И тогда Жюль вскочил и, на всякий случай пригибаясь, в два прыжка достиг угла и бросился в темноту переулка, где скрывался неведомый гранатометчик.
7
Утром ему стало совсем плохо.
Вот и второй день прошел, думал он. А вокруг по-прежнему темнота!.. Хорош диггер, нечего сказать! Вместо того, чтобы заниматься делом, мотается по другому городу, мечется из угла в угол, а уж про конец похождений и вспомнить стыдно. Вместо того, чтобы быстро уйти с места инцидента, взял и ввязался.
Он вспомнил, как хладнокровно, ударом кулака уложил вчерашнего гранатометчика, и содрогнулся от омерзения. И тут же содрогнулся еще раз. От недоумения. Потому что этот гранатометчик был не первый убитый им человек. Не первый, не второй и даже не десятый. Жюль давно уже потерял счет кригерам, которых он уничтожил собственными руками. Не в бою, не в облаве и не при прочесывании леса, а вот так — один на один — когда либо он тебя, либо ты его. И давно уже угрызения совести стали настолько слабыми, что воспринимались не более, чем щекотка для души, а такого омерзения и вообще никогда не было, даже в самом начале, когда он убил первого — молодого арабского террориста, члена одной из экстремистских группировок, не признавших на ту пору решений международной конференции по Ближнему Востоку.
Да что же это такое, сказал он себе. Может быть, я все-таки не долечился?.. Может быть, все это лишь порождения больного воображения?.. И у Артура нет никакого инфразвука, и хвоста вчера не было?.. И надо же, в конце концов, заниматься делом!
Мысль, которая явилась в этот момент, показалась ему любопытной. Он подошел к тейлору и набрал номер, который дал ему позавчера чиновник из мэрии. На экране появилось лицо Пауэра.
— Здравствуйте, господин Карне! — Пауэр приветливо улыбнулся. — Как отдыхается? Чем могу быть полезен?
— Здравствуйте, господин Пауэр! — сказал Жюль. — Отдыхается прекрасно, спасибо… Есть одна просьба.
— Слушаю вас.
— Видите ли, господин Пауэр… У меня есть приятель, тоже космонавт. Его скоро спишут по возрасту, и он хотел бы остановиться в этих местах, в Гринкоусте.
— Все ясно, господин Карне! Ему нужен коттедж.
— Да, но он хотел бы что-нибудь этакое, необычное, с выкрутасами какими-нибудь. Чтобы коттедж был большой и чтобы у него была башенка на крыше.
Пауэр понимающе кивнул.
— Такие коттеджи дорого стоят, господин Карне. Да и хозяева могут не согласиться…
— Это уж не наша забота! Деньги у моего приятеля есть. А хозяев он будет уговаривать лично. Нужна лишь наводка — сами понимаете!..
— Мне все ясно, господин Карне. Список получите через несколько минут.
— Сколько я вам должен?
— О, не беспокойтесь. Такие справки бесплатны. — Чиновник отключился.
Жюль пошел на кухню и, ознакомившись со справочником местной почтовой фирмы, набрал серию кодов. Через несколько минут он достал из рисивера оставленный в Лонгвилле кейс. Информацию о пересылке тут же заблокировал личным кодом. Береженого Бог бережет… Потом полистал каталог сети «Сэплай», заказал себе радиоприемник фирмы «Фаулер» и кейс и тут же отправил оба предмета в утилизатор. Потом открыл свой кейс, достал свой «Фаулер» и сунул его в карман куртки.
Когда он вернулся в гостиную, прострекотал принтер. Пауэр прислал обещанный список. Жюль взял в руки план поселка и наметил маршрут. Потом надел куртку и отправился на прогулку. Дойдя до первого поворота, проверился. Хвоста не было. Это ему не понравилось. Он достал «карандаш», включил его. «Карандаш» тут же ожил.
Ай да парни, подумал Жюль. Когда только успели?..
Определив частоту сигнала, он успокоился: «жучок» не должен был помешать.
Гуляющих на улицах было довольно много. Двигались, как и Жюль, неспешным прогулочным шагом, в основном по двое-по трое. Одиночек почти не было. На всякий случай Жюль фиксировал, но никакого интереса — ни скрытого, ни открытого — к нему не проявляли.
Солнце было занавешено плотной пеленой, но ветра почти не ощущалось. Жюль сделал вывод, что дождя вряд ли следует ожидать, и на улицах все время будет многолюдно.
Он шел по тротуару, равнодушно бросая взоры на номера коттеджей и с интересом разглядывая встречных женщин. Когда попадались особенно симпатичные, он позволял себе присвистнуть и, обернувшись, проводить их долгим взглядом. Кавалеры проходили мимо него с сытым самодовольством на физиономии, словно владельцы породистых рысаков, презрительно отворачиваясь от его лихого посвиста. За оградами метались вдоль сеток взмыленные любители тенниса. С разных сторон доносились многочисленные плотные удары по мячам и сопровождающие их крики любителей кроссбола. Из ресторанов вытягивались навязчивые запахи готовящихся и тут же поглощаемых блюд. Каждый отдыхал как мог и как умел.
А Жюль шел и размышлял, почему Ассоциация выбрала для неизвестной ему цели именно Гринкоуст. Что было в этом курортном местечке особенного, чего не могло быть в больших городах, где можно скрыть целую армию и спокойненько обделывать свои темные делишки?.. Хотя нет, тут он не прав, темными делишками Ассоциация не занимается. Это делают упыри, которые прикрываются ею. Кого-кого, а упырей в такие моменты всегда хватает — почему бы и не пошуровать под шумок!..
Через пять минут он добрался до первого адреса. Домик действительно не был похож на все окружающие. Башенка над его крышей выглядела как-то очень странно. Она была так же уродлива, как уродлива бородавка на лице красивой женщины. Она создавала впечатление чего-то лишнего, постороннего, ненужного. Он прошел мимо коттеджа, слегка замедлив шаги. «Фаулер» молчал. Жюль вздохнул и отправился к следующей архитектурной уродине.
Вся работа заняла два часа. «Фаулер» ни разу не подал признаков жизни. Жюль был спокоен — иного результата и не стоило ожидать: это самообман. Уж слишком бы просто и неинтересно все бы тогда оказалось!.. Нет, это самообман. Во-первых, вряд ли они пользовались аппаратурой, которая при остронаправленной передаче давала бы паразитные излучения достаточной для «Фаулера» мощности. А во-вторых, если бы чувствительности его и хватило для их регистрации, то для начала надо было бы оказаться около передатчика именно в момент сеанса, а это выглядело уж слишком маловероятным. Тем не менее, порядок есть порядок, и совесть теперь в некоторой степени чиста. Хоть одно направление, да отработано.
Жюль зашел в парк, раскинувшийся напротив последнего прощупанного «Фаулером» особняка, немного походил по аллеям и все тем же прогулочным шагом отправился домой. Зашел во встретившуюся по дороге аптеку, где купил парочку упаковок бетазина. Выйдя из аптеки еще раз проверился и хвоста опять не нашел.
Дома он снял куртку и отправил ее в утилизатор. Вместе с упаковками купленного лекарства в правом кармане. Пусть голубчики поломают себе голову: то ли он знает о «жучках», то ли просто курток не носит больше одного дня. Потом достал из кейса полученные по почте упаковки и положил их на столик в спальне. Потом вспомнил, что у больных рядом с лекарством всегда находится вода. Он наполнил стеклянный графин и отнес его в спальню, добавив к получившемуся натюрморту еще и стакан из кухонного набора.
И понял: как ни крутись, как ни обманывай себя, как ни отрабатывай другие направления, а без визита к Артуру не обойтись. Потому что все остальное может оказаться лишь элементарной потерей времени. А начальство зря не торопит!.. И выдерживая марку, он отправился на кухню заказывать себе новую куртку.
8
Как только Жюль назвал в переговорное устройство свою фамилию и болезнь, ворота, перед которыми он стоял вчера утром, отворились. С трудом преодолевая все нарастающее воздействие, он медленно прошел по дорожке, усыпанной красным песком, и поднялся на крыльцо. Дверь открылась. Он вошел и остолбенел: перед ним стояла малышка Лина. Она удивленно смотрела на него. И воздействие тут же исчезло.
— Извините, — пробормотал Жюль. — Мне к доктору Спенсеру.
Лина повернулась и, все так же не говоря ни слова, вышла. Жюль растерянно посмотрел ей вслед и удивился своей растерянности. Да что же это такое, сказал он себе. Ну ладно, она не ожидала меня здесь увидеть… А я-то что? Ведь, помнится, она говорила, что учится на медицинском, а здесь на практике…
— Доктор примет вас, — сказала Лина, появляясь из дверей, ничем не отличающихся от входных. — Пройдите, пожалуйста, сюда, в кабинет.
— Здравствуйте, Лина! — сказал Жюль.
— Проходите, пожалуйста! — повторила Лина настойчиво.
— Благодарю вас! — Жюль пожал плечами. Он понятия не имел, как себя с нею вести.
Спенсер сидел за столом и работал с компьютером.
— Слушаю вас, — сказал он, подняв голову. — На что жалуетесь?
— На жизнь, — сказал Жюль и произнес новый пароль, который Артур должен был получить позавчера утром.
Выслушав отзыв, Жюль приложил палец к губам и достал «карандаш». Артур рассмеялся.
— Не надо. Меня давно уже не слушают.
Они поздоровались.
— А мне повсюду насовали, — сказал Жюль.
— Это естественно, — ответил Спенсер. — В мертвый сезон всех новеньких так встречают. Приехал бы летом…
— И кто же это? Разведка Тайгерленда?
— Тайгерлендскую разведку ликвидировали еще шесть лет назад. Даже архивы в Париж вывезли… Но люди наверняка остались. Видимо, пристроились к Ассоциации. Или она их сама отыскала… Когда прибыл?
— Позавчера.
— А почему вчера не пришел?
— Пытался. Хвостов понавешали.
— И чем занимался?
— Устроился. Съездил в Лонгвилль, присмотрелся.
— И каковы впечатления?
— Неспокойно.
Спенсер встал из-за стола и прошелся по кабинету.
— Да, — сказал он. — Неспокойно. Что-то затевается… Знать бы, что!.. С чем тебя послали?
— Выяснить причины гибели Генриха.
— Гибели? — Спенсер удивился. — По-моему, я не докладывал о гибели, я докладывал об исчезновении.
— Алкиной считает, он погиб. Слишком много времени прошло. Нашел бы способ отозваться.