Изредка удавалось подстрелить животное, что неосторожно выбиралось к нам. Хотя со временем и они перестали выходить — уж больно много следов мы оставляли, много чуждых запахов пропитало всю округу.
Конечно, все искали новых развлечений. И однажды, услышав за стенами звонкий смех Корста и Арнауда, все сидевшие внутри выбежали посмотреть — что же творится снаружи.
Во дворе два взрослых мужчины кидались в друг друга снежками. Хотя, если посмотреть внимательнее — им едва исполнилось двадцать лет или вроде того.
— Обалдуи! — высказал всеобщее мнение Бойчо, смахнул с оглобли телеги мягкий снег, сжал и неожиданно метнул его в Корста, попав тому точно в лоб.
От всеобщего хохота, казалось, осыпался снег с ближайшего участка леса.
Обидевшись, Корст метнул снежок в Бойчо, но тот увернулся и снежок попал в Месала. Мардаит же «обиделся» за друга, взревел как олень в период гона и серией снежков атаковал болгарина. А за того тут же вступились другие болгары.
Постепенно битва все разрасталась, к ней присоединились абсолютно все.
Через какое-то время разделились на две группы, налепили снежки про запас и устроили практически военные действия по всем правилам, переходя в ближние атаки, в борьбу.
В снежки играли со всей мочи, не жалея ни себя, ни «противника» поэтому не обошлось без фингалов, разбитых носов и губ. Снежки ведь бывают разной плотности, да.
Зашли в жилище мокрые снаружи и внутри, и собравшись у очага или дрожа под одеялами на полатях, обогревались чистым кипятком или с заваренными в нём сухими листьями малины, а кто-то уже достал бурдюки с вином…
Всем так понравилось, что решили почаще выбираться на улицу и заниматься чем-то помимо хозяйственных дел.
Сказали — сделали.
Уплотнили площадку у сруба, и как-то оно постепенно пошло: кто-то боролся на снегу.
Изредка палили из аркебуз и мушкетов, однако совсем редко: порох берегли, хоть новый и выдали в один из выходов в Никополь — вместо провизии. Как сказал кентарх:
— Есть ружья и порох — и еду найдете.
Когда боролись — ромеи показывали грязные уличные уловки болгарам, а те показывали как традиционно борются в горных селениях.
Теодор показывал чему его успели научить со скьявоной, но это мало кому подходило. У всех было разное оружие, преобладали ятаганы и сабли, и приёмы боя скьявоны им не подходили.
Из самых трудных и жёстких игр устраивали поединки на палках. Одев всю одежду, молотили друг друга жердями или молодыми деревцами. Сдерживая силу, конечно же. Однако и так попадало всем весьма сильно.
Но всё время так продолжаться не могло, и эти тренировки тоже со временем потеряли первоначальную яркость впечатлений, став обыденностью.
Вечерами только успевал менять лучины, пытаясь на немного продлить световой день. Сон, ремонт одежды, кости…
Периодически кто-то на что-нибудь жаловался в темноте. Например:
— … Кто-то помнит еще времена, когда в битвах использовали почти только мечи и копья, да и стрелы. Ружей было так мало, что их и не предполагали во что чудовищное они превратятся. Доспехи были защитой, а теперь появилось это огнестрельное дьявольское оружие, от которого даже доспехи не спасают! Как нам теперь защищаться? Не знаю, какие будут битвы в будущем, но одно точно — огнестрельное оружие делает нас, солдат, беспомощными. А со временем его становится всё больше. Ружья становятся дальнобойней, мощнее. А пушек видели сколько сейчас? А размеры? Это же просто ожившие чудовища из сказок!
Они уничтожают все на своем пути… Да мы стали бессильными перед ними. Я слышал, помню, как раньше сражались — с честным мечом в руках и доспехами на теле. Теперь же все изменилось…
Возможно, это просто природный ход вещей, и мы должны принять его как данность. Но я все же не могу не жаловаться на то, что огнестрельное оружие делает нас, солдат, беспомощными. Мы потеряли свою защиту, потеряли уверенность в свои силы. Любой молокосос способен теперь убить с единого выстрела уважаемого человека даже в очень хорошей защите…
А ведь помимо скуки им всем угржал, да уже слегка и терзал голод. Поэтому совсем неудивительно, что со временем стала появляться новая тема для разговора.
— Сейчас бы барашка зажарить, да с вином…
— Да-а-а… Я бы даже доверил приготовить его…
— Ой-ой, кто бы говорил! Сам будешь готовить!
— О, смотрите, парень осмелел!
— Высокочтимые воины и все остальные… Ладно-ладно, все великие и непобедимые, собравшиеся ныне здесь… А почему бы нам не сходить за барашком?
— У местных вряд ли что-то осталось.
— А кто говорит о местных? Есть ещё одни «местные», у которых точно есть мяса вволю.
Все смотрели с интересом.
— Савойя?
— Да тьфу на тебя! Это же союзники, да и много их… Нет, я о юрюках и прочих сарацинах.
— Тебя что, тоже как императора… — оглянулся вокруг, нет ли кого — с колонны на площадь головой уронили? Где те юрюки?
— Известно где. Дальше по Дунаю.
— По Данубе!
— Эй, иди к чёрту со своими придирками. Главное ты понял о чем я. Понял ведь? Вот!
— В общем… Надо ловить момент пока зима немного успокоилась и холод сильный не пришёл.
— Согласен — мы в войско сиднем сидеть пришли или всё же заботиться о будущем?
— В армию.
— Эй, иди к чёрту!
— Не поминай…!
— Запрись в монастыре!
— Тебя не спросил! — спала привычное благодушие с Евхита.
— А надо было б…
— Тихо! Мы тут скоро такими темпами передеремся. Поддерживаю, надо идти в поиск.
— Поиск?
— Барашков поискать, да может ещё чего найдём.
— Говорю, нужно на кочевников — у них всегда скот есть!
— А ведь хорошо жн, если сейчас пойдём.
— Чего так?
— Никто зимой крепко не стережëтся.
— Кто тебе сказал?
— А ты сам не видел что у нас в турме твориться? Дворяне, нобили все по домам или вообще уехали в города. Для них-то всё найдется.
— Так это может только у наших да латинян так.
— Да нет. Да ты хоть вспомни… Хоть одну историю о том, как исмаилиты совершали походы какие зимой? Помнишь? Ну давай.
Теодор должен был признать, что не может вспомнить подобного.
— Вот! Сарацины — это конница. Конница зимой не воюет.Только мы же не конница…
Все внимательно на него поглядели.
— Итак, я предлагаю прогуляться по берегу великой реки — на запад и проверить что там они ещё не успели спрятать от нас.
— Опасно!
— Чего опасного⁈ — возмутился Месал. — Все сидят по домам и носа наружу не высовывают! Смотрите — находим небольшое селение, где живут сарацины, и мы даже можем не врываться в дома! Просто угоним скот! У сарацинов его всегда до чёрта как много.
— Не вспоминай диавольскую силу!
— Д тише ты… Живность всякая, если кто по скудоумию своему не знает, это мясо и молоко! И ещё это деньги! Кто последний в город ходил? Да и все слышали — сколько там сейчас фунт муки стоит? Напомнить? А мясо в разы дороже. Нападем — угоним, продадим и можно ведь даже не монетами брать. Вон, смотрите во что ваши кафтаны превратились! Весной позорно будет показаться на глаза кентарха. Выгонят прочь и ещё скажут: нам такие оборванцы ни к чему, ей-ей!
— Эй, Вылко, что думаешь?
Войнуки пошушукались между собой и один из авторитетных балгаров выдал:
— Добре говори! Ако се намерят ромеи, тогава ще отидем на нападение.
— Вон, уже первые добровольцы есть.
— Нас мало.
— Так в чём вопрос! Кинем клич!
— Не надо кидать клич. Предлагаю собрать тех, кого мы знаем и кому доверяем. Нам ещё делить добычу в случае успеха, или позор, если не сможем. Зарбаса позовем, если в Никополе остался.
На эти слова Теодора Мардаит хохотнул.
— Вот это уже дело пошло! Все за?
Переглянулись.
— Евх? Илия?
— То богоугодное дело!
— Воровать скот?
— Мы в походе благословенном церковью, а оттого любой урон, что мы нанесем врагам — богоугоден!
— К тому же… Есть мысль. — Теодор обратился к одному из войнуков, одному из самых старых воинов среди них. Ему явно было больше тридцати лет.
— Как ты смотришь на то, чтобы поговорить с местными жителями и узнать у них, где и сколько они видели богатых подданных султана или просто ма-а-аленькую группу кочевников с табуном скота?
Глава 2
Долгий поход по подмерзшему берегу реки начался с гулких звуков сапог, ступающих по льду. Морозное утро окружило собранных отовсюду людей ярким сиянием солнца, отражающимся от ледяной поверхности, припорошенной снегом. Мерцание солнечных бликов и игра света на льду создавали волшебное зрелище.
С каждым шагом все были сосредоточены на звуках льда. Хруст льда под ногами напоминал о том, что река замерзла не так давно. Дунай вообще не часто замерзает — и было видно как вдалеке намок снег, как накатывала вода на молодой лед, который осмелился сковать могучую реку. Что же, ромеям повезло.
— Зимой удобней воевать, говорю вам. Единственное неудобство — холодно. А в остальном — реки замерзли и превратились в удобные дороги.
— Повезло…
— Все зимой сидят по избам, становищам и никуда не разбегутся, а если разбегутся — их легко найти по следам.
— … Как и нас…
— … И урожай собран в одном месте, и его уже никуда не спрячешь, не закопаешь. Так что зимой воевать удобнее, чем летом.
— Ненавоевался ещё… Лета не хватило…
Пока шли по условно своей территории, то особо не скрывались, шли по потрескивающему льду. Впереди пятёрка передовых с проводником, футах в пятисот — уже все остальные.
Присоединились к ромеям Фёдор Зарбас с несколькими людьми, он же предложил позвать нескольких знакомых потомков иллирийцев — аромун.
— Я же говорил, что мы сулиоты, словами на ветер не бросаемся! Потрепать сарацин я и мои друзья всегда готовы!
Высказали желание присоединиться ещё с десяток ромеев, знакомых ещё по той казарме, в которой год назад жили после подписания контракта.