– Возможно, даже чересчур? – спросила я.
Был вечер субботы, и мы уже закрывали магазин, когда Ксандер позвонил мне, чтобы сообщить, куда мы завтра отправимся обедать и во сколько он за мной заедет.
– Ну конечно же нет, – отмахнулась мама и принялась заливать наши чайные пакетики кипятком. – Это ведь свидание! Он должен сводить тебя в какое-нибудь изысканное место. Тогда у тебя будет повод нарядиться. Помнишь то чудесное темно-красное платье? Кажется, ты не надевала его с прошлого Рождества. Оно идеально подойдет! – Мама счастливо вздохнула и поставила чашки с чаем на стол. – Я и сама давно хочу побывать в Грейдон-холле, – продолжила она. Ее волнение по поводу нашего с Ксандером свидания было заразительно, и я сама стала ждать его с нетерпением. – В этом году они присылали нам сертификаты, и я думала съездить с тобой, выпить чаю, но… – Она замолчала, и тишина, повисшая между нами, была почти осязаемой.
– Но мне не хотелось выходить никуда, кроме паба или чайной с Мидой и Беллой, – закончила я за нее.
Поставив чашку на стол, мама взяла меня за руку и слегка сжала, но я знала, что говорю правду. Я больше трех лет не бывала за пределами Йорка. Пока Джо был жив, мы с мамой любили вместе бродить по старым домам и садам в самых разных уголках страны. Но после моего возвращения в Йорк мы максимум ходили вместе в собор, и я вдруг почувствовала щемящую тоску – потому что со смертью Джо потеряла не только его, но и многое другое в своей жизни.
– Тебя можно понять, Меган, – сказала мама.
– Разве? – ответила я. – Я так зациклилась на себе, была такой эгоисткой… Ты знала, что Белла и тот парень, которого она привела, встречаются уже три месяца? Три месяца, и она ничего не рассказывала мне, потому что боялась задеть?
Мама кивнула.
– Значит, даже ты была в курсе, что они с Нормом вместе три месяца?
– Никто тебя не винит, Меган.
– Я сама виню себя! – бросила я. Потому что так оно и было. Я не уверена, что послужило толчком – возможно, встреча с Ксандером, – но у меня вдруг резко открылись глаза, и я поняла, какой эгоисткой стала. Поначалу этому было оправдание: скорбь – разрушительное и сложное чувство, но ведь мои друзья, семья и даже семья Джо все время поддерживали и оберегали меня, а я этого не замечала.
– Ты проделала большую работу в книжном магазине.
– Да ладно! Да, покрасила стены и подвинула пару стеллажей, но вряд ли это можно назвать оглушительным успехом. Большую часть времени мы даже в плюс не выходим – а сейчас вообще-то самый оживленный сезон!
– И за это себя не вини… – начала мама.
– Вернувшись, я думала, что теперь это моя цель, моя жизнь. Что мне по силам возродить успех магазина. Но только недавно я поняла, что хочу большего. – Я сделала паузу и продолжила: – Пойми меня правильно, мам. Мне нравилось жить с тобой эти три года, и я не знаю, что бы делала без тебя.
Я вспомнила первое Рождество после смерти Джо, как познакомилась с Беллой и впервые вышла прогуляться с ней и Мидой. Тогда я была словно открытая рана, уязвимая и беззащитная, – будто кто-то содрал с меня слой кожи. Я столько времени провела в мыслях о нем, в мыслях о том, как все могло бы сложиться: что, если бы он по-прежнему был со мной; что, если бы поправился и если бы лейкемия не возвращалась; что, если бы я была рядом, когда он умирал.
Спустя три года я чувствовала себя совсем иначе. Джо больше не занимал мои мысли ежечасно. Он всегда был на задворках сознания, и я знала, что так и будет, – но при этом знала, что он не вернется. Мне придется продолжать жить без него, что бы это ни значило.
– И это замечательно, что ты была рядом! Но мы обе знаем, что тебе нужно нечто большее – жизнь за пределами этих четырех стен. Нельзя же вечно сидеть со своей старушкой-мамой! Если честно, я сейчас очень рада.
– Рада, что наконец от меня избавишься? – пошутила я.
– Нет, Меган, – ответила мама. – Я рада, что ты наконец готова двигаться дальше, пробовать новое, следовать той дорогой, какой ведет тебя жизнь. Я за тебя переживала. Мы все переживали.
– Все? – переспросила я.
– Я, Белла с Мидой и твой отец, конечно же. Он, наверное, больше всех, ведь вы совсем не видитесь.
Я задумалась, как часто родители общаются и сколько времени у них уходит на разговоры обо мне.
– Папа всегда мог приехать, – тихо сказала я.
Мама пожала плечами.
– Мог, – ответила она. – Но ты же его знаешь.
Иногда я спрашивала себя, действительно ли знаю его. Когда я была младше, мы были очень дружны – я чувствовала, что одинаково близка и с мамой, и с папой. Они казались мне лучшими друзьями, людьми, с которыми всегда можно поговорить о книгах и историях. Я понимала, как мне с ними повезло. Когда папа ушел, я старалась не принимать ничью сторону, но это было трудно – особенно, когда я слышала, как плачет мама. Поэтому неудивительно, что с ней я сблизилась сильнее и, сама того не сознавая, приняла ее сторону. Даже когда мы с папой стали регулярно видеться в Лондоне, я не чувствовала с ним такой близости, как с мамой. Они обычно не говорили друг о друге, хотя я знала, что они поддерживают связь и время от времени встречаются, но остальное в их отношениях для меня оставалось загадкой.
– Ты говорила с папой насчет магазина? – спросила я.
Мама кивнула.
– Я попросила Миду отправить ему отчеты. Он сказал, что все обдумает и сообщит.
– Давай надеяться, что у него есть гениальный план по нашему спасению.
– Он что-нибудь придумает, – ответила мама. – Но я не хочу, чтобы ты об этом переживала. Завтра тебя ждет страстное свидание, и я хочу, чтобы ты им насладилась.
– Оно не… – начала я.
– Разве нет? – перебила меня мама с блеском в глазах. – А мне кажется, очень даже. Ты его всерьез зацепила. Иначе с чего ему мучить себя уроками танцев от Трикси? Смотреть ролики на «Ютубе», чтобы не опозориться?
– Не знаю.
– Ты просто немного отвыкла и уже ничего не замечаешь. Поверь матери.
– Я уже и не помню, как ходить на свидания, – сказала я. – Как думаешь, за это время появились новые правила?
– Не спрашивай меня, – посмеялась мама. – Меня сто лет не звали на роскошные обеды.
Сейчас был самый подходящий момент продолжить эту тему и расспросить маму насчет ее личной жизни (или отсутствия таковой), но, прежде чем я успела заговорить, она быстро собрала чашки и исчезла в своем кабинете.
– Какое красивое здание! – сказала я, когда мы с Ксандером в его «Порше» цвета серый металлик подъехали по плавно изгибающейся гравийной дорожке к Грейдон-холлу.
– Здесь подают лучшие воскресные обеды[16] на моей памяти, – ответил Ксандер и, сдав назад, припарковал машину на гравии. Я вдруг поняла, что вцепилась в сиденье. – А еще к ним можно с собаками, если будем есть в заведении. – Гас гавкнул с заднего кресла, словно понимая, о чем мы говорим. – Это старинный якобинский особняк, – продолжил Ксандер. – И это ты еще не видела, что внутри!
Гостиница располагалась недалеко от деревни Грейдондейл, в Северном Йоркшире, и дорога сюда была живописной (хоть и короткой).
– Кажется, я его узнаю, – сказала я, выбравшись из машины, – хотя вряд ли бывала тут раньше.
Я поплотнее запахнула пальто – мы выехали за город, было очень холодно и дул ледяной ветер.
– Несколько лет назад здесь снимали экранизацию «Мэнсфилд-парка», а потом особняк открылся заново как гостиница, – сказал Ксандер, после чего достал Гаса с заднего сиденья, закрыл машину и повел меня ко входу. По торжественному случаю Гасу на шею повязали элегантную красную бандану.
Фойе представляло собой огромное открытое пространство с изгибающейся деревянной лестницей, ведущей наверх. В центре стояла рождественская елка – таких огромных я еще никогда не видела.
– Вау, – прошептала я.
– Именно, – ответил Ксандер и направился в не менее прекрасный бар.
Я волновалась, что слишком вырядилась для обычного обеда, но теперь, когда мы оказались в такой роскошной обстановке – роскошнее я не видела уже давно, – я была рада, что маме удалось уговорить меня надеть красное платье. Ксандер, что бы он ни надел, всегда выглядел так, будто сошел со страниц дизайнерского журнала, поэтому я чувствовала себя комфортно.
– Позволь я заберу твое пальто, – предложил он, когда нас проводили к столу и Гас устроился на стуле.
Ксандер подошел сзади, чтобы помочь мне снять пальто, и я почувствовала на шее его дыхание. По телу побежали мурашки, я на мгновение прикрыла глаза и вздохнула. Значит, вот как сейчас проходят свидания? «Просто двигайся по течению», – сказала я себе.
– Что желаете из напитков? – спросил официант после того, как передал нам меню.
– Я за рулем, – ответил Ксандер, – так что мне, пожалуйста, просто газированную воду, а для Гаса – миску воды. – Он перевел взгляд на меня. – Меган?
Я тоже было собиралась попросить воды, но потом подумала, что бокальчик чего-нибудь покрепче поможет успокоить бабочек, порхающих в животе.
– Бокал красного, пожалуйста, – сказала я. – Мерло, если у вас есть.
– Кажется, в четверг у нас не было возможности поговорить, – начал Ксандер, когда официант ушел.
– Прости, Трикси иногда ведет себя как деспот. Когда я планировала рождественский праздник в стиле эпохи Регентства, то не думала, что она возьмет все в свои руки. И тебя запряжет по полной программе.
– О, не переживай за меня. – Ксандер откинулся на стул. – С Трикси я справлюсь. – Он сделал паузу, и я снова задумалась о том, зачем ему вообще иметь дело с Трикси или разучивать кадриль. Что там говорила мама? Он делает все это ради меня?
Я думал, это очевидно.
Я сглотнула, пытаясь успокоить нервы. Я давно не ходила на свидания – а когда начинала встречаться с Джо, его было разгадать куда легче, чем сейчас Ксандера Стоуна.
– Расскажи мне о Гасе, – попросила я, подыскав нейтральную тему. – Ты говорил, что нашел его в приюте?