В настоящее время известно местонахождение 500 экземпляров книг, издававшихся Иваном Фёдоровым. Почти половина из них находится за границей – книги осели там, где была в них потребность. Но кому понадобились книги, напечатанные своеобразным кириллическим шрифтом? Оказывается, по своему содержанию все они были родственны книжности нескольких народов Европы – болгарского, сербского, румынского, молдавского и, конечно же, украинского и белорусского. Эти культуры связывает общий литературный язык того времени и большое число общих литературных памятников. Неудивительно поэтому, что книги, изданные русским первопечатником, были распространены от солнечной Сербии до заснеженных просторов Сибири.
– Многи скорби и беды обретоша мя на своём пути, – говорил Иван Фёдоров о страдной дороге просветителя.
Да, к сожалению, в мире больше косного и враждебного разуму, что крайне осложняет жизнь людей, опережающих в чём-то своих современников.
Так случилось с Иваном Фёдоровым в Москве 1568 года. Но разгром Печатного двора не только исковеркал судьбу великого человека, но и самым негативным образом сказался на истории Московской Руси, которая в очередной раз была отброшена с магистрального пути, по которому Западная Европа шла уже целое столетие (только за вторую половину XVI века там было выпущено около 25–30 тысяч изданий общим тиражом в 8-10 миллионов томов).
Кстати. Иван Фёдоров прославился как русский первопечатник, издания которого отличались высоким полиграфическим исполнением. Но мы уже упоминали, что это был человек разносторонних знаний и умений. Известно, например, что ему принадлежит часть изобретения органа – скорострельной пушки.
В сохранившемся письме, датированном 1593 годом, Иван Фёдоров описывал пушку, которая разбиралась на 200 частей. Судя по письму, это было многоствольное орудие, в котором отдельные стволы соединялись общей рамой. После воспламенения заряда первого ствола огонь быстро передавался к последующим, и происходила стрельба, близкая к залповой.
Предшественники первопечатника
Широко известно, что первая печатная книга в России вышла в Москве и издана Иваном Фёдоровым. Эта традиционная точка зрения закреплена и увековечена памятником, который стоит в Театральном проезде.
Однако в Российской государственной библиотеке хранится шесть церковно-славянских книг, представляющих загадку для историков. Все они не имеют выходных данных. Язык этих изданий, бумага, на которой они напечатаны, характер шрифтов и украшений заставляют относить их к XVI столетию. Некоторые признаки указывают на их московское происхождение. Но в какой типографии они напечатаны, какими мастерами и когда именно? Загадка.
В 1930-е годы за решение этих вопросов взялась сотрудница библиотеки А. С. Зернова. Путём кропотливого исследования шрифтов, бумаги и украшений анонимных книг и сличения их с московскими, львовскими и острожскими изданиями Фёдорова она доказала, что все эти книги были отпечатаны в одной типографии.
Она была основана в Москве лет за восемь до фёдоровской и после 1564 года действовала одновременно с ней. Кто работал в этой печатне, пока не установлено. Но вполне возможно, что это был Маруша Нефедьев или Василий Никифоров, ибо известно, что в 1550-х годах Иван Грозный настойчиво искал людей, обученных типографскому делу. В это время в Москве появился «печатных книг мастер» Маруша Нефедьев. О деятельности его никаких сведений не сохранилось. Известно только, что царь посылал его в Новгород. Оттуда Нефедьев вернулся с В. Никифоровым, который умел «резать резь всякую», то есть был специалистом по гравёрному делу или искусству вырезания литер.
Первая дофёдоровская книга (Евангелие) появилась в Москве около 1556 года.
1557 г. В июле по приказу царя Иван Выродков строит на правом берегу Наровы «город для бусного[16] приходу заморским людям». Это был первый русский порт на Балтийском море. Тогда же новгородским и псковским купцам было строго запрещено торговать в городах Ливонии Нарве и Риге. Отныне они должны были ждать «немцев» в своей земле.
«Для своей братии Руси»
В сознании довольно широкого круга читателей появление первых печатных книг на Руси связывается с именем Ивана Фёдорова, которого и называют первопечатником. Но это не совсем так. Действительно, в 1564 году в Москве вышла первая датированная русская книга «Апостол». В то же время известно, что за предшествующее десятилетие в той же Москве в доме священника Сильвестра было отпечатано семь книг! То есть «Апостол» отнюдь не первая печатная книга, появившаяся в российской столице. Но это ещё не всё.
Франциско Скорина
В 1491 году (за три четверти столетия до И. Фёдорова) печатник Швайпольт Феоль издал «Часословец» и «Осмогласник». Это и были первые русские печатные книги, рождённые в католической Польше на потребу православной церкви. Несколько экземпляров этих изданий до сего дня хранятся в Российской государственной библиотеке.
Более того, начиная с 1517 года белорусский просветитель Франциск Скорина печатает в Праге, а затем в Вильно книги для «своей братии Руси». Первым он выпустил Псалтырь. До нашего времени дошло два экземпляра этой книги, напечатанной на славянском языке. Один из них хранится в Государственном Историческом музее в Москве.
За 1517–1519 годы Скорина издал 19 отдельных книг Библии. В одной из них помещён титульный лист ко всем книгам. Это первый титульный лист славянской книги кирилловского шрифта. В 1525 году Скорина выпустил «Апостол» на славянском языке.
Словом, типография Ивана Фёдорова возникла не на пустом месте. Русские книжники были знакомы с печатной продукцией за семь десятилетий до выхода его «Апостола». Конечно, это не умаляет значения труда русского первопечатника, но существенно меняет наше представление об уровне просвещения россиян.
Чужими глазами
На исходе XV столетия Западная Европа была буквально ошеломлена неожиданным появлением у её восточных пределов огромного государства, которое по инерции ещё долго называли Московией. На Русь, стряхнувшую трёхвековое татаро-монгольское иго, устремились посланцы западных государей, скрытые и откровенные её недоброжелатели, резиденты. Русь измерялась и изучалась, её неисчислимые богатства брались на учёт рачительными гостями. Бдительное иноземное око не упускало ни малейших подробностей.
Сегодня дневники, записки, справки, доносы и мемории чужеземцев являются ценным источником для познания прошлого нашей страны. Русь чужими глазами! Не всегда бескорыстными, часто недобрыми, но, как правило, заинтересованными в объекте изучения, особенно с точки зрения торговли, обмена товарами с восточными «варварами».
Московиты
Отмечая физическую силу, необычайную выносливость и поразительную неприхотливость русских, иностранцы, как правило, с удивлением констатировали два порока: пьянство и лживость. Иосафат Барбаро, посещавший Русь в 1436–1452 годах, отмечал: «Нельзя обойти молчанием одного предусмотрительного действия великого князя: видя, что люди из-за пьянства бросают работу и многое другое, он издал запрещение изготовлять брагу и мёд и употреблять цветы хмеля в чём бы то ни было. Таким образом, он обратил их к хорошей жизни».
Не обратил, к сожалению. Через четверть века после этого сообщения другой путешественник, Амброджо Контарини, писал: «Они величайшие пьяницы и весьма этим похваляются. У них нет никаких вин, но они употребляют напитки из мёда, которые они приготовляют с листьями хмеля».
Сентенции подобного рода можно найти в записках иностранцев и всех последующих этапов нашей истории. Правда, периодически московские государи пытались противостоять алкогольной стихии. И, как ни странно, к их числу относился Иван Грозный, фигура крайне противоречивая.
«В Московии же нет нигде шинков, – с удивлением констатировал Михалон Литвин, – и если у какого-нибудь домохозяина найдут хоть каплю вина, то весь его дом разоряется, имения конфискуются, а сам хозяин навсегда сажается в тюрьму».
Но проходил пяток лет, и всё возвращалось на круги своя: государственная казна оскудевала, а самым надёжным и быстрым средством пополнять её была винная монополия.
Читая характеристики московитов иностранцами, следует учитывать известную долю преувеличений, присущую им. Особенно заметно это при наделении русских таким качеством, как хитрость. Здесь иноземные гости исходили скорее не из собственной практики, а из общего понятия о населении Руси как об азиатах, которые, конечно же, должны отличаться изощрённостью ума. Вот, например, что писал по этому поводу Павел Алеппский, сын антиохийского патриарха: «Один еврей, родом из Салоник, состоявший переводчиком по греческому и турецкому языкам при врачах царя, говорил нам, что евреи превосходят все народы хитростью и изворотливостью, но что московиты и их превосходят и берут над ними верх в хитрости и ловкости».
Павлу Алеппскому вторили другие путешественники, которые тоже делали упор на коварство и непредсказуемость московитов. Хитрее и лукавее людей они якобы не встречали. При этом московиты, зная о своей репутации у иностранцев, часто выдавали себя за представителей других национальностей, желая внушить к себе больше доверия.
Поскольку контакты с иностранцами на Руси никогда не поощрялись, можно полагать, что речь в их записках идёт о представителях правящей элиты и купечества. То есть иноземцы, выражавшие своё неудовлетворение нравственным обликом московитов, сталкивались с ними на дипломатическом поприще или в торговле. Не получая полного удовлетворения своим непомерным притязанием и амбициям, они переносили это неудовольствие на всех московитов вообще.
До океанов Скифского и Северного
Для европейцев XVI века Русь была молодым, только что возникшим государством. Венецианский посол Марко Фоскарино, посет