И теперь Пол уже мертв.
Ридж посмотрел на залитый лунным светом берег. Он видел, как убежали ото всех Йен и Талия. Да, Пол – мертв, а Талия с Йеном живы и счастливы.
Развернув свою лошадь, Ридж поехал прочь. На сердце было тяжело. Будущее казалось таким же темным, как и прошлое. От жадности он стал таким человеком, которого сам теперь ненавидел.
Глава 26
Хриплые раскаты мужского и женского смеха и громкие звуки пианино, доносящиеся из салона и звучащие по всей гостинице, убеждали Талию, что она уже больше не в буше, а целой и невредимой вернулась в Аделаиду.
Девушка вышла из медной ванны и ступила на плетеный овальный коврик. По телу стекала вода, мокрые волосы золотисто-каштановыми шелковистыми прядями свисали по плечам.
В комнате неярко горела лампа. Талия взяла с кровати полотенце и начала с удовольствием вытираться, медленно обводя взглядом богатое убранство комнаты. Комната Йена. Эта гостиница, принадлежащая Йену, еще раз доказывала, как он богат. Когда он, его мать и Талия приехали в Аделаиду из буша, они прямиком направились в эту гостиницу, где на четвертом этаже уже все было приготовлено для Йена и тех, с кем он решит пожить здесь.
Девушку охватила ревность, когда она увидела платяной шкаф, переполненный прекрасными женскими платьями и тонкими шелковыми нарядами. Это напомнило ей о другой стороне жизни Йена, о которой она предпочитала не думать. Вероятнее всего, у него было много женщин, судя по висевшей в шкафу одежде.
– И он хочет, чтобы я надела это после того, как эти вещи носил Бог знает кто до меня? – проворчала Талия, откидывая в сторону полотенце. Она протянула руку к шелковому халату и со злостью посмотрела на него, ощущая легкий запах духов, исходивший от материала.
Но ей не оставалось ничего другого, как надеть его. Ее собственная одежда, в которой она ходила в буше, вся пропахла костром. И не ходить же ей голой?!
Облачившись в халат, Талия подошла к туалетному столику и посмотрелась в зеркало. Она провела пальцами по лицу, бронзовому от солнца последних нескольких дней. Взяв со столика щетку, она принялась водить ею по волосам. Теперь девушка почувствовала облегчение от того, что закончились ее долгие мучения с Полом Хэтуэем, но, казалось, все еще никак не могла избавиться от чувства одиночества, охватившего ее. В этот самый момент, в этой незнакомой комнате она чувствовала себя так, словно за последние дни вовсе не общалась с Йеном. Если бы сейчас она могла оказаться здесь с Йеном, тогда и реальность вернулась бы к ней. Она могла бы протянуть руку и коснуться его. Но так или иначе, Йен счел более разумным поместить ее одну в этом номере, подальше от своего, чтобы, пока его мать в гостинице, у нее не было возможности видеть Талию и Йена вместе.
Талии не понравилась вынужденная разлука, но она все поняла. Ей не хотелось начинать отношения с матерью Йена с демонстрации того факта, что она ложится в постель с мужчиной до свадьбы.
Талию временами мучила совесть из-за собственного поведения. Она не могла поверить, что позволила себе быть такой легко доступной для мужчины. Но даже теперь она была готова пойти в комнату Йена и в его сильных руках найти спасение от своего одиночества и зарождающегося чувства тревоги за судьбу Вайды.
Положив на столик щетку, Талия босиком, на цыпочках подошла к двери и немного приоткрыла ее. Она выглянула в тускло освещенный коридор, где снаружи на каждой двери в низко прикрепленных подсвечниках горели свечи.
На одну дверь она смотрела с особым вниманием – на дверь Донны. Комната матери Йена располагалась между номерами Йена и ее. И девушка до смерти боялась проходить мимо двери Донны, чтобы попасть к Йену.
Что, если Донна откроет дверь и обнаружит, как Талия, облаченная в халатик, босиком крадется мимо?
Бесшумно и осторожно Талия выскользнула в коридор, чувствуя ступнями холод деревянного пола. Она опять внимательно посмотрела на дверь Донны и с облегчением вздохнула, заметив, что за дверью не видно света. Девушка решила, что, утомившись, Донна уже давно легла в постель и заснула.
Теперь с меньшей осторожностью Талия направилась на запах табачного дыма, который становился все более сильным по мере приближения к номеру Йена. Подойдя к его комнате, Талия приложила ухо к закрытой двери. Из-за двери доносился голос Йена, напевавший какую-то балладу совершенно не в лад. Она негромко захихикала. Потом Йен остановился, и в его комнате наступило молчание.
Талия медленно опустила руку и открыла дверь, тут же увидев его, хотя Йен до сих пор не догадывался о ее присутствии. От вида Йена Талия негромко рассмеялась, прикрывая рот рукой. Он сидел по шею в мыльной воде, в уголке рта свободно висела дымящаяся сигара, в руке, покоящейся на краю огромной ванны, он держал стакан с виски. Его голова свисала, подбородок почти касался груди, казалось, что он погружен в сон.
– Превосходно, – подумала Талия. – Просто превосходно.
Она закрыла за собой дверь и с озорным взглядом на цыпочках прошла через комнату к ванне. Опустившись на колени, Талия медленно опустила руку в мыльную воду и быстро плеснула воду Йену в лицо. Испугавшись, Йен поднял голову и вытаращил глаза, сигара упала в пену и зашипела. Стакан виски выскользнул из руки и упал на пол, разбившись вдребезги на маленькие кусочки. Виски вылилось на голые ноги Талии. Она взвизгнула и испуганно подскочила, но Йен остановил ее. Он схватил ее за пояс и потянул к себе в ванну.
– Йен, – завизжала Талия. От воды халатик промок и, облегая тело Талии, обнажил каждый изгиб ее тела, каждую родинку на ее коже. Она сморщилась, когда сигара подплыла близко к ней.
– Убери от меня эту мерзкую штуковину, – сказала она, изо всех сил пытаясь подняться. – Йен, отпусти меня. Я пришла сюда не для того, чтобы принять с тобой ванну!
Йен подхватил промокшую сигару и бросил ее на пол рядом с ванной.
– Должен ли я спросить, почему ты пришла? – поддразнивал он ее. – Моя драгоценная, дорогая, разве ты не знаешь, что моя мать находится в соседней комнате? Здесь стены картонные. Конечно же, она услышит нас.
Краска схлынула с лица Талии, когда она посмотрела на стену, отделявшую ее от женщины, которой она так восхищалась.
– Надеюсь, она не слышала моего ужасного визга, – прошептала Талия, усаживаясь на колени Йену, радуясь его близости. – Что она может подумать обо мне?
– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем прийти сюда, – без сочувствия продолжал Йен поддразнивать Талию. Его руки, лаская влажную кожу Талии, двигались под халатом к ее груди. – Ты же не понимаешь, что стоит мне увидеть тебя в этом соблазнительном одеянии, и я уже просто не могу вести с тобой ленивые разговоры. – Он тепло улыбнулся ей. – Правда, я бы предпочел увидеть тебя вообще без ничего. – Его рука скользнула от груди вверх и начала медленно опускать вниз по плечам халат. – Тебе будет гораздо удобнее, милая, без мокрой одежды, ты так не думаешь?
Талия закрыла глаза и сделала судорожный вздох, когда Йен коснулся ртом ее груди, а языком обвел вокруг напряженного соска.
– Йен, ты не позволяешь мне сосредоточиться на вещах, о которых говоришь, – прошептала она. Ее сердце учащенно забилось. – Йен, я пришла к тебе потому, что ты нужен мне. Дорогой, я чувствовала себя такой одинокой в своей комнате! Такой одинокой…
– Ты бы могла побыть в компании моей матери, – дразнил Йен, снимая с Талии халат, пока тот не погрузился полностью в воду.
Талия открыла глаза и с восторгом посмотрела на Йена. Она обхватила его лицо руками и приблизила свой рот к его губам.
– Но, дорогой, не такую компанию я искала, когда вышла из своей комнаты, – прошептала она. – Мне нужен ты, Йен. Скажи, что я тебе нужна так же сильно!
– Всегда, – хрипло сказал Йен, взяв ее за руку, увлек под воду к своей набухшей плоти. – Вот. Ты чувствуешь мое желание? Это принадлежит тебе. И только тебе.
– Навсегда? – спросила Талия, надув нижнюю губку. – Ты сможешь забыть всех тех женщин, кому принадлежит одежда из моей комнаты?
– Для меня ни одна из этих женщин больше не существует, – сказал Йен. Его сердце сильно забилось, когда Талия начала медленно ласкать его, разжигая огонь в паху. – Они безымянны, они безлики.
– И со мной такое может произойти однажды, Йен? – продолжала настойчиво выспрашивать его Талия, тут же отдергивая от него руку. – Ты тоже забудешь меня?
Йен схватил руку и, обхватив ее ладонью, опять положил на свою возбужденную плоть.
– Разве могу я забыть тебя когда-нибудь? – сказал он. Пламя страсти с большой силой разгоралось в нем. – Мне представляется только единственный способ доказать тебе свою искренность, это встать перед священником. – Он нежно поцеловал ее и слегка отодвинулся. – И это произойдет очень скоро, Талия, ты станешь моей женой как только будут закончены все приготовления.
По щекам Талии потекли слезы. Она с восхищением посмотрела на Йена.
– Я буду самой счастливой невестой, – пролепетала она.
– Ты будешь самой красивой невестой, – хриплым голосом добавил он. Йен взял ее на руки и поднялся, потом вышел из ванны и встал на полотенце, заранее расстеленное на полу. – Этой ночью я мечтаю сделать тебя самой счастливой невестой.
– Этой ночью я стану самой счастливой невестой, – прошептала Талия, обнимая Йена за шею, когда тот понес ее на постель. Когда он лег на ярко-красные простыни из атласа, Талия притянула его к себе, ощущая упругость мускулистого тела Йена и силу его плоти рядом со своим бедром.
– Все твои сомнения насчет меня исчезли? – спросил Йен, целуя ее в ямочку на шее.
– Да, – пробормотала Талия и тихо рассмеялась. – Дорогой, мне холодно лежать на этих атласных простынях, – подрагивая, произнесла Талия. – Они такие скользкие.
– Но они нравятся тебе? – спросил он, нежно целуя ее в изгиб шеи и неторопливо раздвигая коленом ей ноги.
– Разве я могу? – спросила Талия, томно вздыхая, ощутив в себе его упругую плоть и медленные, но уверенные движения. – Они для богатых, ты же знаешь, дорогой, моя семья очень простая. Мой отец зарабатывал на жизнь тяжелым трудом. Но у нас было все необходимое, чтобы мы могли чувствовать себя достаточно уютно. Мы… были счастливы. Йен крепче обнял ее.