— Есть, следовать в авангарде!
…Сгустились сумерки. Бригада выступила. Вокруг — багровые зарева пожаров: фашисты жгли непокорные псковские деревушки. Шли молча и долго. На коротких привалах курили в кулак. К полуночи прошли деревню Занеги — молчаливую, словно кем-то забытую среди лесов. Впереди показались Житницы.
Женя шла с тяжелой санитарной сумкой. Изредка от ночной прохлады или от гнетущей тишины по телу пробегала дрожь. Она зябко поеживалась, старалась быть ближе к Нине.
Внезапно где-то над головой треснула ракета. Деревня неожиданно стала ближе. Вокруг запрыгали тени.
— Ложись!
Кто-то сильно дернул Женю за руку. Она упала в успевший уже остыть песок. Ночную тишину прошили автоматные и пулеметные очереди. Стреляли, казалось, всюду, и разноцветные пунктиры трассирующих пуль летели со всех сторон.
Обдирая коленки о камни, девушки ползли по-пластунски. Бой в деревне усиливался. Партизаны поднимались и бросались вперед.
Женя и Нина тоже побежали, стараясь не отставать от бойцов штабного отряда. Рядом с ними бежал молодой парень. Вдруг он вскрикнул.
— Ты что? Ранен? — спросила Женя.
— Рука.
Она достала бинт и перебинтовала.:
— Всё. Беги!
И сама побежала догонять подругу.
Возле сруба колодца она остановилась. Почему-то закружилась голова. Нины не было. Мимо бежали люди, что-то кричали. Автоматы в их руках полыхали огнем. Между темными избами метались гитлеровцы. В отблесках пожара они были похожи на привидения.
— Женька?! — Откуда-то неожиданно вынырнула подруга. — Ой! Что это? — Нина нагнулась, рассматривая темное пятно на платье подруги. — Да ты ранена!
— Пустяки, Нинок. — Только теперь Женя почувствовала боль.
Но задерживаться было нельзя. Огненная метель продолжала бушевать. Вокруг грохотало, трещало. Еще немного, и все будет позади. Оставались последние сотни метров. Недалеко темнел лес. И вдруг резкий крик:
— Где санитарки? Худяков ранен!
Не помня себя, девушки бросились на крик. Дмитрий Васильевич лежал на земле. Разрывная пуля разворотила ему руку. Он истекал кровью. Подруги, плача, перевязали рану и вынесли Худякова из зоны огня.
И тут услышали страшное:
— Герман убит…
Бригада прорвалась. Партизаны шли лесом, болотами. Фашистские самолеты беспрерывно кружили над ними, бросали бомбы, обстреливали из пулеметов. Женя и Нина ни на минуту не покидали своего командира. Они несли его, хотя пот заливал глаза и от усталости подкашивались ноги. А впереди их ждали новые бои…
После освобождения Псковщины Женя вернулась в родные места. Училась. Приобрела специальность. И вот уже много лет трудится на силикатном заводе.
В таких поселках, как Павлово, жизнь каждого у всех на виду. Видят люди и жизнь Евгении Петровны Егоровой. Многие помнят ее еще ребенком. Теперь она работница, жена, мать. И люди уважают эту скромную, милую женщину — востроглазую разведчицу из бригады легендарного Германа.
Сергей ВиссарионовНЕВИДИМКИ
«…Создать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия» —
такую задачу поставила Коммунистическая партия перед советскими патриотами, оставшимися на оккупированной территории.
Солдаты незримого фронта решали эту задачу каждый по-разному. Одни из них с листовками пробирались по ночным улицам оккупированных городов. Другие взрывали мосты и склады врага. А некоторые… шли на службу к ненавистным захватчикам.
ИЛЛАРИОН ГОРСКИЙ
«Хорош гусь! У фашистов старшиной волости был», — отзывались жители железнодорожного узла Новосокольники о пятидесятилетнем учителе Илларионе Петровиче Горском в первые дни после освобождения города от оккупации.
Да, был. Но, как говорит русская пословица, «Федот, да не тот».
Прикрываясь личиной вражеского прислужника, Илларион Петрович вместе с коммунистом Владимиром Кузьмичом Логашовым организовал подпольную группу и установил связь с партизанами и разведотделом штаба 257-й дивизии Красной Армии. С помощью группы Горского была сорвана отправка большой партии скота гитлеровским войскам под Ленинград, передано партизанам много чистых бланков немецких паспортов, разоблачено несколько фашистских лазутчиков. Особую ценность представляла разведывательная информация, которую собирали подпольщики на стратегически важных железнодорожных магистралях Витебск — Ленинград, Великие Луки — Себеж.
Илларион Петрович Горский.
Началось наступление советских войск, и старшина волости Горский как в воду канул. Зато в обозе отступавших гитлеровских частей появилась подвода, хозяин которой имел документ, свидетельствующий о его заслугах перед оккупационными властями. В возке «фашистского холуя» была спрятана… рация. «Горец» (под этим кодированным именем значился теперь в одном из наших штабов Илларион Петрович) передал из района Резекне несколько важных разведывательных сообщений.
День Победы учитель-патриот встретил в родных краях.
ЗИНА ЕГОРОВА
В годы оккупации города Дно ее нередко видели в обществе гитлеровских офицеров. Мило улыбалась официантка столовой летного состава и тем, кто обслуживал фашистскую технику.
Со станции к берегам Невы ежедневно уходили эшелоны с военными грузами и живой силой врага. Вблизи города в 1942 году долгое время базировалась фашистская дивизия особого назначения, были оборудованы аэродромы. Все эти объекты находились в поле зрения советской разведки и центральной группы дновских подпольщиков, возглавляемой Анастасией Александровной Бисениек. Семья Егоровых жила на улице Урицкого, поблизости от Финогеновых — родных Бисениек. Анастасия Александровна знала Зину давно и, не колеблясь, привлекла ее к подпольной работе.
Егоровой удалось установить контакт с разведчиками Красной Армии. Вместе с Бисениек она помогала им в подготовке взрыва штаба авиационной части гитлеровцев. К сожалению, эта сторона деятельности дновских подпольщиков еще до конца не раскрыта.
Смелая и умная девушка завела полезные знакомства среди технического персонала аэродрома. У одного пожилого механика, страстного радиолюбителя, был приемник. Зина сумела несколько раз зимой воспользоваться им для записи сводок Совинформбюро. Это было в то время как нельзя кстати, ибо связь подпольщиков с партизанами тогда временно оборвалась.
Зинаида Егорова.
Более двух лет ходила Егорова по острию ножа. Поздней осенью 1943 года гестаповцам удалось разоблачить «милую фрейлейн Зину». После пыток в тюремном застенке отважная комсомолка была расстреляна.
С Егоровой имели связь сестры Тихоновы, Саша и Аня. Всем, чем могли, помогали ее близкие — мать Анна Ивановна и сестра Зоя, проживающая ныне в Пскове.
РИТА ЛЯШКЕВИЧ
В июне 1941 года студентка Ленинградского педагогического техникума Маргарита Ляшкевич приехала на каникулы к родным в город Себеж. Приехала с мечтой стать летчицей.
— Все равно полечу. Вот посмотришь, — говорила она закадычной подруге Кате Крыковой, — вернусь на берега Невы и сразу на занятия в клуб. Медкомиссию я уже прошла, с парашютом знакома.
Маргарита Ляшкевич.
Но подняться в небо Рите было не суждено. Не прошло и двух недель с начала войны, а фашисты уже вторглись в голубой озерный край.
Оккупация тяжелым гнетом легла на плечи себежан, но не на семью Ляшкевичей. Отец Риты приветствовал приход гитлеровцев и вскоре открыл в городе магазин, а сына определил в полицаи.
Рита тяжело переживала предательство близких. Несмотря на посулы и угрозы, категорически отказывалась идти на службу к оккупантам.
Шли дни, месяцы… Однажды в ортскомендатуре появилась высокая, стройная девушка с длинными косами. Перебирая их, потупив взор, она выдавила из себя:
— Хочу помогать вам.
— Гут, — заулыбался помощник коменданта и, мешая русские и немецкие слова, затараторил: — Ваш фатер говорийт нам. Ви — умный, красивый фрейлейн…
Теперь нередко, идя на службу в районную управу, Рита слышала позади себя осуждающие голоса:
— И эта тоже… Девка продажная…
Нет! Комсомолка Ляшкевич не продала ни своих идеалов, ни своей мечты. А пошла работать в управу Рита по совету разведчика Ивана Елисеева. Он тоже служил у оккупантов (водил легковую машину самого начальника хозяйственной комендатуры), давно наблюдал за Ритой, знал о ее мучениях.
«Жданова» — за такой подписью летом и осенью 1943 года получал начальник бригадной разведки партизан сведения от Ляшкевич. Ценность их была немалой: несколько раз передавала разведчица пароль, по которому в Себеж проникали связники, дважды предупреждала штаб о сроках выхода карателей из города, сообщила о прибытии в район на отдых подразделений полевых войск. Однажды, смертельно рискуя, Рита сняла копию с совершенно секретного документа — списка лиц, подозреваемых гитлеровцами в связях с партизанами. Копию передала Елисееву, а тех, кто жил поблизости от города, предупредила лично.
Арест связной помог агентам ГФП (тайная полевая полиция) напасть на след разведчицы. С уходам из города Рита промедлила из-за больной матери. Фашисты схватили девушку.
Себежская тюрьма была переполнена. Ляшкевич бросили в общую камеру. Начались допросы, истязания. В январе 1944 года кто-то из арестованных занес в камеру тиф. По приказу начальника ГФП Венцеля заключенные были вывезены ночью за город, расстреляны и сожжены.
МУСЯ КОРОЛИХИНА
Ей не пришлось сидеть в засадах, подрывать поезда или работать в учреждениях оккупантов под чужой личиной. Коротка была ее партизанская жизнь — месяц. На долю калининской партизанки Муси Королихиной достался поединок в гестапо.
Ее не брали в формируемый летом 1942 года партизанский отряд. Трое из семьи Королихиных уже ушли на фронт. Муся настояла, сказала в райкоме: «Все равно уйду и я. Лучше по