Они посидели еще немного, а потом Люся и сама не поняла, как оказалась на лестничной площадке. Клавдия Михайловна перекрестила ее на прощание половником, отчего Люсе стало даже жутковато.
В этом элитном доме все было класса «люкс», и даже лестница не обычная, а беломраморная, с резными перилами и зеркальными проемами. От обилия зеркал у Люси еще больше закружилась голова. Держась за отполированные до блеска перила, она поднялась на этаж выше и дрожащей рукой вложила ключ в замок и тихо открыла дверь в квартиру человека, которому была нужна ее помощь.
Она попала в огромную прихожую, напоминающую зал. Где-то в глубине квартиры тихо играла музыка, а из-под одной двери сочился свет. На этот свет Люся и пошла. Она почему-то так испугалась, что не смогла выдавить из себя ни слова, не говоря уж о том, чтобы позвать хозяина квартиры. Она чувствовала себя чуть ли не воровкой, тайком пробравшейся в чужую обитель.
Бесшумно толкнув дверь, Люся увидела просторную кухню в стиле хай-тек: повсюду серебристый металл, черный камень и никаких излишеств. У окна спиной к двери в инвалидном кресле сидел сутулый черноволосый мужчина. Но напрягло Люсю не это, а то, что мужчина шуршал какими-то блистерами с таблетками, словно отсчитывал их количество. А затем его рука потянулась к стакану с водой. Вот тут-то Люсю и прорвало. В несколько прыжков она преодолела дистанцию и с криком: «Нет!» – выбила у мужчины стакан с водой, таблетки рассыпались по столу.
Мужчина просто подлетел в кресле и вытаращился на Люсю. В глазах его плескался ужас.
– Т-ты кто? – ошарашенно спросил он.
– Не надо так! Это неправильно! Вы не имеете права! – затараторила Люся. – Жизнь дается один раз. Ну и что, что так получилось. Вы же остались живы, значит, так и должно было быть! Это грех! Так нельзя!
– Ты кто?! – повторил вопрос мужчина. – Как ты сюда попала?
– Жизнь нам дарована… – повторяла как заведенная Люся, держась при этом за край стола. Ее реально шатало, а таблетки, что рассыпались, двоились в глазах.
– Ты ненормальная, что ли? Из секты какой-то? Я что, дверь не закрыл? Ты как сюда попала?
– Вы знаете… – горячо начала Люся, но тут же умолкла. – Ой… Что-то мне нехорошо, – призналась она и вдруг метнулась к раковине, куда ее и стошнило.
Она медленно осела на пол, привалившись к холодной кафельной плитке.
– Как же мне плохо… Коньяк такой, знаете ли… крепкий… – Люся закрыла глаза и провалилась в темную бездонную яму.
Когда она открыла глаза снова, то сразу не со образила, где находится. Незнакомый запах, и какие-то странные ощущения, словно тело не ее, а чужое. Люся чуть приподнялась на локте и осмотрелась. Обстановку она тоже не узнала и испугалась. В голове крутилась только одна мысль: «Куда я попала?»
Тут в комнату в инвалидной коляске вкатился мужчина.
– Очнулась? – спросил он.
– А где я? У вас? – Люся поняла, что лежит на кровати, слава богу, что хоть в одежде. С нее сняли только обувь.
– А ты что, совсем ничего не помнишь?
– Нет, помню, конечно… – смутилась Люся.
– Я вчера тебя чуть в полицию не сдал и правильно сделал бы, если честно. Хорошо, вовремя заметил свой комплект ключей, который я отдал Клавдии Михайловне, и позвонил ей. Она, кстати, тоже была весьма навеселе и радостно сообщила, что послала мне на помощь ангела. Я, конечно, удивился, почему ангел в дрезину пьяный, но Клавдия Михайловна на это внятных объяснений не дала. А когда я вернулся, ты уже мирно дрыхла на полу, свернувшись калачиком. Мне стоило больших трудов перетащить тебя на кровать. И, кстати, ты отвратительно храпишь… – В темных глазах мужчины появились озорные искорки.
– Я у вас что, всю ночь провела? – ужаснулась Люся.
– А как же… Я, между прочим, глаз не сомкнул – боялся, что у тебя дыхание остановится. Надо же так наклюкаться! Хотел даже «скорую» вызвать. Но тут позвонила Клавдия Михайловна и запретила мне это делать, сказала, что врачей вызывать нельзя, что ты – уважаемый человек, и не надо, чтобы тебя ставили на учет.
Люся с ужасом смотрела на симпатичного парня с мощными плечами. Как-то плохо он монтировался с инвалидным креслом. Словно богатыря каким-то неестественным и насильственным способом усадили в инвалидную коляску. Красавцем хозяина дома назвать было, конечно, слишком смело. Лицо явно топорной работы – широкие скулы, густые брови, крупный нос, толстые губы, но глаза выразительные, темные и живые. Щеки и подбородок покрывала черная щетина. В распахнутом вороте темно-синей рубахи просматривалась густая растительность. А еще огромные ручищи…
– У вас кулак словно дыня, – то ли польстила, то ли испугалась Люся.
– Что? – не понял Юрий.
– Ой, я это вслух сказала? Я имею в виду, кулаки у вас такие… Убить можете.
– Никого я убивать не собираюсь… Хотел бы – убил бы вчера…
– Извините, я не знаю, как так получилось, – честно призналась Люся, прижимая руки к груди для пущей убедительности.
– А ты чего ворвалась-то ко мне?
– Так Клавдия Михайловна внушила мне, что вы собираетесь покончить жизнь самоубийством. Ну я захожу и вижу – сидит человек, потрошит упаковки с таблетками… Ну что я могла подумать? Тут уж не до галантных манер!
– Ну понятно! Жизнь мне спасала, добрая самаритянка! А теперь представь себя на моем месте. Сижу дома, в одиночестве, спокойно размышляю о тщете всего сущего, о самоубийстве и не помышляю. Тут сзади подкрадывается кто-то и с воплями нападает на меня. Я чуть не окочурился от испуга, и никакое бы самоубийство не потребовалось. Чудом не скончался от разрыва сердца! Представляешь, врывается какая-то тетка, от которой разит алкоголем, и одним махом выбивает из моих рук витамины и таблетки, которые мне прописал врач, а потом встает в третью позицию и начинает проповедь о жизненных ценностях. С чего это уважаемая Клавдия Михайловна решила, что я хочу покончить счеты с жизнью, не знаю. Я уже высказал ей все, что думаю по этому поводу. И, кстати, пузырек с сильнодействующим снотворным она вчера нашла и очень извинялась. Он закатился под буфет.
Щеки у Люси от стыда стали красные, как спелые помидоры.
– Я… это… Извините. Я даже не знаю, что сказать.
– Да что тут скажешь? Помогла мне – класс!
– Не надо утрировать! Я еще и не начинала помогать! Сейчас вот встану… Ой… Что-то не могу.
– Ты полежи пока, я рассольчику принесу, – усмехнулся Юрий.
– Я не люблю соленое.
– Я тоже, но в твоем состоянии, говорят, помогает.
– Вы так говорите… Я вообще не пью! Бес попутал, вернее, Клавдия Михайловна, – отвела глаза Люся. – Да и негоже мне разлеживаться в квартире незнакомого мужчины, – закончила она, вспомнив о воспитании и нравственности.
– Юрий, – протянул ей руку хозяин квартиры, – можно просто Юра.
– Люся, – ответила она, – просто Людмила Валерьевна.
– Ничего себе «просто», – засмеялся он. – Я за рассолом. – Коляска заскрипела, и Юрий скрылся за дверью.
«Что я делаю? Какой позор! Ну, Клавдия Михайловна!» – думала в это время Люся.
Она все же встала с кровати, кое-как расправила постельное белье и села на диван, приняв мало-мальски приличную позу.
Юрий вернулся со стаканом мутной зеленоватой жидкости.
– Пей.
– Знаете, лучше чаю бы.
– Пей! А чай иди сама себе сделай на кухне. Там все есть, – ответил он.
– Не командуйте мной! – вспыхнула Люся.
Тем не менее пригубила рассол, поморщилась, решительно поставила стакан на журнальный столик и молча посмотрела Юрию прямо в глаза.
– Ого… Не командуйте! Ты же пришла мне помогать. Убирать, готовить… По крайней мере, Клавдия Михайловна именно об этом говорила. Правда, одно время она хотела меня с кем-то познакомить, но ты не тот случай. Точно…
– Что? – оторопела Люся.
И это ей говорит человек в инвалидном кресле!
– Знаете что? Ни о каком знакомстве речи нет! Мне это не надо.
– Да? – настала очередь Юрия удивляться. – Ты больная, что ли?
– Почему я больная? – не поняла Люся.
Она вообще плохо соображала, что происходит, списывая все на то, что еще не отошла от отравления. Потому что до этого момента «тупостью ума» Люся не страдала.
– Ну, так если тебе мужик не нужен… Значит, ты или замужем, или больная, – пояснил свои слова Юрий.
– Так, может, я замужем? – схватилась за последнюю соломинку Люся.
– Вот это сразу – нет! – тут же ответил Юрий. – Зуб даю, что ты не замужем.
– Что, так видно? – напряглась Люся.
Юрий кивнул.
Люся опустила голову, вспомнив слова Машки, которые неожиданным образом подтвердились.
– Да ты не расстраивайся, – попытался ее приободрить Юрий. – Хоть тебе и не двадцать лет, но если поднапрячься…
– Послушайте! – вспыхнула Люся. – А вам не говорили, что вы несносны?
– Некому было, – буркнул он. – Ну так что, кофеек сделаешь?
– Сами сделаете! – в его же манере ответила Людмила.
– Ты же помощница, – притворно удивился Юрий.
– Ага! Но всему есть предел! – ответила она, встала и направилась в прихожую.
Коляска Юрия заскрежетала вслед за ней.
– Ты же социальный работник, твой долг – помогать страждущим людям.
– Я думаю, вы сами справитесь, – решительно отрезала Люся. – А выслушивать от вас всякие глупости совсем не хочется.
– Вот уж не ожидал, что социальные работники такие черствые, бездушные люди, – сказал Юрий.
– Ладно! – вздохнула Людмила и повернулась к нему. – Уберусь я в вашей берлоге и сготовлю свой фирменный борщ.
– Вот уважила! Вот умница! – заулыбался Юрий. – Все-таки Клавдия Михайловна была права, хорошего человека ко мне прислала.
Люся прошла на кухню и открыла холодильник.
– Так… Продуктов нет… Сейчас в магазин экономно схожу. Давайте деньги.
– Экономно – это хорошо, – пряча улыбку, ответил Юрий и достал кошелек. – Пяти тысяч хватит?
– Более чем…
– Только когда вернешься, не хлопай дверью, не убедившись, что рычажок не торчит. Замок чего-то барахлит, не открыть будет, – предупредил Юрий.