена ты мне сдался? Сходи, поболтай с работодателем. Постарайся не умереть от счастья общения.
– А тебе с этого что?
– Не расслышал, – наклонился к Али Гринчук.
– Тебе с этого что, Зеленый?
– Если сможешь, спроси у Мехтиева, кто ему обещал протекцию в новые дворяне? Имя-фамилию, если получится. Хорошо?
Гринчук достал из кармана ключ от наручников, освободил Али руки, спрятал браслеты в карман.
– До встречи, Али. Ты мой телефон помнишь?
– Помню.
– Если успеешь, позвони сразу. Если не успеешь – я не обижусь. Потом поговорим. Да?
Гринчук встал, потянулся.
Али что-то сказал.
– Что ты сказал? – переспросил Гринчук, наклоняясь.
– Я позвоню через сорок минут.
– Отлично. Пока.
Гринчук поднял воротник и, как в воду, ушел в метель.
Али осторожно взял листок бумаги и спрятал его в карман. Потом взял кинжал. Встал и отряхнулся.
Оружие спрятал в карман. Мехтиев, наверное, уже ждет.
А Полковник никого не ждал. И очень удивился, когда в дверь его квартиры позвонили, и на пороге появился Гринчук.
– Добрый вечер, – сказал он, отряхиваясь. – Пустите в гости?
– Входите, – пригласил Полковник. – Какими судьбами?
– Не поверите – истосковался по вам – сил нет ни каких. Все думаю, как там мой самый любимый полковник, как там у него дела…
– Не рехнулся ли окончательно от обилия информации, – подхватил Полковник. – Вы вчера чуть не уложили Владимира Родионыча с инсультом.
– Но ведь не уложил! – разуваясь, похвастался Гринчук. – Зато, каким трагическим голосом он меня по телефону проклинал!
– А перед этим требовал, чтобы я уничтожил и вас, и Михаила и Братка вашего любимого. На кухню идите!
– Обидно, – сказал Гринчук.
– Что именно? – уточнил Полковник. – Что приказал, или что не убил?
– Старый я становлюсь, начинаю ошибки допускать, – Гринчук прошел на кухню, и остановился у газовой печки.
Подержал руки над огнем, потом потрогал чайник, убедился, что он теплый и стал греть руки на нем.
– Все сработали, как и предполагалось. Даже девочка меня приехала убивать строго по графику.
– Это вы о чем? – насторожился Полквоник.
– Не обращайте внимание, Полковник, это я о своем, о девичьем.
– Не хамничайте, Юрий Иванович.
– Ни в одном глазу, честное пионерское, – Гринчук переставил чайник на огонь. – Там все в порядке, я и девочка живы. А горюю я о том, что Инга, дай бог ей здоровья, ни слова мне о таких страшных действиях Владимира Родионыча не сообщила. И даже не намекнула. А я ей, наивный, аж двести пятьдесят тысяч долларов пообещал за шпионаж в свою пользу.