Тот не ожидал столь стремительного сближения, но успел сместиться, чтобы я не впечатался в его многоногую тушку. Пролетая мимо, резко взмахнул инструментом. Монстр потерял одну голову и ослабил хватку.
Я угодил прямо в макет двуглавого питона. Выхватил наган, сдвинул барабан на пару камор и выстрелил, не целясь…
Последнюю голову монстра снес наставник, примчавшийся на полосу препятствий. Ему и засчитали пятьдесят один процент победы над трехглавым осьминогом.
Глава 11Мышечная разумность
Внезапное появление реального монстра среди макетов заставило серьезно задуматься: я только локаны к себе притягиваю, или вообще любые неприятности? Теплилась еще робкая надежда, что дело не во мне — просто этот мир такой, и здесь всем «на орехи» достается. Увы, смотритель полигона быстро развеял мой самообман — оказывается, у них за десять лет ни один пришелец на полосе не объявлялся, только их самодельные макеты. И вдруг — нá тебе!
А еще мужик не вернул нам деньги за билет, хотя я и поразил шестерых макетных и одного настоящего пришельца.
— Седьмого добил наставник, поэтому осьминог в зачет не идет.
— Шторм тебе в кишку! — беззлобно выругался Кент. — А как же двуглавый питон? Мой ученик в него так врезался, что настоящий бы точно коньки отбросил.
— Ты хочешь, чтобы я с вас вдобавок за ремонт оборудования деньги вычел? И за уборку туши монстра?
— Держи, — наставник положил еще полсотни упсов на прилавок. — Это тебе от моего юнги за успешную сдачу экзамена.
Когда возвращались в гостиницу, впервые увидел детей. Шли парами, держась за руки, за спиной — ранцы.
— Школьники? — не удержался от вопроса.
— Они, — кивнул наставник. — Казачье — большая станица. Тут и школа, и церковь, и больница имеется.
— А на базе?
— На базе все временные, там вахтовый метод. Смена каждые три месяца.
Отметил про себя, что школьники шли по улице под охраной двух бойцов, которые то и дело поглядывали на небо. До сих пор из пернатых я видел лишь птеродактиля.
— Кент, тут еще и летающие твари имеются?
— А как же! В основном местные, но и пришельцы иногда наведываются. Стрекозу помнишь?
— За ее голову всего сотню начислили, — пожаловался я.
— Их три вида: серая — твой трофей, зеленая вдвое больше её, и голубая, которая вообще до трех метров вырастает. Очень опасна. Взрослого человека ей в воздух не поднять, а ребенка утащить может.
— А из местных?
— Из мелких — шершни, а еще грифоны. С последними лучше не встречаться.
— Мелкие — это сколько в сантиметрах?
— С два кулака. Они, к счастью, стаями не летают и достаточно одной пули, чтобы справиться с насекомым. А тебе, думаю, и лопатки достаточно. Видел, как ты ею первую башку осьминогу снес.
За это достижение снова пополнили копилку разума, посчитав оригинальным использование упругости щупалец пришельца. Получилось, что меня выстрелило, словно из рогатки, и тварь была вынуждена отклониться во избежание удара, но недостаточно далеко для моей саперной лопатки.
— Интересно, а какого размера тогда здесь пчелы? — воспользовавшись словоохотливостью боцмана, продолжил расспросы.
— С один кулак, — пояснил Кент. — Их мед, кстати, весьма полезен.
Постарался представить улей для таких пчелок. Получилось строение сродни здешним домам, а соты…
В Казачьем не увидел ни одного каменного дома, все были бревенчатые. Улочки неширокие, кое-где выложенные мелким гравием. Избы — не выше двух этажей, и у каждой крыша выступала от стены не менее, чем на метр — видать летающих хищников тут опасались всерьез.
В гостиницу пошли не сразу. Пришлось сделать небольшой крюк до пункта приема добычи. Поскольку победу над монстром одержал наставник, он и сдал трофеи.
— Эх, еще тысяча двести упсов на оплату долгов ушла, — вздохнул Кент.
— Так радоваться надо!
— Надо, но получается не очень. Из-за этого Миронга я попал под подозрение в поджоге бывшего своего дома, а с подозреваемого весь безнал сразу на погашение долгов уходит.
— Ну и ладно, мой счет пока никто не трогает.
— Зато банку сразу становятся известны все мои успехи. А я этого не хочу.
Когда мы вошли в гостиницу, Кент предложил зайти в бар и там вспомнил о прерванном разговоре, стоило нам присесть за столик:
— А теперь, юнга, разрази тебя штиль, колись — откуда знаешь о копилках?
— Да что тут особенного? Система рассказала. Даже пытать не пришлось, — ответил без утайки.
— Тебе? И чем же ты ее так умаслил, что сначала она с тобой договор заключила, а потом о копилках разболтала? — вопрос был задан не без ехидства, и меня это возмутило.
— Машинным маслом, чем же еще? Я без него никуда не хожу вообще! — раздраженно произнес я. — Слушай, откуда я знаю про вашу систему⁉ Мне сообщили, что монстров я убиваю неправильно, и за эту оригинальность сыпали преференции по копилкам. Когда открыли, немного бабахнуло по мозгам, хотя ускорили мозговую деятельность всего на пятнадцать процентов.
— Юнга, зарази тебя русалка, ты соображаешь, чего несешь? — повысил голос наставник. Судя по его интонации, я сейчас ляпнул нечто из ряда вон.
— Отвечаю на вопросы наставника, — стараясь совладать с эмоциями, ответил почти спокойно.
К нам как раз подошел официант:
— Чего изволите? — спросил он.
— Сделай нам пару пива по ноль пять.
Когда парень ушел, Кент продолжил расспросы, заметно убавив громкость:
— Чего тебе там открыли? — он тоже попытался успокоиться.
— Копилки.
— На третьей ступени?
— Нет, тогда я еще вторую осваивал.
— Да ты издеваешься! — он откинулся на спинку стула, продолжая сверлить меня осуждающим взглядом.
— Ни в одном глазу. — Я начал понимать, что сболтнул лишнего, однако теперь отступать было некуда. Подумал, что Кент должен обо мне знать немного больше, вдруг и вправду учить начнет?
Наставник принялся сверлить меня взглядом, словно хотел прочитать мысли. Потом покачал головой и заговорил:
— Я сам о копилках узнал после десятой ступени. Раскрыть первую удалось, когда стал ратником. Мозговую деятельность ускорили всего на пять процентов после восхождения на двадцатую. Может тебя еще и мускульной разумностью одарили?
Хотел утаить, но меня выдало лицо — рта не успел раскрыть…
— Только не вздумай мне врать, глаза уже сказали правду.
— И что теперь — выгонишь меня из учеников?
— Я похож на идиота? Нет, юнга, дочь Нептуна тебе в жены. Раз уж нам столько плюшек свалилось, надо ими суметь правильно воспользоваться!
— А у Нептуна дочь красивая?
— Да при чем здесь… — Кент не сразу сообразил, о чем это я, поскольку все ругательства у него выскакивали на автомате. — Ей необязательно быть красивой, юнга, у нее папа — Нептун.
Нам принесли пиво.
— Если у девушки хвост вместо ног, и она холодная, как лягушка, то мне пофиг, кто у нее папа.
— Да ну его в Марианскую впадину, того Нептуна вместе с его дочкой. Я думаю, ты почти готов к настоящему плаванию, а потому следует срочно запастись нужным инвентарем, преподать тебе пару уроков и — в путь.
«Неужели меня наконец-то начнут чему-нибудь учить? Надеюсь, не палубу драить?»
Когда вечером мы зашли в просторное помещение с деревянными полами, я заволновался. Действительно, не хватало лишь ведра и швабры для реализации моих опасений. Комната оказалась спортивным залом, однако мы пришли в своей походной одежде. Наставник сказал, что драться придется в повседневном прикиде. На моё замечание об отсутствии матов на полу только хмыкнул:
— Не кипишуйся, юнга. Пару раз шмякнешься об пол — и матов будет более, чем достаточно!
Он оказался прав. Уже третье мое приземление пришлось обезболивать крепким словцом. Не скажу, что сильно помогло, но на душе малость полегчало. В результате за десять минут спарринга я выдал на-гора всю свою годовую норму ненормативной лексики.
— Теперь ты понимаешь, что как рукопашник в нынешнем состоянии ничего не стоишь? — спросил Кент, который даже не запыхался.
— Да я бы тебе и на слово поверил.
— Через синяки быстрее доходит, юнга.
— А то у меня синяков на лице мало! — не мог ни возмутиться я.
— Кстати, от них почти не осталось следа, — порадовал меня наставник. — Так что самое время зарабатывать новые.
— Надеюсь, они хоть как-то помогут?
— Уверен в этом. Поэтому сейчас будешь очень медленно повторять за мной.
Каждый прием мы выполняли раз по десять. То, что наставник проделывал за секунду, я выполнял за полминуты, добиваясь правильности захватов и движений. Когда Кенту казалось, что мои действия близки к норме, он заставлял ускоряться.
— Мышечная разумность закрепляет навыки, а твоя ускоренная мозговая деятельность подгоняет приемы под возможности тела. Они должны будут выполняться на автомате, причем именно те, что наиболее эффективны в каждом конкретном случае.
До темноты я разучивал комплекс из десяти основных приемов. Потом наставник дал небольшой отдых и…
— Теперь я нападаю, ты отбиваешься. Задача: не дать сбить себя с ног.
Он напал — я упал. Опять сказал много «добрых» и «ласковых» слов. Поднялся, проморгался, чтобы из глаз ушли черные точки. Хотел уже плюнуть на тренировку и идти в гостиницу, но Кент снова ударил. Точнее, попытался…
И тут случилось чудо.
Блок, захват, он выскальзывает, пытается достать ногой. Хватаю за лодыжку, он бьет другой ногой. Блокирую удар, делаю разворот, наношу свой правой, дублирую левой. Попадаю в блок, ухожу от захвата, бью коленом, локтем с разворота… Снова блок, уворачиваюсь от прямого в горло, перехватываю руку, отталкиваю противника, чтобы не попасть под его левый кулак, разрываю дистанцию.
Довольный наставник останавливает бой:
— Вот видишь, юнга, что значит — ускоренные мозги и мышечная память. Ратнику, чтобы добиться подобных результатов, нужно год заниматься, а мы с тобой за полдня справились. Рад?