Не исполняя никаких жестов приветствия, девушки обменялись тихо какими–то фразами и разошлись. Причём Анна первой двинула прочь быстрым шагом, скрываясь за колоннами в толпе гвардейцев. А Агнесса отступила на полшага и повернула голову, проследив за ней взглядом.
Так совпало, что повернулась в мою сторону. И впервые я увидел эту ухмылку и злорадство. Победный взгляд Агнессы показался таким несвойственным для неё. Он сделал девушку совершенно чуждой. Никогда не видел её такой. На миг стало не по себе, а следом пришло разочарование. И осознание того, что мы всё дальше друг от друга.
Что любил я совершенно другую.
Какой бы красавицей она сейчас ни предстала, эта красота начинает отталкивать своей приторностью и цинизмом.
Через мгновение Агнесса подняла глаза выше. И наши взгляды встретились. Меня, словно холодной волной окатило, но я сдержал лицо невозмутимо холодным. Надеюсь, что сдержал. В первую секунду уловил её испуг, а затем она продемонстрировала лёгкий оскал. Не прошло и двух секунд Агнесса едва заметно закатила глаза и повернулась к Уильяму.
Всем своим видом она показала, что не просто не рада мне. Словно я уже её утомил.
Не желая больше видеть их, отступил. И понял, что тянет побыть с сестрой. И поддержать её, что бы она себе там не надумала.
Ивета, деликатно стоящая поодаль, подскочила, как только я двинул в арку.
— Мой костюм готов? — Спросил её сразу.
— Ещё к полудню доложили, — отвечает.
— А что ж вы молчали?
— Вы же были на аудиенции, — начала камердинер, но замялась после моего пристального взгляда.
Конечно, я весь день кувыркался в постели с Настей.
Вышел на улицу и решил пройтись до гостевого крыла по свежему воздуху. А не в облаке из запаха парфюма, который, перемешавшись, превратился в зловонье.
Недавно меня осенило, что Небесная специально заказала мне парадную форму гвардейца, чтобы я выглядел вычурно, и меня можно было легко заприметить издалека и разглядеть даже в толпе.
Именно по этой причине я поручил дворцовым портным через Ивету сшить мне праздный гражданский костюм, в надежде, что в нём удастся проскочить и поговорить с Анной.
За эти дни я уже стал лучше ориентироваться на Острове. И понял, к кому нужно обратиться, чтобы решить те или иные проблемы без лишнего вмешательства.
Пользуясь отвлечением Иветы, я подозвал мальчишку из числа слуг и по секрету попросил его узнать, где сейчас Анна. Лакей с радостью умчал выполнять личное получение князя.
За двадцать минут слуга разузнал всё.
Переодевшись в серебристый костюм с золотым орнаментом, я направился к предполагаемому месту нахождения Анны. При этом наказал строго слугам, чтобы за мной не плелись. Ивета была недовольно, но команду проглотила.
Однако хвост из одного слуги за мной всё же пошёл. Вероятно, камердинер решила, что не замечу. Но я ускорился и вскоре оторвался от преследователя без особого труда. Спустившись, вышел на набережную. И двинулся к месту кормления нерп.
Слуга не обманул. Анна была там.
Одна, без посторонних и всякой охраны. Впервые так удачно. Агнесса вывела её из равновесия и невольно сослужила мне службу, дав возможность подступиться к сестре.
Освещение на пирсах слабое. Но она, обращённая лицом в мою сторону, явно рассмотрела меня, как только показался, повернув за угол.
Не знал бы нрав девушки, насторожился бы больше. Её несколько зловещий силуэт под стать персонажам Гоголевских страшилок.
Застал её на деревянном пирсе у тех самых сломанных перил. Сидит на досках, ноги свесив и погрузив в воду, платье задрала, подол раскидав, туфли сбоку поставила. Вид такой, будто готова уже нырнуть. Меня увидела, встрепенулась. Но не поднялась, а наоборот, насторожилась. И показалось, что решила броситься в озеро, если приближусь.
— Чего тебе? — Крикнула издалека. Да с такой обидой, будто я — виновник всех её бед.
Остановился вначале третьего пирса, опасаясь, что действительно сейчас плюхнется.
— Может, объяснишь, почему так злишься на меня? — Развожу руками. — Ань?
— Прочь фамильярность, Андрей Константинович, — выпалила официозно. — Кем вы себя возомнили?
— Твоим братом, — ответил прямо. И понял, что меня к ней неимоверно тянет. Но я держусь, словно из последних сил.
Услышав это, Анна ротик раскрыла, видимо, хотела что–то добавить. Смотрит теперь хмуро.
— Какое счастье, — усмехнулась, взгляд уводя. — Давно понял?
— Нет.
— Но всё–таки понял, — прокомментировала и дальше хищно. — Интересно, до того, как лишил меня второй половины или после? Почти убив моего единственного друга. Знаешь, я была в его объятиях, когда пришёл твой зов. Вместе мы почти справились, ценой своих сил, Друг вытащил меня на поверхность, зная, что гибнет.
— Нам пришлось остановить всех.
— Пришлось им, — огрызнулась. — А мне что за дело?
— Из–за этого ты злишься?
— Не скажу.
— А если бы больше не увидела меня? — Произнёс с болью.
— И славно, — выдавила и вообще поникла.
— Я знаю, что ты пыталась мне помочь. Знаю, что всё это время была за меня. Так почему же, когда уже нет преград, ты отворачиваешься от своего брата?
Молчит.
— Ань? Мы нужны друг другу.
— Такая вот я тебе и нужна? — Съязвила и взглянула прожигающе.
Замечаю блеск ручейков слёз на щеках.
Начинаю движение к ней. Смотрит с вызовом. Взгляд её дичает с каждым моим шагом всё больше.
— Нужна, когда увидел, что у меня всё хорошо? — Прошептала с укором. — А когда я тебя звала? Столько раз? Когда я… изнемогала без своего брата? Когда злилась за тебя, рвала и метала. Когда в слиянии убивала. Злая, да? А ты?
— Ань, остановись. Всё в прошлом.
Стало страшно за неё, ибо если кто услышит…
— Где ты пропадал, когда был действительно нужен? А? — Выдавила. — Сейчас что надо? Сколько тебя не было? Ты подумал обо мне, уходя в своё плаванье? Хоть весточку написал? Не дождалась. Только чуть не пристрелил, как сбрендившего пса. Что? Совестно теперь. Локти грызи. И пошёл вот отсюда, братец. У меня теперь новая семья, пусть и ненадолго.
Последние несколько шагов сделал с опаской и болью в душе. Дыра внутри прожигается от её колких слов. Присел рядышком. А она руками себя обхватила.
Приобнял её.
Не стала брыкаться. Замерла, дышать перестала. Как перепуганный пойманный зверёк. Совершенно беззащитная, маленькая девочка. Которая давным–давно потеряла себя.
Но хватит.
— Иди ко мне, сестрёнка, — прошептал ей на ухо и поцеловал в лобик.
Подалась в ответ. Прижалась, обхватив ручонками. Стал гладить по волосам, вдыхая вкусный запах парфюма. Заревела, уже не сдерживаясь.
Вроде такая взрослая. Но совсем ещё малышка.
— Эта гадина сказала, что скоро моей зверушке наступит конец, — замямлила сквозь слёзы. — И она об этом лично позаботится.
— Ань, ну это же оргалид, как ни крути. И очень опасный, — толкую ей, как маленькой, поглаживая по шевелюре.
— Это мой друг, — заявляет, отпряв. — Это всё, что у меня есть. И сейчас он очень уязвим. Благодаря тебе, между прочим.
Зашмыгала снова. Но руки не убрала. Смотрит так… глазищами своими светло–карими, прямо в душу.
— Теперь у тебя есть я. Ну чего ревёшь? — Говорю, улыбаясь.
— Да не реву я уже, — бурчит, не отрывая взгляда. — Бесит твоя подружка.
— Она не моя. К тому же и меня стала раздражать, — усмехнулся.
Улыбнулась в ответ.
— Ногам не холодно? — Спрашиваю участливо.
Кивает, вынимает из воды, подгребая под себя.
Целую её снова. В одну солёную щёку, во вторую.
Прижимается крепко, утыкаясь в грудь. Вздыхает глубоко и с облегчением выдыхает.
Всё, набегалась. Всё, больше не злая.
И теперь мы вместе.
Так и сидим, прижавшись друг к другу. Слушаем доносящуюся со дворца музыку, смех прогуливающихся вдалеке прохожих, всплески воды от слабых волн. Скрип, удары понтонных поплавков друг о друга на волнах.
— Может, хочешь прогуляться? — Интересуюсь спустя время. А то ноги начинают затекать.
Соглашается легко. Становится застенчивой и послушной девочкой. Помогаю надеть туфельки, подняться, держу её крепко, пока сходим с пристани.
А потом она подхватывает меня под локоть, будто мы пара.
— Не хочу показываться на празднике в таком виде, — признаётся, когда выходим на прогулочную дорожку набережной.
Я и сам вижу, что тушь потекла. Но это нисколько её не уродует, скорее даже красит. С другой стороны, зачем кому–то знать, что Анна плакала. Остров переполнится сплетнями очень быстро. Это же приближённая особа его императорского величества.
Пусть они празднуют. А мы…
— А хочешь, я прокачу тебя на мехаре! — Заявляю, затаив дыхание.
От озвученного, похоже, Анна в замешательстве. Но вскоре уже с сиянием и прискоком отвечает:
— А хочу!
Спохватился вдруг, придержав коней. Даже остановился, на что Анна встревоженно на меня взглянула. В глаза ей посмотрел и со всей серьёзностью задал тревоживший меня вопрос:
— Ань, скажи, пожалуйста, Третьяковы целы?
Закатила глаза.
— А ты что подумал? Я их…
— Ань.
— Да всё у них хорошо. Но есть один момент, — замялась.
— Какой? — Насторожился.
— Не знаю, как с ними быть, — выпалила. — Нет, ты не подумай. Они очень счастливы. Но я сглупила. А теперь поздно что–то менять.
— Расскажи.
— Я лучше покажу, но! Сперва покатай, как обещал.
Потянула меня за собой, перехватив за руку.
— Ань, — взвыл я.
— Я тебя к ним отведу, на словах вряд ли поверишь! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
— Ты меня пугаешь, — комментирую и иду за ней.
— Обожаю это делать, — призналась и рассмеялась.
На душе отлегло. И ещё легче стало. За руку её держу, как дочку маленькую, и веду по набережной уверенно. Вскоре минуем немногочисленных прогуливающихся гостей. Как только за руку взял, она вообще стесняться перестала. Смотрит на всех уверенно и со счастливой улыбкой. Будто мир и его населяющие люди ей больше не важны.