А Кук, подонок, оттого и не выступает (или послушно подтверждает, что велим), зная, что вышак ему не грозит. Ну, гадина, если ты думаешь, что я тебе своего сына прощу, то крупно ошибаешься! Ненавижу его, еще больше чем америкосов – про которых тоже договорено, что их живыми оставят. Зато притащили на процесс еще больше десятка других бандеровских главарей, пойманных раньше – интересно, в иной истории кто из них до перестройки дожил? Пан Кравчук, первый президент самостийной Украины, точно здесь не доживет – вон он, щенок, сопли размазывает! Хорошо хоть на его счет ни у Сталина, ни у Пономаренко не было сомнений. Виновен!
«Правозащитники», если и в этой истории такие заведутся, будут сравнивать наш процесс с тридцать седьмым годом? Так ведь на скамье подсудимых – не вымышленные, а реальные враги! Вина которых полностью доказана – да и сами они не отрицают, что убивали, пытали, насиловали, жгли, ради самостийной Украины! И что нам ваша Украина – против блага всего советского народа, да и большей части населения самой Украины! Которому ваша самостийность ну совершенно не нужна – разве в СССР живется плохо?
И мы, курсанты и курсантки Академии, играли в процессе незаметную, но важную роль. Формально главным был товарищ Руденко, а мы лишь обеспечивали своевременную подачу публике иллюстрирующего материала. А неофициально – следили за режиссурой, ради более сильного воздействия на публику. И у меня был в кармане грозный мандат с подписью «И.Ст.», так что в чрезвычайном случае даже Руденко обязан был бы прислушаться к моим словам. А будет еще фильм, в дополнение к «Обыкновенному фашизму» – про его украинскую версию, «слава героям». Героям войны с собственным народом – пусть будет проклято их имя на века!
«Ради свободы Украины. Своими руками убить отца – не благославившего на „греховное“ дело. Мать – не захотевшую забыть прежние времена. Брата – посмевшего взять оружие против. Сестру – не захотевшую порвать с русскими подругами. Жену – не надевшую украинское платье. Сына – за то, что он скажет хоть слово по-русски. Разрушить, сжечь, сломать все, что русские построили – лучше при лучине сидеть и деревянной сохой пахать, но быть свободными», – истинный манифест борцов за «ридну самостийну», который завтра напечатают газеты – пусть и наш советский народ, и весь мир увидит истинную суть и звериное нутро этих героев сала! Если хорошо увидят и надолго запомнят – значит, мы отлично выполнили свою задачу. История уже свернула с того пути на новый, перевела стрелку – может быть, здесь нас также ждут подводные камни, но этого среди них не будет.
Заседание закончилось. Пылая праведным гневом, спускаюсь в зал – ой, надо в норму себя привести, а то буду, злая, на своих бросаться! А ведь и Лючия тут, со своим Юрочкой. Но вместо них сталкиваюсь с мистером Райаном – процесс ведь открытый, тут и журналисты, и иностранцы есть. Это просто смех был, как американский представитель из их посольства пытался при встрече с пойманными соотечественниками сначала показным неверием намекнуть, что «вы не граждане США, а, наверное, Британии?» А затем так же: «Вы не находитесь на военной, и вообще на государственной службе Соединенных Штатов». И предъвил документ, оформленный по всем правилам, что мистер Добрушефф и прочие были уволены из рядов Армии США еще в прошлом году, и «наше правительство за них никак не отвечает». Ну а те, осознав, что им реально светит двадцать пять лет на наших северах, пустились во все тяжкие, полностью развязав язык и называя все новые подробности, факты, имена. Дошло до того, что посольский сказал:
– Мистер Добрушефф, я советовал бы вам быть сдержаннее. У вас ведь семья осталась в Штатах!
– Ну, вы же не посмеете тронуть детей? – был ответ. – Ну а жена – да тьфу!
Вот он, мир капитала! Где все покупается и продается – и даже супруги заключают брачный контракт, сколько и кому положено. И предают, как только считают нужным. Проследить, чтобы это в наши газеты попало!
Мистер Райан был настроен показательно миролюбиво. Хотя я при виде его снова включила «боевой режим». Если он попробует меня гипнотизировать, как Исайя Берлин когда-то… Лючия подошла, умница, мгновенно сообразила, рядом встала, ситуацию держит – если заметит, что я неадекватна, сразу вмешается. Юрка тут же, и Валю Кунцевича вижу. Так что не светит американцу ничего! И будто не знаю я, что основной задачей Райану в Москве сейчас поставили узнать хоть что-то про нашу связь с иным временем – американцы думают, что у нас есть постоянно открытая Дверь, или ключ от нее, ну и пусть!
Так как сказал мне мой Адмирал – в той истории военный паритет между СССР и США был достигнут к началу семидесятых. Ну а тут, если учесть, что мы сильнее, они слабее, да еще не уверены, что нам извне (из-за Двери) помощь не окажут? Иной совсем выходит военно-политический расклад! И более тревожный – если вспомнить, что там это стало началом не только разрядки, но и усилий ЦРУ в процессе разложения нас изнутри.
– Мои поздравления, миссис Лазарева. Ведь это вы были кукловодом всего действия? Вот только принесет ли это покой ваше стране?
– О чем вы, мистер? – спрашиваю я. – Что кто-то будет нам мстить за это? Так на мне приговор от ОУН уже был, и внес его, кстати, этот самый Василь Кук, что на скамье подсудимых. А СССР тем более переживет!
– Я тоже читаю труды вашего вождя – про теорию пассионариев. Что в любой нации есть элита, готовая драться за национальную идею, и стадо, кому нужна лишь кормушка. Украинской нации очень не повезло, что она оказалась вовлеченной в вашу орбиту – отчего украинская элита была предана своим же большинством, стадом населения: зачем сражаться и умирать, если и так живется неплохо, под рукой Москвы?
– Нет никакой «украинской» нации, – резко отвечаю я, – а лишь кучка заговорщиков, по чужому наущению стремящаяся распространить свое влияние на часть южнорусского этноса.
– А это неважно, – машет рукой Райан, – хотя даже если вы и правы, по вашей же теории новые нации, или этносы, если вам удобнее это название, возникают на основе уже существующих, вбирая какие-то группы из них. Так и украинская нация могла бы возникнуть – если бы стадо пошло за пастырями, но оно предпочло пастырей чужих. И Украину теперь не спасти – но речь не о ней. Мне очень интересно, миссис Лазарева, в какой степени вы самостоятельны относительно вашего супруга, а особенно тех, кто за ним стоит? Вот только не надо меня убеждать, что вы не знаете, после стольких лет – да вас и не было бы тут, будь вы лишь женой и домохозяйкой! Скажите, что будет, если эти, кого я имею в виду, решат, что и вы лишние в их игре, и с вашим стадом они могут управиться и сами? Будет ли тогда существовать ваша нация – или она превратится во что-то иное? Или – уже превращается? Если вы больше не чувствуете общность и родство с Европой, с самой нашей цивилизацией?
– Смешно! – отвечаю я. – Люся, ты чувствуешь родство и общность со своим мужем? Я не читаю фантастику, мистер, мне довольно реальной жизни, которая опережает любые мечтания.
– Потому что вы знаете будущее? – спрашивает Райан. – Ну тогда учтите, или передайте этим мои слова. Соединенные Штаты – это не тот игрок, которого можно безнаказанно загонять в угол! А именно так мы воспринимаем нежелание названной мной стороны идти с нами на контакт. Как подтверждение факта, что нас уже списали. Что для нас категорически неприемлемо. Отчего вы смеетесь?
– Да я представила, мистер, как ваш президент обращается к американскому народу. Отечество в опасности, русские изобрели машину времени и завтра всех нас завоюют. Думаю, что после его увезут из Белого дома в желтый.
– Сейчас не четырнадцатый год. И войны не начинаются с мобилизаций миллионных армий. Достаточно приказа, подписанного президентом, командиру бомбардировочного командования. Кого-то собьют, но кто-то и долетит до Москвы, Ленинграда, Киева. Как вам такая перспектива?
– Это будет конец для США, – отвечаю я. – Уж поверьте, нам найдется, чем ответить. Наш разговор в сорок пятом, в Союзе писателей – что-то из того было фантастикой, а что-то нет! И есть еще то, о чем не было написано.
– Эбола оказалась правдой, – сказал Райан. – Одна из наших экспедиций в бассейне Конго погибла почти вся. Сейчас вирус изучают в правительственных лабораториях. Интересно, у этих действительно в ходу столь варварское оружие? Что бы вы сказали, примени мы что-то подобное, хоть для усмирения авеколистского мятежа?
– Сказали бы, что вы идиоты, играющие со спичками в керосиновой лавке. – отвечаю я. – Интересно, чем думал у вас тот, кто приказал применить атомную бомбу против каких-то бандитов? Неужели вы не понимаете, что это говорит не о силе Америки, а совсем наоборот? И с чего вы взяли, что вас загоняют в угол – разве мы, или кто-то из наших друзей, угрожали существованию вашей страны?
– А вы бы сели играть с тем, кто, весьма вероятно, знает, какие карты выйдут следующим ходом? – серьезно спросил Райан и вдруг улыбнулся показной голливудской улыбкой: – У меня и Соединенных Штатов нет никаких претензий к вам и вашему мужу. Однако мое правительство всерьез обеспокоено возникшей напряженностью между нашими странами. И считает, что доля ответственности за это лежит не только на нас и вас, но и на известной вам третьей стороне. Так же как вы верите в неизбежность победы коммунизма как наиболее совершенного учения, мы убеждены, что свобода предпринимательства и частной собственности – это естественное свойство человеческой природы. США не намерены навязывать свою систему силой оружия, но будем защишать ее, если нас к тому принудят. И потому опасаемся провокаций от тех, кому в нашем конфликте нечего терять. Мы благодарны вам за предупреждение об опасности тотальной атомной войны для всего живого на планете – но тогда неизбежно возникает вопрос, насколько можно доверять тем, кто определил это опытным путем, уже разрушив свой мир. За неимением информации, что произошло там, мы не можем спорить и доказывать чью-то правоту – более того, мы искренне готовы помочь пострадавшим и откликнуться на призыв о помощи, если так