Так закончились тридцатилетние злоключения человека, никогда не рвавшегося к власти, чрезмерному богатству и славе. Волею случая он был ханом, царём и великим князем, мусульманином и православным. Трижды менял имя. Пережил шесть царей, сам в сознании многих оставаясь царём. Этот титул и поглотил жизнь Симеона Бекбулатовича.
…На основании всех бед и напастей Симеона современный писатель А. А. Бушков сделал вывод о том, что кратковременный соправитель Грозного имел на это какие-то права и разделение царства на земщину и опричнину не было блажью, дурью всесильного деспота.
«Чересчур уж много для „марионетки/ „совершенно незначительной личности/ – пишет Бушков. – Полное впечатление, что московский царь таким путём избавлялся от опасного претендента, обладавшего весомыми правами. Претендента, к которому относились крайне серьёзно, – отсюда и чрезвычайные меры».
Этот вывод отвечает концепции Бушкова, которую он развивает в книге «Россия, которой не было». Но на наш взгляд, данное логическое построение лишено всяких серьёзных оснований, так как в отечественной истории можно найти немало примеров вопиющей жестокости в отношении абсолютно беспомощных жертв. Достаточно вспомнить расправу Романовых с пятилетним сыном Марины Мнишек (повешен) и годовалым императором Иоанном VI Антоновичем (заключён в Шлиссельбургскую крепость, а позднее убит).
Двоецарствие 1575–1576 годов до сего дня не получило какого-либо серьёзного историко-правового обоснования и едва ли когда-либо получит, так как данный феномен лежит в основе психической неуравновешенности Ивана Грозного. Это был своего рода эксперимент над забитым и замордованным населением огромной страны, населением, которое веками жило под страхом наказания: от господ местных и пришлых, от бояр и государей московских, от Господа Бога, наконец.
Этой психологией страха были пронизаны все слои русского общества, включая царя. Известно, что Иван Грозный боялся за свою жизнь, вёл даже переговоры с Англией на предмет вынужденной эмиграции. Выдвинув на какое-то время соправителя, он, возможно, хотел увидеть общую реакцию. Её можно выразить знаменитой фразой нашего гениального поэта: «Народ безмолвствует». Да, этот государь полностью изведал как всю меру безграничности власти, так и меру безграничности терпения подданных, случайных насельников громаднейшей территории, которой, по-видимому, так и не суждено стать цивилизованным государством (наглядным доказательством этой мысли является беловежский «эксперимент»).
Проект
В конце 1560-х годов вестфалец Генрих Штаден волей судьбы был занесён в Москву. Пробыл он на Руси около восьми лет. За это время, конечно, повидал кое-что. Один раз даже узрел Грозного, будучи привлечён в качестве переводчика при переговорах царя с пленным магистром Ливонского ордена Вильгельмом Фюрстенбергом.
Пребывание в далёкой Московии дало возможность Штадену создать о себе легенду и необычайно возвысить свою персону. Как «специалистом по Руси» им заинтересовался пфальцграф Георг Ганс. В имении Люцелыптейн (в Возегах), принадлежавшем графу, Штаден написал два сочинения: «Описание страны и правления московитов», «Проект завоевания Руси».
По мнению учёных, в работе над этими сочинениями принимал участие (и весьма активно) Георг Ганс, так как самому Штадену, ограниченному и необразованному, это было явно не по плечу. Создавая «Проект завоевания Руси», граф хотел привлечь к этому предприятию как можно больше европейских властителей, заинтересовать их и подтолкнуть на выступление.
«Проект…» был представлен главе Священной Римской империи Рудольфу. Подан он был на высочайшее имя под предлогом спасения Руси, а потому озаглавлен более скромно: «План, как предупредить желание крымского царя с помощью и поддержкой султана, нагаев и князя Михаила из Черкесской земли захватить русскую землю, великого князя вместе с двумя сыновьями увезти в Крым и захватить великую казну».
А поскольку Русь уже «обречена» на захват и растерзание мусульманами, гуманнее сделать это руками христиан. Императору Рудольфу предлагалось: «Ваше римско-кесарское величество должны назначить одного из братьев Вашего Величества в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял бы ею».
План Штадена предусматривал нашествие на Русь с севера. Вот его основные этапы: «Монастыри и церкви должны быть закрыты. Города и деревни должны стать свободной добычей воинских людей. Дальше грабь Александрову слободу, заняв её отрядом в 2000 человек. За ней грабь Троицкий монастырь. Москва может быть взята без единого выстрела».
Завоевание Руси открывало, по мысли составителей плана, возможность покорения не только сопредельных с ней государств, но и всего мира: «Затем через окрестные страны можно пройти до Америки и проникнуть внутрь неё. С помощью персидского шаха можно будет совсем легко справиться с турецким султаном».
Учёные в один голос характеризуют «Проект…» Штадена как авантюрный, забывая о том, что как раз в это время шла колонизация Америки через Атлантический океан. Почему это было бы невозможно сделать с берегов Тихого? И позднее было сделано (русская Аляска, русская Калифорния, русские фактории на островах). Что же касается Москвы, то она действительно была захвачена через 28 лет после составления «Проекта…» – 20 июня 1605 года. И действительно в период смуты стоял вопрос о существовании Русского государства. Впрочем, практически и не было времени, когда бы этот вопрос не стоял. Неслучайно царь Александр III часто повторял:
– Мы одиноки в мире!
Действительно одиноки и всем мешаем богатством своих земель и недр. Планов по их захвату за прошедшие века было в буквальном смысле громадьё. Вот один из последних.
США, январь 1983 года. Директива NSDD-75: «США обладают необходимой мощью для разрушения СССР. Следовательно, США должны приложить все силы в стратегическом стремлении развалить СССР, что привело бы не только к силовому переделу мира, но и к глобализации американской сферы влияния и установлению американского мирового господства».
Чем это не «Проект…» Штадена? И ведь осуществили!
Повесть
Долгое время в произведениях древнерусской литературы фигурировали только реальные исторические лица: князь Игорь и жена его Ярославна в «Слове о полку Игореве», Дмитрий Донской и его соратники в повестях цикла о Мамаевом побоище… Первое вымышленное лицо встречается только в повести о царе Иване Грозном и купце Харитоне Белоулине. Его рукопись составляет несколько обтрёпанных листов, привезённых в 1923 году из города Пустозёрского.
В повести весьма достоверно передаются события 1574 года: «В лето 7082-го[31] на второй неделе по пасце во вторник в утре, по указу великого государя, на Пожаре, среди Москвы, уготовлено 300 плах, а в них 300 топоров, и 300 палачей стояху у плах онех. Москоскии же князе и бояре и гости, всякого чину люди, зряще такую належащую беду, страхом одержимы были.
Егда же бысть третий час дни, царь и великий князь Иван Васильевич выехав на площадь в чёрном платье и на чёрном кони с сотники и стрельцы и повелел палачам имати по человеку из бояр и из гостиной сотни. Людие же зрящи, наипаче в недоумении быша, понеже никакие вины не ведуще».
Пока зрители удивлялись, палачи схватили семерых из гостиной сотни и быстро расправились с ними. Но с восьмым вышла заминка. Им оказался Харитон Белоулин. Палач никак не мог склонить его на плаху, ибо Харитон был «велик возрастом и силён вельми».
Сопротивляясь палачу, он кричал И. Грозному:
– Почто царю великий, неповинную нашу кровь проливаеши?
Для XVI столетия это было непростительной дерзостью. На Белоулина набросились другие палачи. С горем пополам отсекли протестанту голову. И тут начались чудеса.
Голова казнённого вырвалось из рук палачей и начала прыгать «семо и овамо» (туда и сюда). Труп же вскочил на ноги и начал трястись, обливая кровью окружавших его. Палачи попытались повалить обезглавленное тело, кровь из которого, падая на них, «светляся и играя красно вельми, яка жива вопия и не отмывался».
Царь, видя всё это, впал в сомнение и, объятый ужасом, удалился в Кремль. В шесть вечера пришёл его приказ прекратить казни. «Труп же той трясыйся весь день и во 2 час нощи паде сам на землю».
…На этом повесть об Иване Грозном и Харитоне Белоулине заканчивается. Учёные единогласно отмечают её особенность – главными действующими лицами являются купцы. С гостиной сотни начинаются в повести казни, хотя в действительности первыми казнили представителей высшей знати. Героем повести, спасшем своей дерзостью множество обречённых, является купец, наделённый чертами богатыря телом и духом.
Такое повышенное внимание к торговым людям заставляет предположить, что повесть родилась в купеческой среде. Автор её москвич, современник описанных им событий.
Повесть о царе Иване Васильевиче и купце Харитоне Белоулине получила широкое распространение в XVI–XVII веках. Это свидетельствует о появлении в это время значительной массы читателей, которые интересовались прошлым страны, но ещё «не доросли» до освоения летописи и нуждались в популярной литературе, увлекательной по форме и содержанию.
Даниил Аль, знаток эпохи Ивана Грозного, писал по поводу литературы такого рода: «Беллетристика, ещё не вылупившаяся из летописной скорлупы, тем не менее всё громче и чаще заявляет о себе. С другой стороны, как это видно на примере повести о купце Харитоне Белоулине, произведения такого жанра полны исторических реалий. Уже став произведениями литературы, они не теряют значения исторических источников».
1580 г. Постановлением московского правительства запрещено давать монастырям на помин души вотчины. Вместо этого предписывалось делать денежные вклады. Церковным лицам и учреждениям запрещалось покупать земли и брать их в залог.
Первая аптека
В 1581 году, по просьбе Ивана Грозного, английская королева Елизавета прислала в Москву доктора Якоби и аптекаря Джемса Френча. В связи с этим в столице была создана первая аптека и учреждена должность аптечного боярина; в качестве такового был назначен Афанасий Вяземский.