— В грядущее заглядывал, но разглядел всю неизбежность трагедии только сегодня утром. Хорошо, моя берлога не слишком далеко отсюда.
— Километров тридцать?
— Чуть больше, но за восемь часов дотопать удалось.
— Слушай, разве не ты мне говорил, что будущее всегда можно изменить, пока оно не стало настоящим?
— Говорил. Наш разговор уже сейчас меняет грядущее, один вопрос — насколько?
— Может, отдать весь редозит тебе? — предложил бородач.
— Не стоит. Во-первых, я его попросту не донесу, во-вторых, с таким грузом вызову подозрение. Да и твои подельники должны быть уверены, что несут сокровище, чтобы бороться за него соответственно.
Кент почесал бороду сразу двумя руками. В это время поступил сигнал об очередном переводе денег.
— Подожди здесь, сейчас вернусь, — сказал он и побежал к избушке, а когда вернулся, сообщил: — Так, своих я предупредил, а теперь нас ждет получасовая прогулка.
— Зачем?
— Попытаемся сбить с толку Георга, — объяснил он.
Компаньоны направились прочь от избушки.
— Когда сюда шел, ни на кого не наткнулся? — спросил бородач.
— Как я сюда дошел, это вообще отдельный разговор. За последние четверть часа насчитал три группы. Представляешь, сколько людей рыскает сейчас в здешних лесах?
— Думаю, не меньше сотни. И все они ищут крупного бородача, молодого парня среднего телосложения и смазливую шатенку, — задумчиво произнес Кент. — А знаешь…
— Дружище, что-то мне не очень нравится твой мечтательный взгляд.
— Слушай, а если нас будет четверо?
— Да тебя сейчас любая собака узнает! И девчонка у вас приметная своей рыжей гривой…
— Все это поправимо, Рулс. Ты же не против, если мы тебя немного проведем?
— В каком смысле? — улыбнулся тот.
— В смысле: не обманем, а проводим на трудной дороге в лесу. Ведь нам почти по пути.
— Ты собираешься идти напролом?
— Конечно! Ведь ищут кого? Тех, кто скрывается. А нарвутся на обозленных конкурентов, которые потеряли пару своих и плюнули на затею.
— А вдруг тебя настоятельно попросят рюкзаки показать?
— Если бы каждая из встречных групп требовала у другой показать свою поклажу, тут бы такое началось… Так ты участвуешь?
— Пока не расскажешь поподробнее…
Неспешно шагая, они обсуждали план Кента до тех пор, пока не поступил второй платеж от Георга. Потом сразу ускорились, двинув в обратную сторону.
— Ты меня убедил, — наконец, согласился ведун.
— Тогда нужно быстрее вернуться в избушку, скоро совсем стемнеет, — предложил бывший боцман.
К моменту возвращения компаньонов ужин был готов, а запах тушенки просто изводил. Мы с Ларикой до их прихода слопали по куску хлеба, чтобы унять громкие трели животов.
Наконец удалось плотно поужинать. Я ощутил себя на вершине блаженства. За чаем выяснилось, что нашим благодетелем оказался Рулс: это он принес продукты в избушку, устроив настоящий праздник.
— А теперь, ребятки, нужно готовиться к завтрашнему походу, — объявил Кент, закончив с чаем. — Первый вопрос к тебе, Ларика: сможешь перекрасить волосы или острижем налысо?
— А зачем? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Будем делать из тебя мальчика.
— Да что ж за жизнь пошла — ну никого я не устраиваю девочкой! — благостное настроение спутницы после вкусного ужина исчезло в один миг.
— Девочкой ты слишком приметна, плотва. А потому выбирай: либо короткая стрижка и покраска, либо просто бреем налысо.
— Не дамся, лучше убейте! — окончательно разозлилась Ларика.
— Убийство в качестве варианта не рассматривается — слишком просто. А будешь пареньком, глядишь — и выберемся.
— А куда я это дену? — она выпятила грудь.
— Спрячем, — ответил Кент.
— Как? Они у меня не отстегиваются, — мрачно предупредила девушка.
— Мы тебе руку окровавленными бинтами перевяжем и через веревку к шее подвесим — вот и вся маскировка. Так брить тебя или красить?
— Чем красить? — менее воинственно спросила девушка.
— Да хоть сажей из буржуйки, — предложил кэп.
— Нет, — решительно замотала головой Ларика. — Дмилыч, там заварки еще много осталось?
— Почти пачка.
— Вот ею меня и покрасим. Ты, случайно, стричь не умеешь? — она жалобно посмотрела на меня.
— Не пробовал. И ножниц у нас нет.
— У тебя нет. Ладно, ножницы найдем, — она открыла свой рюкзак. — Но учти: плохо подстрижешь — придется на мне жениться, хочешь ты того или нет, потому как с уродливой прической…
— Ты глянь, что делается, — перебил я девушку и указал в сторону наставника — тот уже забрал ножницы спрощицы и кромсал ими свою бороду.
— Ничего себе! — снова воскликнула она. — А как мы будем преображать Дмилыча? Сделаем из него девочку?
— Женщины в отрядах — редкость, — спас меня кэп. — Мы ему малость щеки надуем и стройности поубавим.
До полуночи занимались сменой имиджа. Как ни странно, разительнее всего преобразился Кент. Никогда бы не подумал, что отсутствие бороды способно настолько изменить лицо. А когда он еще припрятал кольты, отдал мне свой карабин и изобразил новую походку, то предстал буквально другим человеком.
Ларика стала обладательницей темно-каштановой бесформенной копны. Произносить ей разрешили лишь несколько слов. Из не матерных там были лишь три, и те — предлоги. А что вы хотите от раненого человека, которому чешуйчатая пума раздробила руку?
О пуме вспомнил Кент. Он предположил, что люди Старка могли сообщить о случае с опасным хищником, а Георг… Впрочем, я бы на месте банкира не рассказывал заранее исполнителям о возможных опасностях, ведь некоторые могут и испугаться.
Наставник говорил, что местность вокруг нашей избушки не изобилует хищниками, а с учетом толп охотников за нашими камнями их еще меньше. Правда, это совершенно не исключало появления пришельцев, которые в сложившейся обстановке были бы нам только на руку.
Мне засунули какие-то жгутики под щеки, нарастили из тряпок брюшко и заставили прихрамывать на левую ногу.
— Теперь спросим моего компаньона о нашем обновленном отряде, и — спать. Слушаем тебя.
— Пару часов назад я видел одних людей, сейчас — совершенно других. Полагаю, у нас появились некоторые шансы вырваться из этого мешка.
— И еще, — уточнил наставник, — командиром на завтра у нас Рулс.
Он впервые при нас назвал компаньона по имени.
Алкос не все рассказал Георгу про загадочного новика, ученика Кента. В разговоре с его приятелем из прежнего мира мельком проскочила информация о том, что Дмилыч мог угадывать место, куда ударит молния.
В прошлую встречу аналитик не придал этому значения, но недавно в сети прошло сообщение об очередном походе в Электрическую долину — место, куда еще никто не смог проникнуть. Девять из десяти групп просто возвращались обратно, десятая либо теряла часть бойцов, либо вообще пропадала.
Почему все-таки рейды туда организовывались с завидным постоянством? Десять лет назад одна из групп, пытавшаяся пробраться в Долину, встретила крючковатую игуану. Полутораметровый хищник, у которого спина и бока утыканы крючковатыми шипами, случайно притащила на них прозрачную пирамидку, стоимость которой перевалила за сотню тысяч упсов. А следы игуаны вели из Электрической долины.
Алкос остановил двуколку на окраине Щукинска, где в общежитии для новиков обитал приятель Дмилыча с позывным Пашек.
Аналитик поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Примерно через минуту ему открыли.
— Здравствуйте, уважаемый Алкос, — толстяк выглядел неважно: заспанный, небритый и осунувшийся. Без слов было понятно, что жизнь в новом мире у него не складывается.
— Приветствую, молодой человек. Как успехи, как работа?
— Выгнали меня.
— Почему?
— Не смог выйти на смену. Там сбой случился, я думал — помираю, решил отлежаться, а они…
— Прогул без уважительной причины — это плохо, Пашек.
— Но меня не учили мести улицы, господин Алкос.
— А чему учили?
— Людьми управлять, — понуро сообщил тот.
— Ты бы сначала собой научился управлять. Привык, что все проблемы папик решал? В Рубежье такое не прокатит. Наставника себе нашел?
— Пока нет.
«Может, оно и к лучшему», — подумал визитер, прикидывая открывшуюся возможность.
— Ладно, о этом потом, а сейчас… Помнишь, в прошлый раз ты упомянул Дмитрия Михайловича Пруткина?
— Димку? Ну так он был последним из моего мира, чей голос я услышал перед тем, как сюда вляпаться.
— Недавно выяснилось, что он тоже здесь.
— В Щукинске? — толстяк округлил глаза.
— В Рубежье. И он попал в беду.
— Все мы тут попали в беду, — пробурчал молодой человек. — Но ему-то что? Он и в том мире ничего не имел, а в этом наверняка при своих остался.
— Ошибаешься, твой приятель недели не пробыл, а уже многого добился.
— Повезло. Говорят же, дуракам везет, — с некоторой злостью произнес Пашек.
— Может ты и прав, но он стал довольно значимой фигурой, а потому немало местных шишек хотели бы с ним переговорить, но сначала паренька отыскать нужно.
— А я тут при чем?
— Ты о нем знаешь больше других. А информация денег стоит.
Толстяк сразу оживился.
— Да, мы почти дружили, и я многое мог бы рассказать… За тысячу упсов.
В прошлую встречу Алкос заплатил две сотни за рассказ о некоем Кенте, Дмитрий в истории упоминался лишь вскользь. Пашек тогда остался доволен, но аппетит, как говорится, приходит во время еды.
— Ну так рассказывай, за мной дело не станет, — пообещал аналитик.
— Сначала аванс, — тут же выставил условие толстяк.
Лень, обида на весь белый свет и абсолютное нежелание меняться не позволили Павлу, получившему здесь позывной Пашек, одолеть даже вторую ступень.
— Аванс хочешь — не вопрос. Но учти: сначала мы заключим с тобой сделку.
— Какую еще сделку?
— Я заплачу за информацию, но стоит тебе потом сказать кому-то хоть слово о Дмитрии, штраф составит десятикратную сумму от сделки.