В итоге среди погибших оказались сам Фэн Юнсян, его дочь, двое членов экипажа (матрос Скрипников, кто, по версии следствия, перематывал пленку, и буфетчица), а также сорок пассажиров, включая девятнадцать женщин и пятнадцать детей. Но это ж малая плата за соблюдение в Китае интересов США! Тем более, если погибают не свои.
Хотя одна из погибших пассажирок была американкой. Дженни Мерлинг, жена (вернее, вдова) советского драматурга Афиногенова, погибшего в сорок первом – тогда же она отправилась в Америку с агитационной миссией, и теперь решила вернуться в СССР, который считала своим домом. Что ж, Соединенные Штаты приветствуют, когда к ним переезжают граждане других стран – и очень не любят, когда наоборот.
В этой реальности (возникшей после попадания «Воронежа») Фэн Юнсян отбыл в СССР из Нью-Йорка на той же «Победе», однако при заходе в Таранто пересел на борт крейсера «Адмирал Сенявин» и продолжил на нем путь до Севастополя. А «Победа» дошла до Одессы без происшествий. Что подтверждает версию о вине американцев в трагедии, случившейся в ином 1948 году.
И вот, случилось все же! Видать, карма такая у корабля.
Пожар, он и в Одессе пожар! С извечным русским вопросом «кто виноват». В спешно созданной комиссии кто-то за голову схватился, узнав, что вопреки всем инструкциям горючий материал держали в аппаратной, «чтоб далеко не таскать». Так что в первом заключении специалистов аварийно-спасательной службы версия о злом умысле, а тем более о подготовленной диверсии была отметена. Но не позавидую теперь тем, кого крайними объявят – радиотехнику, который за киномеханика (чье заведование, пусть даже временно), старпому (кто непосредственно за противопожарные мероприятия отвечает), ну и конечно, капитану (который на судне отвечает за все). От десяти лет до вышака (люди ведь погибли) плюс пожизненное лишение морских дипломов (капитану и старпому, даже когда и если отсидят, уже ни на каком судне мостика не видать). Но дело комиссии лишь указать причины и кто виноват, а на сколько лет каждому конкретно, это уже наш самый гуманный советский суд решит.
А у одесских товарищей вопрос, что с нами делать. Отправить обратно – так Москва за минус сочтет. Эсминцы «Внушительный» и «Верный» в Одессу уже пришли, нас сопровождать. И у командования ЧФ учения в общефлотский план боевой подготовки внесены и со всеми инстанциями согласованы. Ну и просто не хочется отпуск портить – так ждали!
И тут начальник Черноморского пароходства вносит предложение. Тут «Нахимов» стоит, он по расписанию должен уйти вечером 22-го, по штату полторы тысячи народу берет (а не четыреста, как «Победа»), и на нем больше пятисот мест незаполненными остались – хватит, чтобы всех вас принять. Так что если пожелаете…
Мы, конечно, желали. Грешен, но лично я террористическую угрозу воспринимал чисто теоретически. И лично наблюдая, что творилось в порту – к причалам, без проверки документов и тщательного досмотра, мышь не проскочит, не то что американские диверсанты! Стояли в несколько периметров милиция, ГБ и флотская контрразведка. Нас доставили прямо к трапу, в закрытых машинах, и на борт рядом со мной поднимались еще трое товарищей похожего роста и телосложения, чтобы возможный снайпер в сумерках не мог определить главный объект.
– Мы же по Одессе ходили с куда меньшей осторожностью!
– Куда и когда, не знал заранее никто, – отвечает Юрка, – а тут место встречи изменить нельзя. Будь я вражиной, заховался бы с хорошей оптикой, и один прицельный выстрел. Береженого бог бережет, Михаил Петрович, и лучше перебдеть, чем недобдеть! Анна Петровна и то маскировочную дисциплину соблюдает!
Ну да – в этих плащах фасона «алла пугачева» и в шляпках с вуалью наши женщины на мусульманок похожи, только по росту и различишь! А когда в одних платьях, при южной жаре, то придумали с зонтиками ходить – сверху (если стрелок на этаже затаится) и вовсе лица не видно. Надеюсь, что на корабле наши дамы этот маскарад прекратят?
Экипаж «Нахимова» за оставшееся время досконально проверить было невозможно – но по заверению первого отдела пароходства, никто из команды ни в чем подозрительном и порочащем не был замечен, анкеты чистые у всех. Пассажиры тоже все поголовно – «не был, не состоял, не привлекался». Присутствовал среди них единственный иностранец, британский журналист – аккредитован в СССР, все разрешения получил. Мало было военных, что тоже хорошо – напомню, что здесь по закону офицеры вполне могут ходить с оружием и в неслужебное время, не отбирать же табельные пистолеты у всех «не наших»?
– Михаил Петрович, уж не обижайтесь, но на палубе рядом с вами будут находиться двое «песцов», – серьезно сказал Юра Смоленцев. – Я инструктаж лично провел. С народом тоже беседа проведена, чтоб оружие при себе, в каютах не оставлять. В целом, я не думаю, что может быть угроза – но осторожность не помешает.
И добавил, усмехнувшись:
– Валя Скунс сказал, что постоянно рядом будет – и пока он живой, ни с вами, ни с Анной Петровной ничего не случится. А его убить даже атомная бомба не сумела!
С этим и отплыли. Прибыли в порт организованно, погрузились всей толпой – и наконец, швартовы отдали. Красота!
– Я все не верила, что это будет! – сказала Анюта, прогуливаясь по палубе под руку со мной. – Представляла, как мы вместе, по морю, на большом белом пароходе, не верила! Как я счастлива – хочу время остановить!
И прибавила через минуту:
– А мне все еще тревожно. Ну такой у меня противный характер – когда хорошо, начинаю бояться, что сейчас не будет хорошо!
Передано шифром – из консульства США в Одессе
Стая на борту. Гость на борту. Отбыли по расписанию.
Москва – Одесса. Разговор по ВЧ. 23 июня 1953 г.
Что значит «товарищ замминистра решил»? С товарищем Лазаревым еще разговор будет – а вы куда смотрели? Пока следствие еще не закончено. Я вам таких «свидетелей» при желании толпу найду – думаете, американская разведка не сумеет?
А если подумать? Что значит, вчера еще никто не знал, что на «Нахимове» пойдут! А если теракт на «Победе» был как раз для того и подстроен? А я не знаю, какой план может быть у врага! Это вы должны знать – а если не разобрали, грош вам цена! Вы понимаете, что если что-то случится, то отвечать будете конкретно вы – и куда строже, чем какой-то матрос с «Победы»?
Слушайте, вы что, вчера погоны получили? Доложили бы, что на «Нахимове» что-то случилось, неполадки в машинах, да мало ли по вашей морской части можно придумать!
Где «Нахимов» сейчас? Что, к Севастополю подходит? Севастопольские товарищи указания получат – а вы молитесь, чтобы не случилось ничего. Все, конец связи!
Как мне было хорошо! И как страшно, что вот сейчас не будет хорошо!
Одесса мне показалась похожей на Зурбаган Грина, каким я его представляла – многокультурный, веселый, беспорядочный, залитый солнцем. Или Грин с Севастополя писал? Туда придем, сравню и оценю. Только солнца слишком много – я под зонтиком ходила, как старорежимная барышня. Лючия тоже – неравнодушна она к этому аксессуару, «как у богатых синьорин», вот идет римлянка слева от своего ненаглядного Юрочки и на левом плече раскрытый зонтик с цветочками крутит, так что он даже от солнца ее не укрывает, а чисто для красоты. Так нет сейчас синьоров помидоров – народная ведь Италия?
– А разве красиво выглядеть и одеваться – это плохо? Что прежде лишь богатым доступно и дозволено – теперь будет всем!
Вот так знать и рождалась. Как тебя Лев Гумилев назвал, когда мы с ним в Ленинграде снова пересеклись – «пример дворянки по праву меча». А в каком-нибудь дцатом поколении, будет уже и голубая кровь, и крепостные.
– Аня, а не ты ли тогда у Ахматовой утверждала, что весь советский народ и есть в перспективе его элита? И слова Ленина приводила в доказательство?
Так вот друг друга и подкалываем, без всяких обид. Приятно себя хоть на время вне службы почувствовать! Пройтись беззаботно по бульвару, красивой и нарядной, под ручку со своим единственным и любимым человеком. Не думая о работе совсем – и беседуя о разных пустяках. Тем более что после нашего возвращения с Севера (в марте) никаких значимых дел, отрывающих от учебы в Академии, не было. Разве что в театре одном – в январе еще было постановление, чтобы не менее пятидесяти процентов от репертуара составляла современная тема, хватит на классиках выезжать, нашим советским людям хочется самих себя на сцене увидеть! Ну а драматурги, писатели не успевают – и попадает иногда в репертуар такое, что может подорвать у наших людей авторитет Советской власти (прочтя книгу про психологическую войну, а еще больше слушая в Академии товарища Елизарова, тоже «гостя из будущего», я на такие выверты очень серьезно смотрю!). Театр называть не буду (хороший все же был, нашим советским людям нравился), а лицо режиссера помню хорошо – как он стоял передо мной, пока еще даже возмущенный и весь такой вальяжный. Всем своим видом показывая – «год сейчас не тридцать седьмой, плюрализм очень даже дозволен, и что эти партийные себе позволяют высоким искусством командовать!».
– Про Великий Октябрь – это похвально, – говорю я, – но такая тема и ответственность накладывает. Чтоб не вышло издевательства над нашей великой историей, по поводу которого люди будут смеяться и отношение свое переносить, хоть в малой части, с вашего опуса на само наше святое. Ладно, что у вас в декорациях бронепоезд «Аврора», но отчего-то с тремя трубами, из вагонов торчащими. И революционные рабочие на штурм Зимнего бегут с автоматами ППШ. Ну а это что такое:
Сквозь снег по льду на паровозе
Он всю Финляндию прошел.
За паровозом гнались волки,
Но от жандармов он ушел.
Устали кони у жандармов,
И был спасен родной Ильич.