На столе остывал продукт какого-то опыта: тигель тускло светился во тьме, словно планета Марс. Даниель решил, что сейчас вполне можно вмешаться. Он вышел на середину комнаты и поднял окровавленную тряпицу.
– Менструальные выделения женщины, – объявил он, – всего лишь пятиминутной давности!
Несколько мелодраматично. Однако эти люди жили мелодрамой – иначе зачем бы они прятали лица под колдовскими капюшонами, а знания – за оккультными знаками? На некоторых, во всяком случае, слова произвели сильное впечатление. Ньютон повернулся и выразительно глянул на Роджера Комстока; тот, съёжившись, принялся вновь качать мехи. Мешок на голове Исаака раздулся и зашипел. Исаак глянул снова. Кто-то из мелкой сошки подбежал с лабораторным стаканом, Даниель опустил в него тряпицу. Мсье Лефевр подошёл и принялся отпускать какие-то спокойные замечания на смеси французского с латынью. Бойль и Локк вежливо слушали, алхимики рангом пониже образовали внешний круг и мучительно силились расшифровать слова королевского аптекаря.
Даниель повернулся к Исааку. Тот стянул с головы мокрый мешок и приподнял седые волосы, чтобы остудить шею. Он смотрел на Даниеля без каких-либо особых чувств. Разумеется, он знал, что тряпица – всего лишь отвлекающий манёвр, но его это никак не затрагивало.
– Есть ещё время посмотреть второе действие пьесы, – сказал Даниель. – Мы оставили вам свободные места, хотя оборонять их от лондонцев пришлось практически пиками и мушкетами.
– Так ты полагаешь, что Господь отправил меня на землю и в Своей неизреченной мудрости наделил различными дарованиями, дабы я прерывал работу и тратил часы на мерзкое богопротивное зрелище?
– Разумеется, нет, Исаак, не приписывай мне таких взглядов даже наедине.
Они беседовали в соседней комнате, которая в доме поприличней звалась бы гостиной, но здесь была мастерской: на полу валялись опилки и стружки с верстака, хрустели стёкла от неудачно выдутой посуды – стеклодувная лаборатория располагалась на соседнем столе – и лежали разбросанные инструменты. Исаак молчал, только выжидательно смотрел на Даниеля.
– Время от времени – примерно раз в день – я уговариваю тебя что-нибудь съесть, – сказал тот. – Следует ли из этого, будто я думаю, что Господь отправил тебя на землю с целью набивать брюхо? Однако, чтобы исполнить труд, ради которого, полагаю, Господь тебя создал, ты должен питаться.
– Ты правда считаешь, что смотреть «Снова в портах» равнозначно употреблению пищи?
– Для работы тебе потребны ресурсы, и еда – только один из них. Стипендия, мастерская, инструменты, утварь – откуда они у тебя?
– Смотри! – Исаак обвёл рукой царство орудий и печей.
При движении край мантии выглянул из-под халата; заметив это, Исаак другой рукой отвернул засаленный рукав и продемонстрировал алое одеяние лукасовского профессора математики. Со стороны кого-то другого такой жест был бы невыносимым и ненужным бахвальством, однако Исаак лишь самым простым способом ответил на вопрос Даниеля.
– Членство в совете… жильё… лаборатория… Лукасовская кафедра – предел твоих мечтаний. У тебя есть всё потребное для работы – на сегодняшний день. Однако кто тебе всё это дал, Исаак?
– Промысел.
– Ты хочешь сказать, Божественный Промысел. Но как?
– Тебя интересует, как действует воля Божия в мире? Рад слышать, ибо такова и моя единственная цель. Ты мешаешь мне ей следовать – идём в соседнюю комнату и вместе поищем ответ.
– Отвлекшись от тиглей – на несколько часов, и ты лучше поймёшь и полнее оценишь дарованное тебе Провидением.
Даниелю пришлось напрячь все силы, чтобы сочинить эту фразу, однако результат был налицо: ему по крайней мере удалось поставить Исаака в тупик.
– Если я просмотрел что-то важное, просвети меня, – сказал тот.
– Вспомни конкурс в совет несколько лет назад. Ты усердно исполнял то, ради чего создал тебя Господь, пренебрегая тем, чего ждал от тебя колледж, соответственно перспективы твои были отнюдь не радужными – ведь так?
– Я всегда уповал на…
– На Господа, разумеется. Только не говори, будто ты не тревожился, что придётся уезжать восвояси и до конца дней возделывать землю в Вулсторпе. Были другие кандидаты. Люди, искавшие милости в высоких сферах и затвердившие всю ту средневековую дребедень, которую нам положено знать. Помнишь, Исаак, что сталось с твоими соперниками?
– Один повредился в уме, – отвечал Исаак тоном скучающего ученика. – Другой в сильном подпитии заснул на улице, простудился и умер. Третий, будучи сильно нетрезв, упал с лестницы и вынужден был удалиться от дел по причине полученных увечий. Четвёртый…
Тут Исаак осёкся, что с ним случалось нечасто. Даниель воспользовался паузой, чтобы подойти ближе и сделать наивно-заинтересованное лицо.
Исаак отвёл глаза и сказал:
– Четвёртый тоже в пьяном виде упал с лестницы и вынужден был удалиться от дел! Однако если ты хочешь сказать, что это крайне невероятное стечение обстоятельств, то я уже дал тебе мой ответ: Промысел.
– Однако как именно явил себя Промысел? Посредством неведомого дальнодействия? Или земной механикой соударяющихся тел?
– Я тебя не понимаю.
– Считаешь ли ты, что Господь простёр с небес длань и сбросил этих двоих с лестницы? Или Он отправил на землю кого-то, кто всё это устроил?
– Даниель… не мог же ты…
Даниель рассмеялся:
– Нет, я не сталкивал их с лестницы, хотя, кажется, знаю, кто это сделал. У тебя есть средства для работы, Исаак, благодаря кое-каким влиятельным силам. Не исключено, что Промысел действует через них. Однако из этого следует, что ты должен время от времени оставлять труды и тратить несколько часов на поддержание дружбы с названными силами.
Покуда Даниель говорил, Исаак расхаживал по комнате со скептическим выражением на лице. Несколько раз он открывал рот, чтобы возразить. Однако к концу речи Исаак вроде бы что-то заметил. Даниель подумал, что это какая-то статья или черновая запись из множества разбросанных на столе. Так или иначе, Исаак резко изменил решение. Лицо его обмякло, как будто внутри притушили пламень. Он принялся снимать халат.
– Отлично. Скажи остальным, что мы идём.
Остальные уже выжали тряпицу в реторту и пытались возгонкой получить тот порождающий дух, который якобы присутствует в женском лоне. Роджер Комсток и другие прихлебатели пришли в отчаяние, узнав, что профессор Ньютон их покидает, однако Локк, Бойль и Лефевр и бровью не повели. Ньютон подготовился к выходу за несколько минут (вот потому-то учёные любили мантии, а щёголи – ненавидели). Пять членов Королевского общества – Бойль, Локк, Лефевр, Уотерхауз и Ньютон – двинулись через Большой двор Тринити-колледжа. Все были в длинных чёрных мантиях и академических шапочках, за исключением Ньютона, который возглавлял процессию, словно кардинал, сопровождаемый свитой черноризцев, – яркое алое пятно на зелёном газоне Тринити.
– Я этой пьесы не видел, – сказал Локк, – однако присутствовал на одной или двух, из которых её герои и сюжет…
Ньютон:
– Украдены.
Бойль:
– Переняты.
Лефевр:
– Позаимствованы.
Локк:
– Приспособлены, и могу вам сообщить, что корабль в бурю сел на мель возле замка, принадлежащего придворному щёголю по имени Персиваль Форс или Реджинальд Буф.
– Франсис Андрофил, согласно программе, – вставил Даниель.
Исаак обернулся и строго посмотрел на него.
– Ещё лучше, – сказал Локк. – Однако, разумеется, щёголь в Лондоне и никогда не наезжает в поместье. Поэтому бродяга по имени Роджер Наскок или Джудд Наггл…
– Том Беггл.
– И его подружка Мадлен Шерамур или…
– Мисс Ножкиврозь, в данном случае.
– …незаконно поселились в замке. Увидев потерпевших крушение, бродяги переодеваются в хозяйское платье и представляются сэром Франсисом Андрофилом и его нынешней пассией – к большому изумлению вышедшего на сцену пуританского святоши…
– Преподобного Иеговы Трясогуза, – сказал Даниель.
– Остальное вы можете видеть сами.
– Почему этот старик весь чёрный? – спросил Бойль, глядя на одного из актёров.
– Это негр, – объяснил Даниель.
– Кстати, – вставил Локк. – Надо написать брокеру, – кажется, пора продавать акции Гвинейской компании.
– Нет, нет! – воскликнул Бойль. – Я имел в виду чёрный, в смысле прокопчённый, и из волос у него валит дым.
– В версии, которую я видел, такого не было, – заметил Локк.
– В предыдущей сцене имело место забавное происшествие с участием пороха, – сообщил Даниель.
– Э… комедия написана недавно?
– После… хм… событий?
– Можно только предполагать, – сказал Даниель.
Поглаживание подбородков и хмыканье со стороны нескольких членов Королевского общества (за исключением Ньютона), которые, усаживаясь на свои места, украдкой поглядывали на графа Эпсомского.
ЛИДИЯ: Нам предстоит идти или плыть?
ВАН УНД: Отличная грязь, отличный ураган. Добавить сюда дамбу, туда – ветряную мельницу, и я смогу присоединить это место к своим владениям во Фландрии.
ЛИДИЯ: Но, папенька, оно не ваше.
ВАН УНД: Легко поправимо. Как оно зовётся?
ЛИДИЯ: Душка-боцман сказал, что мы сели на мель неподалёку от замка Глухомань.
ВАН УНД: Выбрось боцмана из головы – в таком месте наверняка обитают знатные люди… да вон они! Эгей!
ТОМ БЕГГЛ: Видишь, мисс Ножкиврозь, нас уже приняли за придворных. Несколько краденых тряпок ничем не хуже титула и родословной.
МИСС НОЖКИВРОЗЬ: Да, Том, верно, покамест мы на расстоянии выстрела. Однако мало хорошо начать, надо ещё хорошо кончить.
ТОМ (глядя в подзорную трубу): Это я завсегда. Вижу одну подходящую особу.
НОЖКИВРОЗЬ: Эта девица из воспитанных. Она запрезирает тебя, мой ветреный Том, как только услышит твой голос…
ТОМ: Я могу говорить что твой лорд.
НОЖКИВРОЗЬ: …и увидит твои мужицкие манеры.
ТОМ: Разве ты не знаешь, что грубость сейчас в моде?