Даниель обернулся. В первый миг он подумал, что Гук просит принести ртуть (которую время от времени пил как средство от мигрени, головокружений и прочих недомоганий). Однако огромные глаза Гука были устремлены на микроскоп.
– Разумеется! – воскликнул Даниель. Меркурий, вестник богов, податель знания.
– И что вы теперь думаете об иголках? – спросил Гук.
Даниель взял иглу и подошёл к окну, глядя на неё в совершенно новом свете.
– Она показалась мне почти отталкивающей, – ответил он.
– Бритва ещё хуже. Формы любые, кроме желаемой, – сказал Гук. – Вот почему я больше не смотрю в микроскоп на изделия человеческих рук – грубость и неумелость искусства терзает взор. То же, что должно, казалось бы, отвращать, при увеличении оказывается прекрасным. Можете взглянуть на мои рисунки, пока я буду удовлетворять любознательность короля.
Гук указал на кипу бумаг, а сам понёс муравьиное яйцо под микроскоп. Даниель принялся перебирать рисунки.
– Сэр, я и не знал, что вы художник, – сказал он.
– Когда умер мой отец, меня отдали в ученье к живописцу.
– Ваш наставник хорошо вас научил.
– Этот осёл не научил меня ничему. Всякий, если он не полный болван, может научиться рисовать, просто глядя на картины. Так зачем идти в подмастерья?
– Ваша блоха – великолепнейшее творение…
– Это не искусство, а лишь более высокая форма пачкотни, – возразил Гук. – Когда я смотрел на блоху под микроскопом, я видел в её глазу полное и совершенное отражение садов и усадьбы – розы на кустах, колыхание занавесей на окнах.
– По мне, рисунок прекрасен, – произнёс Даниель. Он говорил от души – не пытаясь быть льстивым угодником или хитрым пройдохой.
Однако Гук только рассердился:
– Скажу вам ещё раз. Истинную красоту нужно искать в природе. Чем сильнее мы увеличиваем, чем пристальнее вглядываемся в творения искусства, тем грубее и глупее они кажутся. Когда же мы увеличиваем естественный мир, он становится лишь сложнее и превосходнее.
Уилкинс спрашивал Даниеля, что тот предпочитает: стеклянный улей Рена или пчелиные соты внутри. Потом предупредил, что подходит Гук. Теперь Даниель понял почему: для Гука существовал только один ответ.
– Склоняюсь перед вашим мнением, сэр.
– Спасибо, сэр.
– Не желая показаться каверзным иезуитом, всё же спрошу: моча Уилкинса – творение Природы или искусства?
– Вы видели склянку.
– Да.
– Если взять мочу преподобного, слить жидкость и посмотреть осадок под микроскопом, вам предстанет груда самоцветов, от которых лишился бы чувств Великий Могол. При малом увеличении она кажется кучкой щебня, но, если взять линзы помощнее и получше осветить, вы узрите гору кристаллов – пластинок, ромбоидов, прямоугольников, квадратов, – белых, жёлтых и красных, сверкающих подобно алмазам на перстне царедворца.
– И такова же моча всех остальных людей?
– Его – в большей мере, чем у большинства, – сказал Гук. – У доктора камень.
– О Господи!
– Пока всё не так плохо, но камень увеличивается и через несколько лет сведёт его в могилу, – сказал Гук.
– И камень в мочевом пузыре состоит из тех же кристаллов, что вы видели в моче?
– Полагаю, да.
– Есть ли способ…
– Растворить их? Купоросное масло[18] растворяет – но не думаю, что преподобный согласится влить его в свой мочевой пузырь. Никто не препятствует вам провести собственные изыскания. Всё очевидное я уже перепробовал.
Пришла весть, что умер Ферма, оставив после себя недоказанную теорему-другую. Король испанский Филипп тоже умер, и на трон вступил его сын; однако молодой Карл II был таким болезненным, что ему давали срок от силы до конца года. Португалия обрела независимость. В Польше некий князь Любомирский поднял мятеж.
Джон Уилкинс пытался улучшить конные экипажи; чтобы их испытать, он подвешивал над колодцем груз, который, опускаясь, тянул за собой повозку. Скорость измеряли при помощи Гуковых часов. Обязанность эта лежала на Чарльзе Комстоке; он проводил на лугу целые дни, засекая время или чиня сломанные колёса. Слугам его отца надо было набирать воду, поэтому Чарльза частенько просили убрать помехи от колодца. Даниель забавлялся этим зрелищем через окно, составляя список казней.
КАЗНИ СМЕРТНЫЯ
СИРЕЧЬ РАЗЛИЧНЫЕ СПОСОБЫ ЛИШЕНИЯ ЛЮДЕЙ ЖИЗНИ ЗАКОННЫМ ПУТЁМ, КАКОВЫЕ У НЕКОТОРЫХ НАРОДОВ СУТЬ ИЛИ БЫЛИ ЛИБО ПРОСТЫМИ, ЧЕРЕЗ
Отделение членов, как то:
головы от тела: ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ, отсечение головы
членов от членов: ЧЕТВЕРТОВАНИЕ, разрубание на части
Нанесение ран с расстояния, либо
рукой: ПОБИВАНИЕ КАМНЯМИ
посредством орудия, такого как ружьё, лук и проч.: РАССТРЕЛИВАНИЕ
с близи, посредством веса, как то:
чего-либо другого: РАЗДАВЛИВАНИЕ
собственного: СБРАСЫВАНИЕ С ВЫСОКОГО МЕСТА, ИЗ ОКНА
орудия, как то:
в любом направлении: ЗАКОЛАНИЕ
снизу вверх: НАСАЖИВАНИЕ НА КОЛ
Оставлением без пищи либо даванием чего-либо вредного
УМАРИВАНИЕ ГОЛОДОМ
ОТРАВЛЕНИЕ, отрава, яд
Преграждением доступа воздуха
через рот
в воздухе: УДУШЕНИЕ
в земле: ПОГРЕБЕНИЕ ЗАЖИВО
в воде: УТОПЛЕНИЕ
в огне: СОЖЖЕНИЕ
через горло
весом собственного тела казнимого: ПОВЕШЕНИЕ
усилиями других: УДАВЛИВАНИЕ, удушение
СОВМЕСТНЫМ ПРИЧИНЕНИЕМ РАН И ЛИШЕНИЕМ ПИЩИ, ПРИ КОТОРОМ ТЕЛО
расположено вертикально: РАСПЯТИЕ
лежит на колесе: КОЛЕСОВАНИЕ
КАЗНИ (НАКАЗАНИЯ) НЕСМЕРТНЫЯ
РАЗЛИЧАЕМЫЕ ПО ТОМУ,
ЧЕМУ В НИХ НАНОСИТСЯ УРОН, как то: ТЕЛУ
по общему названию, означающему сильную боль: ИСТЯЗАНИЕ, мученье
по родам:
посредством ударов:
гибким орудием: ПОРКА, бичевание, стегание, хлестание, кнут, лоза, плеть, прут, розга, хлыст
твёрдым орудием: БИТЬЁ ДУБИНОЙ, бастонадо, заушение, палка, трость
посредством сильного растяжения членов: ДЫБА
СВОБОДЕ, КОТОРОЙ НАКАЗУЕМЫЙ ЛИШАЕТСЯ ПУТЁМ
ОГРАНИЧЕНИЯ ПЕРЕМЕЩЕНИЙ
внутри
места: ЗАТОЧЕНИЕ, заключение под стражу, застенок, каземат, острог, темница, тюрьма, узилище
орудий: УЗЫ, вервия, кандалы ножные и ручные, колодки, цепи, оковы, путы
из места либо страны, как то:
в любую другую: ИЗГНАНИЕ, высылка, остракизм
в определённое место: ССЫЛКА
РЕПУТАЦИИ, КАК ТО:
более мягко: УНИЖЕНИЕ, позорный столб
более сурово, путём прижигания калёным железом: КЛЕЙМЕНИЕ
СОСТОЯНИЮ, КАК ТО:
частично: ШТРАФ, взыскание, пеня
целиком: КОНФИСКАЦИЯ, изъятие
ДОСТОИНСТВУ И ВЛАСТИ
отрешением от должности или сана: РАЗЖАЛОВАНИЕ, отставка, увольнение, запрещение в служении, смещение, свержение, низложение
поражением в правах: ЛИШЕНИЕ ДЕЕ(ПРАВО)СПОСОБНОСТИ, гражданских прав и привилегий.
Покуда Даниель бичевал, истязал и вздёргивал на дыбу свой мозг, силясь придумать казнь, которую они с Уилкинсом ещё не вспомнили, он услышал, как Гук на первом этаже высекает огонь кремнём об огниво, и пошёл узнать, что там происходит.
Гук высекал искры над листом бумаги.
– Отмечайте, куда они падают, – распорядился он.
Даниель взял перо, склонился над бумагой и принялся обводить те места, куда падали особенно большие искры. Потом они осмотрели бумагу под микроскопом и обнаружили в центре каждого кружка более или менее правильную сферу, по всей видимости стальную.
– Вы видите, что алхимическая концепция жара нелепа, – сказал Гук. – Нет никакой стихии огня. Жар – всего лишь краткое возбуждение частиц тела. Ударьте камнем о сталь посильнее – отлетит кусочек стали…
– И будет искрой?
– Да.
– Но почему искра светится?
– Сила удара возбуждает её частицы столь сильно, что сталь плавится.
– Да, но коли ваша гипотеза верна – коли нет стихии огня, лишь движение частиц, – то почему раскалённая материя излучает свет?
– Думаю, что свет – это колебания. Если частицы движутся достаточно сильно, они испускают свет, как вибрирующий от удара колокол издаёт звук.
Даниель думал, что разговор окончен, пока однажды не пошёл с Гуком к реке ловить водных насекомых. Они присели на корточки у того места, где ручей, переливаясь через камень, стекал в озерцо. Пузырьки воздуха, затянутые струями под воду, всплывали на поверхность: мириады крошечных сфер. Гук заметил это, задумался и через несколько минут сказал:
– Планеты и звёзды сферичны потому же, почему искры и пузыри.
– Что?!
– Жидкое тело, окружённое другой жидкостью, принимает сферическую форму. Так, воздух, окружённый водой, принимает форму сферы, которую мы зовём пузырьком. Капелька расплавленной стали, окружённая воздухом, принимает форму сферы, которую мы зовём искрой. Земной расплав, окружённый небесным эфиром, принимает форму сферы, которую мы называем планетой.
По пути назад, когда они смотрели на ущербную луну, Гук сказал:
– Если бы мы получили искру или вспышку столь яркую, что она отразилась бы от затенённой стороны Луны, то измерили бы скорость света.
– Если делать это при помощи пороха, – задумчиво произнёс Даниель, – Джон Комсток охотно поддержит эксперимент.
Гук, обернувшись, несколько мгновений холодно созерцал его, словно пытаясь определить, состоит ли и Даниель из клеток, потом изрёк:
– Вы мыслите как придворный.
В этих словах не было ни досады, ни осуждения, только констатация факта.
Главным назначением вышепомянутого клуба было распространять новые причуды, способствовать механическим экзерсисам и проводить опыты как полезные, так и совершенно никчёмные. Дабы исполнить сие достойное начинание, всякого спятившего художника либо аптекаря, всякого сумасбродного прожектёра, которому пришла в голову какая-либо блажь или вздумалось, будто он совершил некое чудно́е открытие, встречали с распростёртыми объятиями и радостно принимали в общество, где члены почитались не за родовитость, а за проникновение в тайны природы либо за новшества, ими изобретённые, пусть даже самые распустячные. Итак, безумец, дни и ночи корпящий над горном в поисках Философского камня, или полоумный врач, растративший отцовское наследство в тщетных попытках получить панацею,