Гастон хмыкнул…
– Феям махать мечами несподручно, да и до изрыгающей ядовитые испарения Адской Бездны, бьюсь об заклад, они никогда не добирались… А вот рыцари Авалона издревле охотились на тварей из Леса и проводили вылазки в самую глубину. И у них издревле накопился бесценный опыт, хранимый в строжайшей тайне… Как ты думаешь, сумел ли бы я иначе пролезть в Адскую Бездну?.. Феи думали, что наши вылазки туда – это просто развлечение, а вот теперь вышло так, что только мы – авалонцы – обладаем хоть каким-то реальным оружием против общего врага… – последнюю фразу Гастон произнес уже тихо, почти под нос, самому себе, а потом резко пришпорил коня и скрылся во мгле…
А глубокой ночью на связь с Гастоном вышла Милена и сообщила, что по данным Черного Камня, ближайший поезд беженцев всего в 20-25 милях к северо-востоку, в районе графства Вудлоу… Другой поезд обнаружили в районе Серебристых прудов… Ещё один – далеко к востоку, у брошенной столицы королевства Грунден… А потом ещё один и ещё один…
"Зеленое Братство", несмотря на потери в боях, все больше росло. Из всех поездов Гастон отбирал почти поголовно все взрослое мужское население, начиная с 15 лет, женщин и детей отправлял под усиленным конвоем либо к Коре, либо в восточную часть Содружества. Скоро у Гастона было уже две тысячи всадников и четыре тысячи пеших лучников. "Целая армия" – с гордостью подумал Гастон. – "Прям как у короля Роланда при образовании Содружества…".
Однако набрать людей было мало. Надо было их экипировать. Теперь каждую деревню, каждый город прочесывали тщательнейшим образом. Везде искали серебро – серебряные украшения, утварь, посуду, даже чайные ложки, которое потом расплавляли в переносных печах на колесах, из сплава которого с железом потом выливались клинки, наконечники копий и стрел, вытягивали нити для защитных масок и перчаток. У беженцев реквизировали всех годных к строевой службе лошадей. В перерывах между походами не долго отдыхали – новичков надо было обучать бою. Слава Создателю, большинство умело стрелять из луков, но фехтованию и бою на лошадях приходилось учить почти с нуля. Гастон лично давал уроки вместе со своими бывалыми "зелеными братьями", которые очень скоро превратились каждый в командующего своим отдельным подразделением. Даже Малыш Рольф уже водил под своим началом 200 всадников и 400 лучников…
– Какая главная цель нашего Братства?
– Наша цель – защита Целестии от врагов!
– Почему на нас зеленые плащи и капюшоны?
– Зеленый – цвет жизни и цвет свободы, мы сражаемся за жизнь и свободу против сил мрака и смерти!
– Почему мы – Братство?
– Мы все равны, у нас все – общее, мы вместе делим радости и скорби, походы и привалы, еду и постель. Мы – братья по оружию и братья по призванию!
– Вольно, братья! Я доволен вами…
…Одно только омрачало чело Гастона день ото дня все сильнее и сильнее… Пелена Тьмы… Она отодвигалась на Восток, к сердцу Хартленда, все дальше и дальше, а вслед за Ней отодвигался хотя и существенно выросший за последнее время, но все-таки такой ничтожный по численности отряд "Зеленого Братства"… Пытаться встать на пути этой Тьмы было бы самоубийством… И это – осознание своего бессилия – и тяготило душу Гастона… "Эх, если бы у меня было хотя бы полгода, а лучше год для подготовки… Я бы создал такую армию, такую армию…"… Но не было не то что полгода, не было ни дня свободного, а потому отряд Гастона уходил все дальше на Восток, спасая, по возможности, попадавшиеся ему на пути поезда ещё выживших беженцев…
– Брат Гастон… Скажи… Ну почему мы все время прячемся и отступаем, а? Так и до Авалона рукой подать будет! Может, сделаем вылазку в глубину Пелены Тьмы, а? – спросил Асмунд, натачивая свой меч при свете костра, в лагере под открытым небом. – Ты мне сам рассказывал, что ходил не раз в самое сердце Леса…
Гастон, сидевший над красиво переливавшейся во тьме сине-зеленым свечением проекцией карты Целестии, не отвечал. Он делал вид, будто занят изучением маршрутов движения отряда на завтра, но на самом деле думал о другом… Ему и самому неоднократно приходила в голову эта мысль. Ведь без этого он никогда не узнает о том, что послужило причиной такого беспрецедентного Прорыва, почему Лес вдруг стал таким могущественным, почему его воинство стало таким многочисленным, откуда у него появился этот странный Туман?.. Ответа же на эти вопросы не будет, если они будут только ловить отдельные отряды беженцев, драться с разрозненными кучками странствующих чудовищ и отступать все дальше на Восток… Ответа не будет… Но и бросить на произвол судьбы несчастных людей, без его оружия практически беззащитных, также было выше его сил… И потому он молчал и молчал…
А потом вдруг раздался пронзительный протяжный вой охотничьего рога, протрубивший тревогу, и Гастон с Асмундом в мгновение ока взлетели на седла привязанных к дереву лошадей.
– Твари из Леса тебя подери! Ориентировку, ориентировку давай! – закричал во всю глотку зычным басом Гастон.
С верхушки дерева, где сидел разведчик, раздался крик:
– Направление север-север-запад, примерно пять миль, большой отряд вынюхивает наш след, идут сюда!
Весь лагерь ожил и пришел в движение. Воины в зеленом запрыгивали в седла, на ходу закрывая лица масками из серебряной нити, поплотнее закутываясь в плащи, также подбитые серебряным волокном, защищавшие от ядовитой крови и дыма тварей, натягивая перчатки… Лучники вынимали луки, натягивали тетивы и выстраивались в цепь…
– Всадники – назад! Пропустить лучников вперед! Рольф – командуй лучниками, спешься, Асмунд – остаешься здесь, ты хорошо стреляешь.
Гастон пришпорил коня и с всадниками поскакал к противоположной части лагеря для того, чтобы составить ударную группу. А лучники уже вставали каждый на одно колено и прицеливались в темные провалы чащи спереди себя, воткнув заранее вынутые из ножен серебристые мечи рядом с собой в землю, чтобы успеть их быстро выхватить, если противник прорвется прямо на них…
А потом…
Рык, визг, пронзительные крики и целая волна из нескольких сотен черных тварей, как чудовищный прибой на берег, выскочили на поляну лагеря… В одно мгновение лагерь затянуло темной туманной мглой, видимость стала нулевой…
Свист сотен и сотен стрел, крики и закипел ожесточенный бой…
Те твари, что выжили от десяти залпов – лучники стреляли неприцельно, "от живота" – все равно ничего не видно, да и в такой толпе все равно в кого-то попадешь… – натолкнулись на стальной ряд мечей – лучники побросали луки и схватили уже заготовленное оружие…
Твари были разумны, но сражались как одержимые. Даже лишившись обоих лап, они норовили перегрызть в средний палец длиной клыками глотку воинам, а если лишались головы – все равно атаковали – пока не отрубят рук и ног… Асмунд только и успевал отбивать сыпавшиеся на него удары. Он даже сам поражался той бешеной, почти звериной, реакции, которая у него проявлялась… Он не думал ни о чем – только черные провалы вместо глаз, только белые в черной слюне зубы, только черные длиннющие когти… Только его горящий как расплавленное серебро меч… Страшно не было, он просто не успевал испугаться… Он просто знал – что надо ударить влево, отскочить, повернуться, ткнуть мечом вправо, отскочить, пригнуться, потом опять сделать выпад, потом отскочить… и так далее, и так без конца… Ни одной мысли посторонней, ни о чем… Только выпад, движение назад, удар, движение назад и снова и снова…
Поэтому когда раздались звуки серебристых кавалерийских труб слева и справа он даже не повернул головы. Вокруг него уже не сталось никого – оба соседа по строю уже лежали убитые – а Асмунд все продолжал и продолжал свою пляску смерти – удар, движение назад, удар, поворот, выпад, движение назад…
А потом – вдруг подул сильный ветер, сгоняя в стороны сгустки темного тумана, а с флангов сплошную черную толпу шевелящихся тварей накрыла кавалерия… А серебристый дождь стрел забравшихся на деревья лучников накрыл тех, что в центре… И когда последние две твари – быкоголовый мужик с когтями медведя и пантера с головой женщины, у которой все волосы состояли из шевелящихся змей, вспыхнули серебристым огнем от попавших в них стрел… тогда Асмунд, устало опустив меч, прилег на траву… Гастон впереди конного войска уже добивал оставшихся…
– Ну как, жив ещё? – усмехнулся Гастон, подъехав к Асмунду. – Не ранен?
– Нет… Устал очень только…
– Ты слишком много сил вкладываешь в удар, брат, а потому сильно устаешь… А битва может ведь длится часами, надо экономить… Ну ничего, потренируемся вместе, я тебя научу… – Гастон протянул руку Асмунду и помог ему встать…
Но в этот момент раздался треск ломаемых ветвей и, громко рыча, на поляну выскочили сразу пять гигантских медведеобразных обезьян с шестью лапами у каждой.
– Ого! – присвистнул Гастон. – Таких чудищ вижу впервые… – и тут же вскочил на коня и кинулся вместе с другими воинами им навстречу.
Шестилапая медведеобразная горилла, что бежала впереди остальных, одним движением схватила, как бы зачерпнув руками из миски куски мяса, в каждую лапу по всаднику и одним ударом раздавила их, так что послышался отвратительный треск ломающихся костей…
Но Гастон с копьем наперевес, впереди всех, на коне, на всем скаку, уже подскочил к ней и пронзил низ её живота насквозь… Тварь дико закричала и вспыхнула серебряным пламенем, но не умерла, а ударила ногой по коню Гастона и тот отлетел вместе с всадником далеко назад, как тряпичный мяч… А потом она кинулась, топча людей как муравьев, вместе с другими вперед.
Люди, увидев обезьяну живой после такого страшного удара, неуверенно подались назад, а потом бросились бежать без оглядки, но Асмунд, забравшись на самую вершину высокой сосны и оказавшись таким образом вровень по росту с одной из обезьян, уже натянул свой лук и прицелился прямо в черный провал в глазнице шестирукого чудовища… Звонко пропела тетива и стрела с серебряным наконечником уже вонзилась в глаз… Обезьяна заверещала, бессильно махая в воздухе своими шестью лапами, её череп вспыхнул серебристым огнем, а потом она рухнула замертво…