Понеся новые потери, так и не добравшись к насмешникам, и проклиная всё на свете, они откатились назад. Их уже было едва больше той горстки воинов, что была с Теодором.
А потом ромеи спустились со скалы и начали строиться, держа мушкеты наизготовку.
Оставшиеся сарацины не выдержали этого зрелища, и, нахлёстывая коней, сбежали, прихватив часть коней убитых.
А ведь, если бы они знали, каких трудов стоило Теодору заставить выйти воинов вперед, неся ружья, когда у большинства фитили горели уже больше для вида, так как ни свинца, ни пороха уже не было.
Однако добыча, собранная с тел павших сарацинов и найденная в их торбах/сумах многократно отбила потерянное.
Не забыли найти и тела своих павших. Окоченевшие за ночь тела похоронить было некогда, так как невозможно это было сделать быстро — стянули их в овраг и даже камнями не закидали, только ветками. Теодор надеялся, что сюда можно будет выслать монахов, которые и займутся похоронами.
Это был самый богатый, самый сильный, самый крупный отряд, который удалось разбить ромеям Теодора к этому времени. Мало рассеять почти сотню клинков сарацинской конницы — в это мало кто поверит. А если сказать, какими силами это было сделано, не поверит вовсе никто.
На скорую руку воздвигли трофей в честь этой победы: благо брошенных вещей и трупов хватало.
Добычей же оказались пару десятков великолепных коней фессалийской породы — с длинной головой, глубокой грудью, прямой спиной, стройными сильными ногами. А помимо них:- золотые и серебряные монеты; украшения — перстни, кольца, подвески; упряжь, богатой отделки холодное оружие. А ещё были колесцовые пистоли — пусть не самые надежные, меткие и очень сильно уступавшие ружьям в пробивной силе — это была замечательная добыча, которая существенно позволяла повысить огневую мощь отряда.
— Эх, было бы чем и в ближнем бою колоть всадников, то и не пришлось бы по скалам лазить. В следующий раз хоть копья носи с собой… — жалели осмелевшие скопефты.
Глава 16
Авторитет Теодора Лемка, и так достаточно крепкий, после разгрома конной сотни стал ещё более высоким. Мало кто уже его называл протодекархом. Чаще лагатором, появилось обращение — гемилохит, по факту командования практически кентархией/ротой. Слава ромеев из крепости Копсис разнеслась по всей округе.
В конце августа, в преддверие зимы, достаточно усилившись, «набравшись опыта» в небольших засадах, боях и налётах максимально, люди в отряде попросили его увести их на восток, к ромеям. Ромеев насчитывалось уже чуть более 90 человек. И из них никто не хотел зимовать здесь, в чуждых, открытых всем ветрам горах. Теодор сам соскучился по цивилизации хоть считал, что план свой не выполнил, так как не узнал о друзьях, не освободил пленных, всё же решил не игнорировать практически единодушное желание отряда идти на соединение с армией Петра Кавасила.
Шли на восток по безлюдным, горным местам и голову Теодора занимали весьма далёкие дела, часть из которых вообще его не должна была его касаться. Например:
Как заставить венецианцев и других простить долг или может где найти деньги и снять зависимость?
Удалось ли императору найти союзников?
Удастся ли сдержать сарацин у Никополя?
Где искать корону Маврикия?
Как выдавить савойцев из коренных имперских городов и земель, где они стояли гарнизонами?
При этом они появлялись вперемешку с вполне привычными, пожалуй, даже бытовыми вопросами:
Где могут быть друзья?
Стоит ли брать пленных за выкуп?
Удастся ли выгодно продать захваченных лошадей во Фракии?
Можно ли стать гемилохитом, если он приведёт целую кентархию в армию Кавасила?
Чем вообще заняться после армии, когда закончится контракт? Попытаться стать младшим комитом ворот, как хотел, или поехать в присоединение болгарские города, попытаться сделать там карьеру. Или поступить в Схолу, выучиться на нотариуса… Кое-какие деньги есть, часть ещё припрятана…
Как потратить с пользой собранное серебро, которое понемногу, но таяло на зарплаты солдат. А они ведь требовали денег: где-то их пропивая, где-то тратя на личные нужды — подливая клинья к молоденьким вдовушкам, чиня снаряжение, покупая вино, пиво и ракию и на прочие нужды. Невозможно было всё время держать людей в суровых рукавицах.
Война в ближайшее время не завершится, а значит оружие ещё долго будет в цене — стоит ли вложить деньги в строительство пороховой мельницы?
Цок-цок, цок-цок — били копыта Гоплита, которого уже пора было перековать, о камни…
— Лагатора сюда! — позвали его из головы колонны.
Часть ромеев шла пешими, но уже практически половина могли себе позволить передвигаться на замечательных конях.
Передовой охранный отряд, или как говорят латиняне — авангард, о котором Лемк никогда не забывал, по заветам Маврикия « Если марш совершается в незнакомых землях или местностях, следует выслать… вперед менсоров…» выявляли, что находится по пути и что-то обнаружили.
Две пустые повозки стояли на дороге, третья лежала на боку — наверняка лошадь понесла и телега перевернулась. Мертвая лошадь лежала рядом, а из окровавленного бока торчала пара сломанных стрел. На камнях валялись трупы: порезанные, с переломанными конечностями, пронзенные стрелами — человек двадцать, на первый взгляд.
Вокруг были разбросаны обломки, расщепленные доски, обрывки одежды и прочий хлам. Если и было что-то целое, то это утащили/разграбили.
— Кто мог устроить? — побледнел декарх Галани, который такое ощущение, не видел сцен жестокости.
— Силистрийцы. Или румелийцы. — Евстафий.
— Может просто разбойники?
— А что, разве ромеи на подобное не способны? -усмехнулась Йованна
— Мы не такие!
— Вполне могут быть те же савойцы.
— В общем, это мог быть быть кто угодно. — подвел итог короткого спора Лемк.
— Мы не знаем, кто убил этих людей, но это были явно торговцы. А те, кто грабит торговцев, даже если это природные ромеи, наносят вред империи, а значит ничем не лучше сарацин. Было бы хорошо их найти. К тому же — убийцы наверняка что-то с разбитого каравана взяли, и если мы убьём разбойников, и поделим это украденное добро между собой, то сделаем во многом благое дело.
Так как места были высокогорные, то растительности вокруг никакой не было. И если нападение было неожиданным, то оно происходило из-за скал, из горных распадок. Теодор всмотрелся в окружающее, чтобы увидеть, как там перебегают с места на место многочисленные люди.
Он тут же скомандовал отступление.
Это засада!
А биться с теми, кто уже выбрал место и время сражения вместо тебя у Теодора не было никакого желания. Такой бой мог обернуться большой кровью в случае победы.
Начался мушкетный обстрел, полетели стрелы.
Кентархия ромеев не впала в панику. Скопефты отстреливались, коней с припасами уводили.
Пусть с трудом, но мушкетным огнем отразили атаку конного отряда. Затем вперёд вышла толпа оборванцев, похожих на азапов. Бой был трудный, дошедший до холодного оружия, но отбились. Ромеи отступали назад, преследуемые разнородной конницей, пока в узком горном дефиле не устроили им огненную ловушку. Авангард преследователей удалось перебить, а остальные лишь посылали проклятия вслед, потрясая отрезанными головами павших ромеев которых не было никакой возможности унести.
Лемк слышал, что ему это ставили в упрек — что надо было быстрее отступать, развернуться и буквально бегом уходить от зейбеков.
Этот неудачный выход изрядно исчерпал запасы пороха, ромеи лишились восьмой части отряда.
Теодор говорил своим понурым людям:
— Ромеи, в отличии от франков и немцев, в прошлом редко шли в бой ради славы. Отступить перед многочисленным врагом не стыдно! Всегда можно вернуться и уничтожить противника тогда, когда он не ожидает нападения.
На что надеялись нападающие? Расчет их был на устрашение? Что ромеи сложат оружие, увидев жестокую расправу?
Что же, проход в империю пока закрыт разбойниками-зейбеками.
И ничего не оставалось, кроме как на зимовку оставаться в горах.
Когда добрались до крепости, была ночь следующего дня. Вновь были выставлены караулы и наблюдение. Другие, свободные воины, падали на свои места от усталости, устраивались спать. А Теодору какое-то время не спалось. Он понимал, что ему и сейчас очень повезло. Ведь дрогни они, развернись и их всех бы перебили. На войне нельзя показывать врагу спину. Те, кто показывает врагу спину, больше паникует, а также этим вызывает у врага уверенность в своих силах.
Глава 17
Вынужденное возвращение из неудачного похода Теодор воспринял как определенный знак. Знак того, что отряду требовалось ещё больше усилиться. Сделать больше для того, чтобы их не восприняли после возвращения в основную армию за беглецов, которые отсиживались в безопасности.
Так как пришлось остаться в горах, то более внимательно стали относиться к просьбам местных жителей. Ведь благополучие отряда ромеев во многом зависело от поддержки простых людей, предупреждающих их об отрядах сарацинах, и поставляющих провизию.
Выполняли просьбы, когда, к примеру, население жаловалось на издевательства старосты из помаков. Отряд Теодора вешал некоторых чорбоджи, или брал с них большой выкуп. Иногда их изгоняли, запугав страхом смерти и велев более никогда не появляться в здешних краях.
Нередко выступал и в качестве третейского судьи.
В таких случаях вокруг него собирались жители деревень — крепкие, загорелые люди с грубыми руками. Они приходили к нему, как к последней инстанции, чтобы разрешить свои споры.
Теодор был для них не просто воином, он был носителем ромейского права. В этих диких краях, его слово имело вес золота. Лемк выслушивал каждую сторону с терпением, стараясь понять суть конфликта. Он задавал вопросы, уточнял детали, и каждый раз, когда он открывал рот, чтобы вынести свой вердикт, все замирали, затаив дыхание.