Конечно, к нему и раньше относились не как к чужому, во многом прислушивались, выполняли его приказы. Но это все воспринималось им не так. Он многое знал, многому их научил, дал новое оружие, был великим охотником, и они уважали его за это, ценили его мнение. Он обучал их воевать и благодаря этому привел к победе над многократно превосходящим противником, и за это они были готовы выполнять его приказы и даже принимать наказания. Но по-настоящему он понял, что стал для них своим, лишь сейчас. Только за своего можно вот так, безрассудно броситься сражаться с хищниками, от которых всегда было только одно спасение – своевременное бегство. Стоит ли рисковать подобным отношением, спасая жизни их врагов? Задавшись этим вопросом, Дмитрий тут же сам себе и ответил. Стоит.
Пусть его решение будет непопулярным, но оно, несомненно, пойдет на пользу сауни. Война является двигателем прогресса, с этим не поспоришь. Но война направлена на разрушение, а не на созидание. Сауни же сейчас в буквальном смысле этого слова погибают. Чтобы выстоять и подняться, им нужен мир. Даже если они, не понимая этого, стремятся к обратному.
Здесь не приняты войны как таковые, все имеет свой практический смысл. Даже нападение на лагерь сауни объединенными силами было вызвано скорее желанием восполнить свои потери, чтобы остаться сильными, потому как слабые здесь не выживают. Ненависть – это не тот путь, по которому стоит идти сауни. Вражда ни к чему хорошему не приведет.
– Скажите, могут ли десять охотников победить четырех гуров?
– Нет, – слишком поспешно произнес Тынк, а потом растерянно осмотрелся вокруг, наблюдая картину, полностью противоречащую его словам.
– Но мы смогли. Значит, мы сильны.
– Конечно, сильны, – тут же возбужденно подхватили бойцы.
– Если мы не убьем выживших, а поможем им выжить и вернем их в род, что подумают о нас хакота?
– Что мы слабы и боимся их, – как-то неуверенно произнес Локта.
– Нет, – возразил Дмитрий. – Они подумают, что мы настолько сильны, что нас не волнует, сколько у хакота будет охотников, способных сражаться. Мы однажды уже показали свою силу, отпустив пленных. Покажем ее еще раз.
– Они убили наших мужчин. Они бросили наших женщин без защиты, и звери убили их. А мы будем их жалеть? – Кто бы сомневался, от пережившего бойню и потерявшего своих близких иное услышать сложно.
– Скажи, Отар, а как бы поступил ты на их месте? – спросил Дмитрий, глядя в полные гнева глаза охотника, и сам же ответил: – Точно так же. Наши охотники дрались до последнего, и многие погибли. Хакота не стали убивать наших женщин, а только забрали у них детей. Если бы они не сделали этого, то вместе с женщинами погибли бы и дети. Они взяли их в свои семьи, они будут воспитывать их, заботиться о них, как о своих собственных. Они не нарушили волю великого духа и не пролили лишнюю кровь. Великий дух отвернулся от тех, кто отправился на большую охоту. Он не стал никого наказывать, он просто не вмешивался. Он и сейчас не вмешивается, а только направляет нас.
– Как это? – прозвучал вопрос сразу от нескольких человек. Словно они предварительно сговорились.
– Он привел нас сюда. Он предоставил нам возможность самим выбрать, прийти на помощь хакота или уйти, позволив гурам расправиться с ними. Мы помогли им. Теперь он вновь дает нам право выбора – продолжить вражду или постараться жить в мире с теми, с кем мы всегда жили мирно. Его младший брат также не стоит в стороне и старается озлобить наши сердца. Гуры – страшные противники, и выжить в их когтях нельзя. Если я прав, то мы найдем выживших. А вот решать нам придется самим. Либо мы послушаем великого духа и сделаем шаг к миру, либо мы пойдем за его младшим братом по тропе ненависти и убийства.
– Мы можем поселить в сердцах хакота страх. Они испугаются нас. А если мы найдем и отдадим им их раненых, то они решат, что мы боимся их, – не желая сдаваться, произнес Отар.
Вообще за эти несколько дней авторитет парня сильно возрос. Он показал себя знающим следопытом, всегда порывался быть первым во всем. Свою роль сыграло и то, что он являлся одним из победителей бархи, как и то, что на его счету восемь поверженных врагов. То, что он обманывает, желая причислить себе несуществующие победы, как-то даже не рассматривалось. Между бахвальством и враньем есть большая разница. Если первое аборигенами приветствовалось, то второе не использовалось. Бывали редкие исключения, но, как говорится, шила в мешке не утаишь, а тогда от солгавшего отвернутся все.
Немаловажным для повышения его авторитета оказалось и то, как он покинул место сражения – подчинившись приказу шамана и оставив в неизвестности своих жен. Радовало хотя бы то, что двое его детей были живы и находились в Новом в связи с малолетством. Подобный поступок, направленный в первую очередь на заботу о будущем племени, не мог остаться незамеченным.
А еще он с каким-то остервенением, до изнеможения, осваивал новую для него воинскую науку. Постоянно теребил то одного, то другого бойца. Одолевал расспросами самого Дмитрия. И все время тренировался, тренировался и тренировался, используя для этого каждую свободную минуту, невзирая на усталость. Отар стремился как можно быстрее ликвидировать отставание от остальных, и уже были заметны результаты. Все это не могло не вызвать растущего к нему уважения. Да, боец из него обещал получиться превосходный, это заметно, но предстояло еще выяснить, насколько у него светлая голова. Если тут все окажется безнадежным, то в отряде ему делать нечего.
– Мы и так поселили в их сердцах страх, – медленно и как-то картинно покачав головой, ответил Отару Дмитрий. – Но страх бывает разным. У нас есть оружие и сила, которая позволит убивать и барху, и гуров. Скажи, Отар, что ты будешь делать сейчас, если поблизости от стойбища обнаружишь следы бархи?
– Соберу охотников, выслежу и убью его, – твердо заявил боец.
– А почему?
– Если мы этого не сделаем, то барха будет нападать на нас и убивать, – с таким видом, словно услышал глупый вопрос подростка, ответил Отар.
– А что ты станешь делать, если рядом окажется семья гуров?
– Постараюсь отогнать их. Гуры боятся огня и дыма.
– Ты не пойдешь их убивать?
– Зачем? Это опасно. Гуры живут семьями, и, чтобы победить их, нужно много охотников с новым оружием. И то можно потерять многих взрослых мужчин, которые должны кормить род. Эта семья была самая маленькая. Если бы их было больше, то мы все погибли бы, не помогли бы ни доспехи, ни оружие.
– Правильно. Если мы будем убивать всех хакота и постоянно нападать на них, то они будут смотреть на нас, как на барху. Они придут и убьют нас, а наши семьи погибнут сами. Если покажем свою силу, но не станем проливать лишнюю кровь, то нас будут уважать, как гуров. Не выслеживать и убивать, а держаться подальше и не позволять приблизиться слишком близко.
– Но ты сам говорил, что осенью другие племена придут к нам, и именно поэтому мы готовимся воевать, – с пылом возразил на это Грот.
– Хм… Говорил. И повторю это снова. Осенью к нам придут, чтобы украсть новое оружие, которое будет кружить головы, особенно молодым охотникам. Но ответьте мне еще на один вопрос. Разве никто из охотников не захочет убить гура, чтобы получить его шкуру и клыки?
– Конечно, захотят, – уже с пониманием кивнул Отар. – Каждый охотник хочет быть достойным носить перья горного орла.
– Но таких будет мало?
– Очень мало.
– Вот и к нам придут самые горячие и жадные.
Ага. Вроде воспитательная беседа возымела свое действие. Не зря все же он затратил столько трудов при формировании своего отряда. Результат этого уже сказывался. Он был и в том, что новоявленные воины приняли необходимость дисциплины, и в том, что приняли наказание Грота и Тынки. Имел он отражение и сейчас, в суровых лицах бойцов. Они уже приняли решение, это прекрасно видно. Отар, этот суровый парень, лицо которого, казалось бы, навеки покинула улыбка, явно недоволен таким раскладом, но видно, что даже он согласен с вождем. А вот это уже радовало по-настоящему.
Пока воины обходили пострадавших хакота, Дмитрий решил осмотреть, что же собой представляет гур, эта огромная кошка, вселявшая столько уважения и страха. Он поступил точно так же, как некогда с бархой. Правда, в этот раз шкуру сняли бойцы. Она сильно походила на леопардовую, только с большими пятнами и темно-серого цвета. А что, собственно, добру пропадать? Мало того что ценный трофей, так еще и очень важное приобретение, которое будет полезным в обиходе.
Внешне зверюга сильно походила на ту, что ему приходилось видеть в документальном фильме ВВС, в котором широко использовалась компьютерная графика. Вообще размерами гур был с большого льва, вот только Дмитрий оказался прав, когда предположил, что мышцы под шкурой животного буквально бугрились. Это полностью соответствовало действительности. Рельефная мускулатура, широкая грудь и спина, эдакий лев, накачанный анаболиками. Похоже, сам Арнольд Шварценеггер мог позавидовать мускулатуре этого хищника.
Грудь и передние лапы развиты значительно лучше, чем задние. Что говорило в пользу того, что хищник предпочитал вцепиться в свою жертву и завалить, надежному захвату способствовали длинные, острые и мощные когти. Также это говорило о том, что скорость не была его коньком. Возможно, именно за ненадобностью у гура был маленький и куцый хвост. Насколько помнил Дмитрий, длинный хвост способствовал поддержанию баланса при маневрах во время бега.
Правда, при атаке людей звери использовали прыжки, но если соотнести их высоту с габаритами гуров, то прыжок явно был несолидным. Что, впрочем, и неудивительно: масса хищника раза в два больше массы льва, хотя длина тела и высота в холке вполне сопоставимы.
Большая голова венчала мощную шею, обладающую серьезной мускулатурой. Пасть раскрывалась под значительным углом, чтобы иметь возможность задействовать саблевидные клыки не меньше двадцати сантиметров. Хищник значительно сильнее бархи, но случись им сойтись один на один, Дмитрий, не задумываясь, поставил бы на барху. Очевидно, что, превосходя в силе, гуры явно проигрывали в подвижности.