иваться в очередь, чтобы оплатить книги, которые потом подпишет Ксандер, Мида потерла ладони.
– Отличный будет вечер, – сказала она с ухмылкой.
Мида имела в виду предстоящую выручку, но для меня вечер уже прошел отлично: эта презентация была лучшей из тех, что проводились в магазине «У Тейлоров». Многие, кажется, уже закупались к Рождеству и брали другие книги, помимо романов Ксандера, а еще кружки и свечи. Одна женщина купила четыре экземпляра «Туманов наших вод».
– Это для друзей, – сказала она мне, направляясь со стопкой книг к столу Ксандера, чтобы подписать их. – Они не успели купить билеты.
– Мы очень быстро все распродали, – сказала я извиняющимся тоном.
– Я обещала им подписанные экземпляры, – продолжила она. – Но это не то же самое, что присутствовать лично, правда? – Она бросила мечтательный взгляд на Ксандера. – Он такой красавец, да? Презентация Ксандера Стоуна для вашего книжного – настоящая победа!
Я улыбнулась и вежливо кивнула, когда она встала в очередь. Я наблюдала, как аккуратно Ксандер подписывает каждую книгу. Всякий раз, когда он наклонялся, чтобы написать чье-то имя, на лицо ему падала та самая прядь волос. Покупательница была права – он действительно красавец. Я снова почувствовала, как горят щеки, и отвернулась, после чего принялась собирать пустые бокалы из-под шампанского и убирать тарелки со стола для фуршета. Сама я так и не попробовала восхитительные закуски.
Через пару часов люди стали расходиться, сжимая в руках пакеты с покупками, а Мида закрыла кассу.
– Мы прекрасно справились, – сказала она мне, сообщив, сколько мы сегодня заработали. – Надо почаще такое устраивать.
Я и правда была очень рада тому, как прошла презентация, и надеялась, что это приведет в магазин новых покупателей. Однако нам нужно было проводить гораздо больше таких мероприятий и приглашать более именитых писателей, чем Ксандер, чтобы что-то изменить. Пока я даже не была уверена, сколько еще мы сможем платить Колину зарплату.
– Обожаю твою уверенность, – сказала я Миде тихо, – но мы обе знаем…
Она подняла руку, перебивая меня:
– Да, мы обе знаем, но скоро Рождество, так что давай надеяться на чудо, ладно?
– Меган, дорогуша, – вмешалась вдруг Филомена. – Мне, к сожалению, нужно идти. – Она еще раз прижала меня к своей груди, а потом отпрянула, чтобы выудить что-то из своей сумки. – Вот моя визитка, – сказала она, вкладывая мне в ладонь яркую и чересчур большую для визитки карточку. – Я хочу, чтобы за эти две недели ты хорошенько подумала о своем будущем. И если оно связано с книгоизданием, – а я подозреваю, что это так, – позвони мне.
– Ладно, – сказала я, нервно улыбаясь и пытаясь понять, почему она завела этот разговор.
– Жизнь продолжается, – сказала Филомена. – Тем, кто остался в живых, приходится прокладывать собственный путь.
– Ладно, – сказала я еще раз, пока Мида за моей спиной подавила смешок. – Вы говорили, вам пора идти, – подсказала я и повела Филомену к выходу.
– Да, сегодня вечером я возвращаюсь в Лондон. Завтра на Пикадилли пройдет еще одна презентация.
– Приехало ваше такси, мисс Блум! – крикнула мама, стоя у дверного проема, и я еще никогда не была так рада услышать эти пять слов.
– Позвони мне, – напомнила Филомена и ушла.
Я прислонилась к прилавку, чувствуя облегчение.
– Прости за это. Она иногда перегибает палку. – Ксандер встал около меня.
– От нее легко устать, – посмеялась я. – Как ты с ней справляешься?
– Большую часть времени прячусь. Как я уже сказал, она очень хороший агент. Если бы не она, я бы никогда не добился таких высот, и, хоть в это трудно поверить, она умеет держать язык за зубами.
– Получается, у тебя есть секреты, которые нужно держать в тайне? – спросила я в шутку, но заметила, что Ксандер хмурит брови и отводит взгляд.
– Всем нужно немного приватности, – сказал он.
– В общем, спасибо тебе большое за сегодняшнюю презентацию. Вечер выдался замечательный, и я с нетерпением жду, когда смогу прочитать новый роман.
– Надеюсь, я помог, – сказал Ксандер тихо.
– Правда помог, – ответила Мида, закончив подсчитывать выручку.
Когда Мида чуть ли не вприпрыжку отправилась с деньгами к сейфу, Ксандер снова повернулся ко мне.
– Меган, – сказал он таким голосом, что по спине побежала дрожь. – Я все еще должен перед тобой извиниться.
– За что?
– За прошлую неделю, за супермаркет и за то, что ворвался сюда посреди ночи. Я…
– О, после сегодняшнего ты прощен за все, – сказала я.
– И все же я хотел бы загладить вину. Не хочешь хотя бы выпить завтра кофе, пока я не вернулся в Лондон?
Значит, он планирует вернуться в Лондон? Я проигнорировала гнетущее чувство разочарования.
– Суббота – самый загруженный день в магазине, – сказала я. – Не уверена, что смогу выбраться.
– Она свободна после обеда, – сказала мама, вдруг выпрыгнув из-за прилавка. Давно она там пряталась? В последний раз я ее видела, когда она выпроваживала Филомену к такси. – Можешь зайти за ней около трех.
Ксандер улыбнулся моей маме и повернулся ко мне спиной.
– До завтра, – бросил он, надевая пальто.
– А я говорила, что ты ему нравишься, – с усмешкой сказала мама, как только Ксандер ушел. – А по цвету твоих щек вижу, что была права, и это взаимно. Давно пора.
8
– Давай сходим на Рождественскую ярмарку? – предложил Ксандер на следующий день, как только мы переступили порог книжного.
– Отличная идея, – ответила я с чрезмерным энтузиазмом.
Хоть я и понимала, что мама с Мидой правы и мне пора выбираться из скорлупы, между мыслью о том, чтобы согласиться, и собственно походом на свидание была большая разница. И можно ли считать это свиданием? Или он так благодарит меня перед тем, как вернуться в Лондон и исчезнуть навсегда? Обязательно, чтобы это был кофе? А вдруг, не дай бог, в это время года он предложит мне горячий шоколад… Мысль о том, что я пойду пить кофе с Ксандером, напомнила мне о дне, когда я встретила Джо: как он сел на мою скамейку, а потом пригласил выпить горячего шоколада. Он всегда настаивал, что тогда было наше первое свидание, а я считала, что оно случилось, когда он повел меня есть пиццу, а потом проводил до магазина и поцеловал на пороге. На этом самом пороге, где я сейчас стояла с Ксандером.
Вот почему я чуточку слишком восторженно отреагировала на предложение сходить на ярмарку вместо того, чтобы сидеть в кафе.
– Надеюсь, там у меня появятся идеи для рождественских подарков, – сказала я, – а то в магазине накануне праздников полно работы, я забываюсь и дарю всем книги – отлично, конечно, но не слишком оригинально. – Я сделала паузу и краем глаза посмотрела на Ксандера. – А что насчет тебя? Не похоже, чтобы ты обожал Рождество.
Тот в ответ рассмеялся таким глубоким раскатистым смехом, который я прежде не слышала. Я снова задалась вопросом, почему он обычно сдерживает себя, словно пытается удержать бурю.
– Ты так решила, потому что я раскритиковал твою елку, когда впервые пришел в магазин? – спросил он. – Я думал, ты меня простила.
– Не только из-за этого. – Я пожала плечами. – Мне просто кажется, что люди делятся на две категории: те, кто сохранил детскую радость по поводу Рождества, и те, кто не сохранил.
– Ну… да. – Ксандер выдохнул, и в холодном послеполуденном воздухе изо рта у него вышел пар. – Ты не так уж далека от правды, – сказал он. – Я не слишком люблю Рождество. Уж точно не после развода и смерти матери.
– Ох. – Мое сердце вдруг екнуло. – Я не знала. Я читала, что твой отец…
– Я не особо распространяюсь о маме или о бывшей жене, – перебил меня Ксандер. – Мама умерла почти сразу после выхода моей второй книги, вскоре после этого оформили развод – вот почему третий роман занял столько времени.
Я быстро прикинула в уме. Вторая книга Ксандера Стоуна вышла, когда Джо попал в больницу в последний раз. Именно поэтому я так ее и не прочла. Похоже, 2016-й был ужасным годом для нас обоих. Чувствует ли он до сих пор такую же боль, что и я? Пытается ли собрать осколки? Это бы объясняло странное сочетание грубости и уязвимости, которое я наблюдала на этой неделе.
– Мне жаль, – сказала я, по горькому опыту зная, как бесполезно чужое сочувствие перед лицом горя.
Мы уже подходили к Рождественской ярмарке, что избавило нас от дальнейших унылых неловких разговоров.
– Давай возьмем глинтвейн и побродим по округе, – предложила я.
– Хорошая идея! Даже такой Гринч, как я, не откажется от глинтвейна. Я даже думал, не подавать ли его на вчерашней встрече, чтобы сделать мероприятие более сезонным. Так странно, что книга выходит в конце ноября… но я сдал ее очень поздно, поэтому не буду жаловаться.
– Я подозреваю, что книга хорошо разойдется даже в конце ноября, и без глинтвейна, – сказала я.
– Не знаю, говорила ли Филомена, но в таких вопросах я немного суеверен. Мне нравится, чтобы на каждой встрече подавали одну еду и напитки, а еще…
– Уезжать из Лондона, когда начинают выходить рецензии, – закончила я.
– То есть она тебе рассказала!
Купив глинтвейн, мы отправились рассматривать прилавки, и пока я делала мысленные пометки, что можно купить маме, Миде и Белле, Ксандер рассказывал о том, как проводил Рождество в детстве.
– Когда я был маленьким, денег у нас не было, – начал он. – Но на Рождество мама ничего не жалела, а семья была огромная – нас семеро, и еще бесконечные дяди, тети и кузены. Мягко говоря, творился хаос. – Ксандер улыбнулся своему воспоминанию, и я задумалась, как он живет сейчас. Поддерживает ли связь со всеми этими кузенами? Живет один или с кем-то? Я вспомнила о собаке, о которой он упомянул на презентации.
– И тебе нравилось? – спросила я. – Не уверена, что я бы чувствовала себя комфортно с таким количеством людей. Мы всегда отмечали по-домашнему – только родители и я, пока папа от нас не ушел и…
– Прости, – сказал Ксандер, – я не хотел…