— Кого прочат на место Кшижевского? — спросил Шарп.
— Меня, — сказал Рыманов, ибо темнить со своими было ни к чему.
— Перемены, — равнодушно проговорил Гиборьян, и было видно, что ему глубоко наплевать, кто будет генеральным директором: «свой» Рыманов или кто-нибудь из экономического, административного и десятка других отделов ЮНДО.
— Мне не нравится твое настроение, — сказал Рыманов.
— А чему радоваться?! — вскинулся вместо Гиборьяна Громов. — Перемены есть перемены!.. Все разработанные планы — псу под хвост. Работа в пожарном порядке!.. А где пожарный порядок, там и проколы…
— Проколов быть не должно! — наставительно заметил Рыманов.
— Не порем ли мы горячку, Серж? — сказал Шарп. — К чему такая спешка? Почему ты думаешь, что Ассоциация может реализовать Ультиматум?
— А им ничего не остается, — сказал Рыманов. — Теперь, когда весь мир получил представление об угрозе, общественное мнение примет нашу сторону. Миру не понравится, что он взят в заложники кучкой кригеров. Это, знаете ли, не игры в войну, которыми мы и Ассоциация занимались до сих пор!
— А если нам дезавуировать заявление Глинки? — предложил Громов. — Провести кампанию в прессе. Вступить в контакт с руководством Ассоциации и сделать совместное заявление, что Глинка дезинформировал общественность. По-моему, Ассоциация пойдет на это…
— Ассоциация-то, быть может, и пойдет, — сказал Шарп. — Но нам-то на это идти нельзя… Вы подумайте, что будет дальше. Найдутся толковые головы, которые проанализируют нашу деятельность в последние годы — я имею в виду постоянное скатывание на позиции обороны — и сопоставят эту деятельность с информацией об Ультиматуме… Думаю, не надо объяснять, какие выводы последуют из этого сопоставления.
— Да, — сказал Громов. — Это будет полная дискредитация…
— Если бы только дискредитация, — возразил Шарп. — Дело дойдет до обвинений в соглашательстве с Ассоциацией!
— О Господи! — воскликнул Громов. — В соглашательстве-то нам какая польза?
— А такая, — сказал Шарп. — Как всякая организация, имеющая крупные штаты и гигантский бюджет, мы заинтересованы в том, чтобы Ассоциация существовала как можно дольше… Кстати, вам никогда не приходило в голову, что сбои в работе организации, наблюдающиеся в последнее время, объясняются именно этим?
— Да вы что?! — Громов вскочил. — Вы что, в самом деле думаете?.. Сергей Васильевич! Анри! — Он с мольбой посмотрел на Рыманова и Гиборьяна.
— Люди работают, не щадя сил!.. Не считаясь со временем и потерями! Да вы что, в самом деле?!
В глазах его мелькнула ненависть.
— Спокойнее, господа! Спокойнее! — сказал Рыманов.
Громов сел. Шарп встал.
— Разрешите, Серж?.. Я вот как думаю. Конечно, никто из наших людей сознательно не предпринимает никаких попыток с целью помешать работе ЮНДО. У меня никогда не было таких мыслей… Прошу обратить внимание вот на что!.. ЮНДО представляет собой чрезвычайно крупную организацию с чрезвычайно разветвленной системой чрезвычайно сложных связей. С этим, я думаю, никто спорить не станет, мы сами всегда стремились к расширению организации, дабы иметь возможность противодействовать FMA на любых уровнях.
— Подумаешь! — крикнул Громов. — Что в этом плохого?
— Плохого в этом ничего нет, — сказал Шарп. — Но неограниченное усложнение организационной структуры привело к тому, что ЮНДО превратилась в своего рода гомеостат со всеми вытекающими отсюда последствиями. И все искажения происходят помимо воли людей, являющихся элементами организационной структуры. Просто система стремится приспособиться к изменениям окружающей среды. А ведь задачи у ЮНДО прямо противоположные! — Шарп сел.
Воцарилось молчание. Потом Гиборьян сказал:
— Из этого следует, что ЮНДО в своей нынешней структуре не в состоянии осуществлять действия, ради которых она была создана.
— Все мною сказанное, — произнес Шарп, — это, конечно, только гипотеза, однако… Однако факты показывают, что внутри ЮНДО развиваются процессы, прямо противодействующие принимаемым нами планам.
— Это когда вы, Вальтер, все это придумали? — спросил Рыманов, с подозрением глядя на Шарпа.
— После нашего вчерашнего совещания. — Шарп улыбнулся. — И после вашего нам с Глинкой разноса.
— Ну что ж, — сказал Рыманов. — На безрыбье и рак рыба… Исходные данные нам ясны. Каковы же выводы?
— А выводы таковы… Во-первых, монополия на контролирующую процесс разоружения организацию в лице ЮНДО является стратегической ошибкой Совета Безопасности. Во-вторых, создание жесткой иерархической структуры внутри самой ЮНДО является стратегической ошибкой руководства организации… Хотя я, честно говоря, не представляю, какой еще может быть структура в условиях повышенной секретности…
— Есть и следующий вывод, — прервал Шарпа Громов. — В-третьих, построение организационной структуры ЮНДО из людей исключительно военных и недопущение в ее руководящие органы гражданских является стратегической ошибкой как руководства ЮНДО, так и Совета Безопасности. Хотя я тоже не представляю, как можно было обусловить соблюдение режима секретности в других условиях.
— Иными словами, — подытожил Гиборьян, ухмыльнувшись, — процесс разоружения должен был проводиться всем человечеством в целом, и тогда не было бы ни ошибок, ни необходимости в соблюдении режима секретности. Аминь!
Рыманов посмотрел на него с осуждением. Гиборьян, словно и не заметив этого взгляда, продолжал криво ухмыляться.
— Ну что ж? — сказал Рыманов. — Все это, конечно, интересно, но это выводы, связанные с прошлым организации. А каковы же виды на будущее?
Шарп вздохнул.
— Главный вывод, — сказал он, — уже сделал Анри… В сложившейся обстановке ЮНДО в ее существующей структуре не в состоянии эту обстановку контролировать.
— Короче говоря, — сказал с раздражением Рыманов, — поднять с бессилии лапки и сказать миру, чтобы надеялся на себя!
— Почему? — Шарп удивленно дернул головой. — Я уже сказал, что ЮНДО не в состоянии контролировать обстановку в структуре СУЩЕСТВУЮЩЕЙ… Но ведь структуру можно изменить!
— А время? — воскликнул Громов. — Где взять время на это?
Шарп и ухом не повел.
— То, что я хочу предложить, потребует минимума времени. От силы два дня… А чтобы слегка изменить политическую окраску разразившегося скандала, надо обвинить Кшижевского в том, что это он довел Глинку до самоубийства. Глинка же, находясь в состоянии аффекта, дабы еще больше досадить Кшижевскому, придумал какой-то Ультиматум. Похоже на правду?.. Эту часть акции может взять на себя Серж.
— Вы думаете, поверят? — сказал Громов с сомнением.
— Долго эта ложь, конечно, не проживет, но даст, я думаю, нам два дня на подготовку. Пока Ассоциация будет думать, что к чему, пока пресса разберется, мы уже будем готовы к операции, а может быть, уже и проведем ее. А потом?.. Победителей, знаете ли, не судят!
Вот черт, подумал Рыманов. Ишь как все перевернул!.. Времени зря не тратил! Эти кибернетические штучки-дрючки, всякие гомеостаты и структуры — это, разумеется, чушь! Просто надо Шарпу как-то оправдать провалы в работе.
— И какие же вы предлагаете изменения в структуре организации? — спросил Громов Шарпа.
— Самые простые. Раз виной всему громоздкая структура, надо ее максимально упростить.
— Каким образом? — спросил Гиборьян.
— Элементарно. Серж остается в Париже и осуществляет общее прикрытие и руководство всеми силами ЮНДО. Мы трое выезжаем на места и непосредственно руководим группами. Без всех этих длинных цепочек.
— На много ли нас троих хватит? — спросил Гиборьян.
— А на много и не надо, — ответил Шарп. — Полагаю, что критическими точками для Ассоциации являются точки, связанные с Ультиматумом. По оперативным данным таких точек на подозрении три: Гринкоуст в Тайгерленде, Парнаиба в Бразилии и Куктаун в Австралии. Гиборьян, по-видимому, должен отправиться в Гринкоуст, поскольку знаком с тамошней обстановкой. Я отправлюсь в Бразилию, значит вам, Громов, остается Куктаун.
— А не рискуем ли мы? — спросил Громов. — Все ли точки нам известны?
— Риск, конечно, есть, но, я считаю, он не велик. Думаю даже, фактически точек должно быть две: основная и запасная. Наличие лишних точек увеличивает для Ассоциации вероятность провала, труднее обеспечить секретность. — Шарп посмотрел на Рыманова, но Рыманов молчал.
— Конечно, полномочия нам должны быть даны большие, — продолжил Шарп.
— Кстати, Анри… В Тайгерленде я уверен на девяносто процентов: не случайно же именно над ним произошла та история с уничтожением экологической орбитальной станции, после которой мы и заинтересовались этим местом.
— Пожалуй, — сказал Гиборьян. — К тому же Якоби именно в Гринкоусте раскопал информацию о каких-то Д-излучателях. Правда, это и все, что мы имеем.
— Насколько мне известно, — сказал Громов, — есть подозрения, будто для инициации аварии на «Мэджик стар» был применен Д-излучатель.
— Да, — сказал Шарп. — Такие подозрения есть. Сразу после начала аварии на одном из холмов, окружающих АЭС, взорвался автомобиль. Кажется, с римским номером… Местоположение автомобиля таково, что с него вполне можно было применить Д-излучатель. К сожалению, информация о «Мэджик стар» была закрыта личным кодом Ленгмюра и Строева. Наши покойные руководители решили перестраховаться в этом вопросе, а вот того, что могут быть одновременно ликвидированы боевиками FMA, не предусмотрели!
— Технический отдел уже год занимается этим кодом, — пояснил Рыманов.
— Результаты — нулевые.
Гиборьян посмотрел на него с возмущением.
— Это ладно, — сказал он. — Личный код есть личный код. А вот почему мы совершенно не знаем даже того, о чем сказал Вальтер? Что за дурацкая секретность среди своих?
— Это придумал не я, — ответил Рыманов. — И не Кшижевский. Принципы информированности разрабатывались еще старым руководством. Тогда же были разработаны и принципы взаимодействия сил Западного и Восточного секторо