— И сколько? — уточнил латгал.
— Много. Жизнь. И ещё… не забудь передать князю, что здесь дочь Вардига.
* * *
Когда совсем стемнело, в жарко натопленной палате бывшего наместника собрались за столом трое мужей, от которых теперь зависела судьба Коложи: полусотник Сивард, хёвдинг Харальд и княжий тиун Рачила.
Варяги Сиварда как раз закончили докладывать о поисках. Результаты были неутешительными — четырнадцатого латта и след простыл.
Последствия этого побега были очевидны всем. И теперь надо было срочно решить очень важный вопрос: уходить ли из крепости, пока не подошли ещё враги, или затвориться за высокими стенами Коложи и остаться?
— Вот же не повезло нам! — вздыхал Рачила. — Кругом судьба против нас. Видно, нам заяц дорогу перебежал.
— Да, положение не лучшее, — согласился Сивард. — Но уж что есть, то есть.
— Так норны соткали, — пожав плечами, кивнул Харальд. И добавил весело: — Зато мы допросили латтов, и теперь я знаю, кто таков мой Лоймар. Он старший сын Довгерда! Вот удача!
— И что? — хмыкнул Сивард. — Выкуп побольше назначишь?
— Больше не могу, — с огорчением произнёс хёвдинг. — Уговор. Знал бы, что он сын конунга, потребовал бы сотню. Зато уж эти пятьдесят марок серебром я получу наверняка. Почему тебя так беспокоит беглый латт?
— Понятно почему! — вмешался Рачила. — Он всё расскажет и...
— И что с того? Нас тут больше полусотни. Врасплох нас не взять, а стены у этого вашего гарда хороши. Такой брать — сотни две воинов положить придётся. Захочет латтский конунг потерять столько? Не думаю.
— А я думаю, что захочет, — возразил Рачила. — Когда узнает, что его старший сын тут! А вот если нурманы вместе с Лоймаром уйдут отсюда, это другое дело…
Харальд вновь пожал плечами.
— Мне всё равно. Можем остаться, можем уйти. Только я Лоймара с собой прихвачу. Ну, уйти нам?
Сивард задумался.
— Нет, — решил он. — Если князь Довгерд придёт за сыном, то не успокоится, пока не возьмёт Коложь. Не поверит, что его здесь нет. И если будет битва, твои хирдманы нам точно не помешают.
— Можем все вместе уйти, — предложил Харальд. — Хочет латтский князь взять гард — пусть забирает. А конунг Вардиг потом его обратно отберёт. И повод у тебя есть — княжна. Скажешь, не хотел ею рисковать.
— Так, пожалуй, можно, — рассудил Сивард. — Но тогда и жителей Коложи с собой заберём…
— А вот так уже нельзя, — твёрдо произнёс хёвдинг. — С ними далеко не уйдём. Догонят нас латты по зимнику, и тогда никто не укроется. Если так, то лучше здесь врагов встретить, чем на голом речном льду. Решай, варяг. И решай сейчас. Времени у нас мало.
Сивард вновь задумался. И опять надолго. Харальд ждал.
— Будет тебе решение, — наконец сказал он. — Только не моё.
— И чьё же? — удивился хёвдинг. — Кому решать, если не тебе? Не тиуну же твоему хлипкому?
— Решать Ольге, — ответил Сивард. — Она здесь — голос князя Вардига. Вот пусть и скажет слово.
Харальд скривился… Но спорить не стал.
Юная Хельга неглупа. И в плену уже побывала. Вряд ли ей снова захочется.
* * *
Тем же вечером Радим подошёл к отдыхавшему у очага Гуннару, молча остановился в отдалении.
— Ну? — буркнул кормчий, не оборачиваясь. — Говори, что хотел.
— Там воины обсуждают, что делать, если придёт войско латтов…
— Ну?
— Если хёвдинг надумает уходить, я останусь в Коложи, — решившись, выдохнул Радим.
Волчья Шкура наконец обернулся и уставился на Радима. Взгляд у него был такой, что Радим поёжился.
— Маленькая Хельга? — наконец спросил Волчья Шкура.
Радим судорожно кивнул. Ему было страшно. Но он не отступил, только глаза отвёл.
— Знаешь, что бывает, когда предаёшь своих из-за девки? — негромко произнёс Гуннар.
Радим сглотнул.
— Я не предаю, — пробормотал он. — И она не девка.
— Тут ты прав, — неожиданно согласился Гуннар. — Она не девка. Она дочь конунга. И больше того скажу: нрав у неё таков, что не жене, а мужу под стать. А когда в возраст войдёт — пожелает, чтобы не по мужниной, а по её воле всё было. Поверь, малой, я таких видывал...
— Это разве плохо? — спросил Радим, с облегчением отметив, что Гуннар, кажется, на него не сердится.
— Кому-то плохо, кому-то хорошо, — ответил нурман. — Мужу с такой трудновато будет. А вот сыновей она родит славных. Но не от тебя. Дочери конунгов становятся жёнами конунгов. Вникаешь?
— Я тоже могу стать конунгом, — буркнул Радим без особой надежды.
Гуннар расхохотался.
— Ладно, — сказал он. — Вижу, что ты упёрся — не сдвинуть. Но Харальду мы сейчас ничего говорить не станем. Пусть сначала твоя маленькая любовь решит, уйдём ли мы из крепости или останемся.
— То есть если она решит остаться, то Харальд тоже не уйдёт? — уточнил Радим. — Станет сражаться с латгалами? Тут ведь в плену старший сын их князя… А если придёт огромное войско его вызволять?
— Надежда всегда есть, — сказал Волчья Шкура. — Пока ты жив. А когда умрёшь, тоже останется.
— На что ж тогда надеяться?
Сегодня Гуннар только и делал, что удивлял.
— Как на что? Это же самая главная надежда. Позволит ли тебе Хёймдалль ступить на Радужный Мост или сбросит вниз, в Хельхейм17. Но преступившим клятву в Асгард дороги нет. Харальд клялся в верности конунгу Вардигу. Пока тот не освободит его от клятвы, нам всем придётся сражаться за плесковского конунга. И за его дочь. Ибо потерявшим честь лучше сразу броситься на меч. А я намерен ещё пожить!
Гуннар поднялся, хлопнул парня по плечу так сильно, что тот присел, — и ушёл, оставив Радима в одиночестве обдумывать услышанное.
17 Биврёст, он же Радужный мост, соединяет обитель богов Асгард со Срединным (нашим) миром и прочими мирами. Хёймдалль — бессменный страж этого моста. Хельхейм — мир мёртвых, куда отправляются все, за исключением особо выдающихся воителей.
17
Биврёст, он же Радужный мост, соединяет обитель богов Асгард со Срединным (нашим) миром и прочими мирами. Хёймдалль — бессменный страж этого моста. Хельхейм — мир мёртвых, куда отправляются все, за исключением особо выдающихся воителей.
Глава 11 Враг у ворот
Первым увидел вражье воинство Радим. Так уж вышло. Пошёл в лес поохотиться. Решил пройти подальше вдоль высокого берега, глядь — люди на реке!
Много! И все с оружием!
Да, недолгая охота получилась.
— …Сотни две, думаю! Точно не считал. У тех, что впереди, мечи на поясах и бронь. Это точно видел!
Сивард с Харальдом переглянулись.
— Всё, — сказал хёвдинг. — Теперь только биться.
— А вдруг не придётся? — возразил Рачила. — Мы же не знаем, кто идёт, зачем… Давайте вышлем переговорщиков? Вот я могу…
Варяг и нурман глянули на него одинаково, как на вдруг заговоривший пенёк, и Рачила, насупившись, умолк.
Но Ольга тиуна неожиданно поддержала:
— Пока не узнаем кто, гадать не будем.
— Гадать… — хмыкнул Сивард. И вдруг предложил: — А может, ты погадаешь, княжна? Знаю, что умеешь.
— Умею, — кивнула Ольга. — Но сначала узнайте, кто идёт.
И посмотрела на Радима.
Тот встрепенулся.
— Поторопился я, — проговорил он виновато. — Скорей предупредить хотел. Да я сейчас туда и обратно! Подберусь, всё высмотрю!
— Стоять! — Харальд перехватил Радима, прежде чем тот выскочил из комнаты. — Скоро сами увидим, прямо со стены... Ты всё правильно сделал, дренг. Хвалю!
— Так и есть, — подтвердил Сивард. — Скажу Студёну, чтоб ворота затворили и наружу — никого.
— А кто-то из наших ещё есть снаружи? — спросила Ольга.
— Я лесорубов отправил, — сказал Рачила. — На заготовку. Дрова же нужны — зима!
— Так прикажи немедленно вернуть, — велел Сивард.
— Уж как-нибудь справлюсь, — проворчал тиун. Уходя, пробурчал себе под нос: — Ишь распоряжается, длинноусый…
— Не нравится он мне, — сказал Сивард, когда Рачила вышел. — Сам не знаю почему, но нет у меня к нему доверия.
— Присмотрим, — пообещал Харальд. — И вот что: надо бы склоны водичкой свежей полить. А то снегу столько насыпало, что к стенам как по лестнице взойти можно.
— Правильная мысль, — кивнул Сивард. — Велю людям.
И ушёл, оставив их втроём: Ольгу, Радима и Харальда.
Харальд пугал Ольгу, но виду она не показывала. И это было тем легче, что рядом был Радим. Пусть Ольга и понимала, что защитить её от нурманского вождя Радим не сможет, но всё равно с ним как-то спокойнее было.
— А зачем склоны водой поливать? — спросила она.
Просто чтоб не молчать.
— А чтоб тем, кто на стену полезет, веселее было. — Харальд сверкнул улыбкой. — Снег от воды подтает, ещё и солнышко подогреет, а потом всё на морозе схватится в лёд. Полазай по такому! Да ещё когда в тебя сверху стрелы кидают. А если ещё снежком сверху припорошит тоненько…
Хёвдинг засмеялся.
Смех у нурмана был такой… завораживающий. За тем, кто так смеётся, хотелось следовать. Ввериться без оглядки.
«А он красивый, этот нурман, — подумалось Ольге. — Только старый. Лет тридцать ему уже…»
И ещё пришло на ум: князь киевский Игорь, за которого её сватают, тоже красивый. И моложе Харальда. И природный князь, сын князя. За такого замуж выйти — немалая честь...
И тут взгляд её сам собой упал на Радима.
Рядом с Харальдом тот выглядел совсем юным. Но уже не тем мальчишкой, с которым она совсем недавно сбегала из плена. Не сын охотника в поршнях18 — настоящий воин, только росту небольшого.
Пока.
— Ступай на стену, — будто вспомнив о подростке, приказал Харальд. А потом повернулся к Ольге:
— У меня есть к тебе просьба, княжна. Вернее, я присоединяюсь к просьбе Сиварда. Я знаю, ты ведаешь руны и умеешь слышать шёпот богов. Спроси их о грядущем… Ведь богам сверху видно лучше.
— Сделаю, хёвдинг, — пообещала Ольга. — Вечером, как солнце зайдёт.
* * *
Ольга и Радим стояли рядом на стене, вглядываясь в сгущающиеся снежные сумерки. Радим стоял не просто так — дозорным, следил за воротами и ведущей к ним дорогой. Ольга же просто поднялась на стену по своему желанию. Ей хотелось поговорить.