— Внушительная работа, ничего не скажешь, — заметил замкомандующего.
Достигнув щелей, танки, задрав носы, сильно качнулись на выпуклых брустверах, потом, как бы сдерживая качку, сбавили ход и вдруг опять стали набирать скорость. Но в этот же момент из щелей полетели им вдогонку гранаты. В цель попали три. Две угодили в башню, одна — в бак с горючим.
— Это кто ж такой ловкий? — спросил Павлов.
Авдеев взял у дежурного микрофон, стал выяснять. Ему тут же ответили:
— В бак с горючим попала граната ефрейтора Бахтина. Он же второй гранатой поразил башню.
— Какой Бахтин? Не тот ли, который на учениях из окопа ушел? — спросил Павлов и приказал: — Ну что ж, давайте его сюда, на вышку: посмотрим, каков он, герой-охотник.
Пришел раскрасневшийся, взбудораженный Бахтин, торопливо представился замкомандующему.
— Молодец вы, товарищ ефрейтор, — сказал Павлов. — Мы так вот первых охотников за фашистскими «тиграми» обучали во время войны. Прямо скажу — нелегкая была наука. И не каждому сразу давалась. Зато потом такие охотники у нас появились, что «тигры» стали бояться их. Ну а как ваша танкобоязнь, прошла, надо полагать?
— Если по правде сказать, не прошла еще, товарищ генерал. Все время на спине гусеницы танковые чувствую. Верно, не так, как вначале, но чувствую.
— Пройдет обязательно, я вижу по вашей работе, — с уверенностью сказал Павлов. — А за сегодняшние умелые действия по борьбе с танками объявляю вам, Бахтин, благодарность.
Бахтин вытянулся и четко отрапортовал:
— Служу Советскому Союзу!
3
С полигона замкомандующего вместе с офицерами отправился на стрельбище, чтобы посмотреть действия экипажей бронетранспортеров. По дороге Авдеев коротко объяснил:
— Мы раньше обучали каждый экипаж в отдельности. Один отстреляется, другой пускаем. А теперь приспособили стрельбище так, что сразу четыре экипажа огонь ведут. Конечно, усложняется управление стрельбой. Но справились и с этим.
— Любопытно, — сказал Павлов. — Это кому, же такая мысль в голову пришла?
— Плод коллективных усилий, товарищ генерал-полковник.
— Смотрите-ка, так вот коллективно сели и придумали?
Мельников, улыбнувшись, заметил:
— Коллективно... под руководством командира полка.
— Вот это уже понятней. Ну и как прививается новшество?
— Вроде неплохо.
С холма, на который взбежала машина, открылся вид на стрельбище. Четыре тупоносых бронетранспортера плыли по бурой осенней степи, как морские катера по зыбистому водному простору.
— Вот как раз новый заезд, — сказал Авдеев.
Павлов тронул водителя за плечо, чтобы тот остановился. Открыв дверцу, вышел из машины. Следом за ним вышли Мельников и Авдеев. Четыре бронированные машины шли по боевому курсу на высоких скоростях, отыскивая цели. На какое-то мгновение они почти одновременно замерли на месте, взорвав степную тишину резкими пулеметными очередями. И не успели еще затихнуть всплески этих очередей, как бронетранспортеры уже мчались к новым целям. Теперь пулеметные очереди полоснули по замелькавшим вдали мишеням уже с ходу, и там, в районе целей, взметнулся кверху алый шар, сообщающий, что цели поражены.
Бронетранспортеры, не снижая скорости, описали полукруг и, не ломая равнения, пошли к исходной позиции.
— Отлично, — сказал замкомандующего. — И кто же, интересно, воюет у вас тут сегодня?
— Батальон капитана Лучникова, — доложил Авдеев.
— Что ж, посмотрим поближе.
Капитан Лучников, заметив, что надвигается начальство, бегом устремился навстречу. Придерживая болтающийся сбоку планшет, торопливо доложил, что стрельбы проходят по плану и что в двух первых заездах экипажи поразили все цели.
— Вот за это спасибо, — похвалил Павлов.
Приглядевшись к капитану, он вспомнил, что год назад на строевом смотре строго спросил с него за слабую строевую слаженность батальона. Теперь Павлов видел, что не забыл того урока капитан Лучников, подтянулся сам и подтянул свои подразделения.
— Ну и как вам, товарищ капитан, новый способ стрельбы по душе?
— Даже никакого сравнения, товарищ генерал-полковник, — ответил Лучников. — Сейчас стреляют сразу четыре экипажа вместо одного. И не просто стреляют, они атакуют цели, ведут групповой бой. При этом экипажи должны следить не только за появлением мишеней, но и за соседними машинами, чтобы не отстать и не вырваться слишком вперед. Словом, в бою от такого сплоченного бронированного звена противнику будет очень жарко, товарищ генерал-полковник.
— Пожалуй, — согласился замкомандующего. Он намеревался уже подняться на вышку, чтобы самому посмотреть на работу экипажей, но в этот момент метрах в двухстах от вышки на фоне рыжего суглинка появился еще один бронетранспортер. Он выполз из-за холма и медленно поворачивал к дороге.
— Это чей же такой? — спросил Павлов.
— Вероятно, представители от подполковника Горчакова за опытом приехали, — объяснил Авдеев.
— Почему же уезжают?
Капитан Лучников внес ясность:
— Туда пошел майор Крайнов. Он сказал, что сегодня заниматься с соседями не будем.
Какой-то человек действительно стоял в сотне метров от бронетранспортера и старательно махал рукой. Он кричал что-то злое, торопя водителя машины исчезнуть со стрельбища.
— Странно, — сказал замкомандующего и приказал капитану Лучникову немедленно остановить бронетранспортер, направить посыльного за майором Крайновым.
Пришел Крайнов. Он был хмур — явно недоволен тем, что не успел до появления замкомандующего убрать со стрельбища горчаковский экипаж.
— Я выполнял приказание начальника штаба дивизии, товарищ генерал-полковник, — доложил Крайнов.
— А вы поинтересовались, чем оно вызвано, это приказание? — спросил Павлов, не изменяя спокойного тона.
— Так точно, поинтересовался.
— И что же он ответил?
— Он сказал, что сегодня не до опыта.
— Странно! — Павлов вздохнул и многозначительно поглядел на комдива. — Не вывелась, значит, привычка подчистить кое-что к приезду начальства. — Он перевел взгляд на командира полка, спросил: — Так что же будете делать с экипажем от Горчакова?
— Будем выполнять обещание, — сказал Авдеев.
— Вот это другой разговор, — одобрил Павлов и первым направился к вышке, над которой распростерлось огромное синее небо и весело сияло по-осеннему нежаркое солнце.
Наблюдая за очередным заездом бронетранспортеров, Павлов сказал Мельникову:
— Вы знаете, что я сейчас вспомнил, Сергей Иванович? Ваш приезд в этот гарнизон, когда командиром полка был еще полковник Жогин. И ваши первые стрельбы — вот здесь как раз.
— Это когда я изменил обстановку стрельб? — спросил Мельников.
— Точно. Хорошую вы тогда традицию заложили — вот и живет она. Люди меняются, а традиция живет.
Послышался торопливый голос Авдеева, сидевшего слева от панорамы:
— Товарищ генерал-полковник, пятый заезд на рубеже огня. Третья машина справа — горчаковская.
— Посмотрим! — Павлов прижался бровями к прибору. Бронетранспортеры замедлили ход, потом, будто по команде, остановились, и очереди трассирующих пуль протянулись к чуть приметным среди бугров и травы мишеням. Только горчаковская машина несколько припоздала с остановкой, и посланная ею пулеметная очередь оказалась последней.
— Две правые и четвертая поражены, третья — два попадания.
— Слабо, слабо горчаковцы сработали, — покачал головой Павлов. — Это что же они доложат своим однополчанам?
— А мы их еще раз на огневую выведем, — сказал Авдеев.
— Правильно, — одобрил Павлов. — Раз приехали за опытом, пусть учатся.
Больше двух часов пробыл замкомандующего на стрельбище. Были у некоторых экипажей и слабые результаты, особенно там, где в состав боевых расчетов влились молодые солдаты. Но таких было немного, и общего хорошего впечатления они не испортили. Спускаясь с вышки, Павлов сказал Авдееву:
— Я рад за вас, Иван Егорович. Так и надо держать! А этот эксперимент с заездом сразу четырех машин — стоящее дело, право.
4
День у майора Жогина выдался самым беспокойным за последнюю неделю. И не только потому, что рано утром из штаба дивизии сообщили о прибытии замкомандующего — к встречам с начальством он уже привык. Его взбудоражил Жигарев, который приказал вместо плановой работы расчетов на пусковых установках немедленно вывести людей на строевую подготовку. Потом часа через два после первого приказания последовало другое: немедленно почистить всю ракетную технику так, чтобы она блестела.
Возможно, в иное время эти приказания Жогин воспринял бы как должное. Но сегодня, перед встречей с замкомандующего, ему хотелось, чтобы ракетчики побольше потренировались в подготовке расчетных данных для пуска. Были у майора и другие причины для беспокойства, о которых знал только он сам и ближайшие помощники по рационализации.
Дело в том, что накануне он получил новое письмо из НИИ от своего ученого шефа — Зозули. В письме коротко, но ясно было сказано, что он, майор Жогин, за свою рационализаторскую работу по замене прибора наведения специальным планшетом представлен к диплому и премии, что в Министерстве обороны сейчас решается вопрос о принятии этого планшета на вооружение в ракетных войсках. Кроме того, в письме говорилось, что его автор в самое ближайшее время должен непременно повидаться со своим московским коллегой и посоветоваться о дальнейшей практической работе.
«Наверно, знает об этом и Павлов, — подумал майор. — А если знает, то непременно спросит: «А ну-ка, товарищи новаторы, покажите работу на своем планшете?» И начнутся объяснения: «Да мы, товарищ генерал, сами еще полностью не освоились. Да у нас, видите ли, времени не хватило». Конечно, ракетчики могли бы в эти дни усилить работу на пусковых установках за счет теоретических занятий в классе и хозяйственных работ в боевом парке. Но попробуй убедить в этом полковника Жигарева. Он сейчас же спросит: «А вы что же, не солдаты разве?» И ничего ему не возразишь. В самом деле, ведь боевая подготовка каждого солдата состоит из всего учебного комплекса — начиная с утренней зарядки и кончая вечерней проверкой. А ракетчики, утверждает полковник Жигарев, так и норовят выскользнуть из этих рамок. И потому в пылу раздражения грозит: «Ну ничего, я вас научу уважать армейский порядок. Вы у меня интеллигентские замашки поубавите...»