Я смутилась. Если так подумать, я выбираюсь за стену Ткагарады раз, наверное, пятый, если не считать рейды. Родители, Алек, да любые жители деревни говорят, что здесь опасно, что здесь постоянно шастают разведчики Маргандалора. Кстати, об этом…
— За эти два года тебя ни разу не встретили маргандалорцы? — спросила я. — Не верю.
Эстер нахмурилась, я машинально сделала шаг назад. Нас объединяло общее детство, но эти два года перечеркнули всё, что было, и огромным шрамом проложило между нам пропасть. Я жила в деревне, она — в полном одиночестве. Я была в сравнительной безопасности, она… а что тут объяснять. Я уже была в боевой стойке, теперь уже не расслаблялась и Эстер. В конечном итоге, мы на войне.
— Встречали, — неохотно ответила Эстер.
— И ты до сих пор жива?
Эстер закатила глаза.
— Нет, ты серьёзно? — спросила она. Протянула руку, ущипнула меня за щеку, да так больно, что я не выдержала и ойкнула. — Теперь веришь?
Неожиданно я поняла, что сказала глупость, и… наверное, сказалось напряжение последних дней. Я рассмеялась. Я хохотала в полный голос, да так, что Эстер, похоже, испугалась за меня. Она принялась меня успокаивать, и уже через несколько мгновений я тихо плакала в её объятьях. И, если честно, я давно не чувствовала себя настолько живой, настолько настоящей, как в тот момент. И, кажется, «поиграть по их правилам» слишком затянулось, я завязла в этом слишком глубоко и не могла выбраться.
Я плохо помню, что было дальше. Эстер потащила меня куда-то в лес, я почти не видела дорогу. Только говорила и говорила, а она слушала и молча кивала, иногда поддакивала. Я рассказывала о том, как мне было больно её потерять, о том, как Кейн провёл со мной тот день, когда мы узнали, что её не стало. О том, что я стала волевой, и мы теперь в одной рейдерской паре с Кейном. О том, как он теперь меня называет, и что следом за ним почти все стали называть меня так. О том, что я не хочу воевать, хочу мира, и что волевик полностью разделяет моё мнение. О том… о том, что я не знаю, что такое любовь, даже зная о том, что происходит между Каем и Тэй, Тессой и Алеком. Даже о зная о том, что происходит между мной и Кейном.
Заговорила Эстер тогда, когда мы были далеко от того места, где встретились. В тот момент и я замолчала, наконец придя в себя. Мы были в густом лесу, куда ни глянь — раскинулась пышная зелень, и казалось даже, что ничего в мире не осталось, кроме безграничного леса.
— Тикки, мне нужно попросить тебя кое о чём, — тихо заговорила Эстер. — У меня есть ответы на все твои вопросы, но я готова поговорить с тобой только в безопасном месте. О нём никто не должен знать, ясно?
— Прости? — переспросила я.
Эстер быстро оглянулась по сторонам.
— Ты же понимаешь, что я вряд ли бы выжила, если бы оказалась в одиночестве в пустом лесу? — сказала она. — Здесь есть убежище с автофермой. Там есть всё, что нужно, и даже цикл производства одежды. Какой дом в Ткагараде может похвастаться этим?
Ни один их них, хотела было сказать я, но не смогла выдавить ни слова.
— Когда мы окажемся внутри, ты увидишь, где он находится, и поверь, ты запомнишь это место, — продолжала Эстер. — Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что его не найдёт никто… вернее, никто из тех, кому нельзя доверять.
Я пожала плечами.
— Обещаю.
Эстер кивнула и опустилась на колени. Пошарила на земле, ухватилась за что-то, рванула на себя — и я увидела небольшой люк-маскировку, на котором раскинулись искусственные кусты, в полумраке леса почти не отличимые от настоящих.
— Это не просто убежище с автофермой, — пробормотала Эстер. — Я показываю его только потому, что ты сказала, что не хочешь войны. Мне кажется, оно было построено для таких, как я и ты.
Несколько мгновений спустя мы уже спускались по ступенькам под землю. Эстер закрыла люк, щёлкнула чем-то на стене, и коридор залило холодным голубым светом. В конце лестницы путь перегораживала массивная металлическая дверь, и Эстер, вооружившись тоненькими палочками, по-видимому служившими ключами, без труда справилась с ней. Мы оказались в обычном доме, какие бывают в Ткагараде, только без окон, а ещё здесь каждая дверь была подписана. «Ферма», «Кухня», «Наблюдательный пункт», «Комнаты отдыха»…
— Здесь есть несколько вещей, о которых не стоит знать тем, кто собирается продолжать войну, — медленно как бы нехотя заговорила Эстер. — И прежде, чем покажу тебе здесь всё, я должна рассказать о том, что случилось со мной. Чтобы ты понимала, почему…
Это был ужасно длинный день, он был безумно насыщенным и просто сумасшедшим. Я не уверена, что запомнила всё правильно, и самая большая проблема у меня — с рассказом Эстер. Записываю его так, как запомнила, и надеюсь, что ничего не приврала.
Это был обычный рейд, какие проходят у нас сейчас. В те времена воины Ткагарады ездили в паре в одной машине, но на этот раз Эстер выступала с Алеком, а он внезапно испарился и не вышел на связь. Эстер пришлось выступать одной. Конечно ей было страшно, она ещё ни разу не выходила за ворота города в одиночестве, но выбора не было — никто из ребят не смог пойти вместе с ней.
Впрочем, ничего страшного не случилось, всё было как всегда. Ну… почти. Эстер заходила на третий круг вокруг деревни в тот момент, когда автомобиль резко остановился, а фары выхватили из темноты две человеческие фигуры. Высокий парень и девушка ростом ему по плечо. Они были в такой же одежде, как рейдовые волевые Ткагарады, только с другими шевронами. Правда, Эстер не сразу это заметила, и в первый миг ей показалось, что она встретила своих же ребят. И только когда присмотрелась, поняла, что лица ей не знакомы.
— Мы хотим поговорить! — громко сказал парень, и его всё равно было едва слышно за урчанием мотора и за закрытыми окнами.
Девушка испуганно жалась к парню. Эстер медлила. Она не понимала, почему автомобиль остановился, и боялась, что эти двое только похожи на людей, а за их масками могут скрываться твари пострашнее — в конце концов, легенды о чём только ни рассказывают, правда? Парень смотрел на Эстер через лобовое стекло и, казалось, видел насквозь.
— Эй, послушай, — снова заговорил парень, теперь он почти кричал. — Я знаю, что вы должны нападать без вопросов, но… прошу не в этот раз, пожалуйста. Видишь, твой волевик остановил машину, не дал нас сбить. Ты тоже не хочешь этой войны, как и мы.
— О чём ты? — неожиданно громко отозвалась Эстер. И еле слышно выругалась.
— О том, что нас натравливают друг на друга, — сказал парень. — Никому на самом деле не нужно всё это, мы все хотим жить спокойно. Но когда мы попытались рассказать об этом нашему руководству, ваши пришли к нам и сожгли несколько домов.
Эстер опустила стекло. Выглянула, попыталась возмутиться, но не успела — заговорила девушка.
— Извини, я знаю, что ты скажешь, — протянула она. — Что ничего такого не было, что все ваши наперечёт. Только это была именно показательная акция. На моём доме нарисовали эмблему вашего отряда. Кровью.
Эстер сжала руки на руле, а девушка безжалостно продолжала.
— Нас провоцируют, — говорила она. — Нас сталкивают друг с другом, и я не понимаю, зачем. Мне показалось странным, что всё случилось на следующий день после того, как мы заговорили о том, чтобы остановить войну, я рассказала об этом Стиву, — она кивнула на спутника. — Он сказал, что это подозрительно. Я снова пришла к командованию и снова заговорила о том, чтобы всё прекратить. Не мстить. А мне сказали, что если я не выйду в сегодняшний рейд на Ткагараду, меня сочтут предательницей и дезертиром. Никто не сказал мне, чем это грозит, и мне было страшно… но ещё страшнее, что кому-то из вас придётся пройти через то, через что прошла я.
Она обняла себя за плечи, зажмурилась.
— Этой ночью не стало моего старшего брата, — еле слышно заговорила девушка, и Эстер пришлось открыть дверцу, чтобы ничего не пропустить. — Его звали Саймон. Он был классным парнем, сильным волевым. Меня даже не пустили на церемонию прощания.
У Эстер защемило сердце. Обозлённые маргандалорцы, ненавидящие соседей, оказались такими же людьми. Они тоже теряли близких, теряли дома, имущество. Они тоже хотели мира и спокойствия, чего, как она теперь понимала, хотела сама Эстер. И волевик действительно ощутил это и остановил машину до того, как она сбила бы этих ребят.
— Пожалуйста, поверь нам, — тихо сказал парень, и Эстер вспомнила, что его, кажется, назвали Стивом. Обычное имя. Обычный парень. Такой же человек, как все они. — Мы пришли, чтобы предупредить вас. Чтобы вы успели защитить деревню…
Эстер подала сигнал в казармы. Получила ответный. И, казалось, всё было в порядке — Тэй, подошедшая к рации, велела немедленно ехать к северным вратам, всем вместе. Несколько секунд спустя она уточнила, кто будет там ждать.
— … Я поспешила назад, — с горечью говорила Эстер. — Я поехала напрямую к южным воротам, чтобы встретиться с Тессой, эти ребята поехали со мной. Только получилось так, что пока мы пытались добиться встречи с Алеком, пока разыскивали его, маргандалорцы влетели через северные ворота и сожгли все пустые дома. Ты должна это помнить, это было всего два года назад.
Я похолодела. Да. Я действительно это помнила. Тогда в деревне вообще не осталось пустых домов, и нам пришлось возводить несколько новых — на случай, если понадобится жилище молодым семьям. Тогда говорили о том, что дети из двух семей с дальнего конца деревни собирались пожениться, и…
— Алек вышел на встречу, — продолжала Эстер. — Прежде, чем ребята успели что-то сказать, Алек заставил свой волевик убить их обоих. Он не стал слушать и меня, пригрозил, что убьёт, если я посмею что-то ещё сказать. Он говорил, что из-за моей халатности маргандалорцы пробрались в деревню и сотворили… всё это. Что всё это было засадой. Я долго не знала, как реагировать, и на какое-то время даже ему поверила. Только…
Она сжалась, обняла себя за плечи.
— Только мне не давали покоя эти ребята, — продолжала она. — Их должны были закопать за стеной деревни, и я решила проследить за похоронной процессией. Так вот, никто их не хоронил. Их отвез в Маргандалор сам Алек, и его туда пропустили, как родного.