Да не сойти мне с места!
Налетел из ниоткуда.
Как увидели красные молнии, так сразу подняли все паруса, чтобы убраться скорее.
Не толкайся, жулик!
Никогда не видел корабля страннее. Затонул на раз-два…
Десять шидов и ни дриллетом больше!
Если бы я жила в той старой выгребной яме, я бы, может, тоже сбежала!
Тритожабные яйца! Кто-нибудь купит эти тухлые вылупляющиеся тритожабные яйца?
Фин нырнул между чьими-то ногами, запрыгнул на скрипучий прилавок, залез на стену и побежал по ней. Ветер усиливался, поэтому он старался избегать открытых улиц (хватит с него воздухоплавания на сегодня) и посматривал вверх на случай падающих с неба сирот.
Пристань бурлила жизнью, и он был от этого без ума. По мнению большинства, город пропах насквозь затхлым морем и немытыми телами. Но он мог уловить за этой вонью сладкий аромат корицы и ягод.
Поднимаясь по мокрой мшистой лестнице к укромной площади, на которой располагалась пирожковая, он уловил неожиданный звук. Кто-то плакал. Ещё через пару шагов звук стал громче. Кто-то не просто плакал, а рыдал в голос. Фин ускорил шаг.
Дверь пирожковой стояла нараспашку, и мошки свободно залетали внутрь. Что-то определённо было не так.
Он осторожно зашёл. Эд и Тэд, как обычно, стояли за прилавком. Но они не шевелились и смотрели в пустоту. Пальцы Тэда замерли внутри кассы, Эд застыла над кадкой с тестом. По их щекам текли слёзы. Они дрожали в беззвучном плаче.
– Что такое? – осмелился спросить Фин. – Что случилось?
Но они будто его не слышали. Он мог с тем же успехом быть призраком, которого они оплакивали.
Тоненькие волоски на руках Фина встали дыбом, и подошвы ног зачесались. Не как от криков «Берегись топора!» или «Стражники! Спасайтесь!», а как когда он, бывало, лежал на своём ложе из кошельков посреди ночи, мансарда поскрипывала и качалась на ветру, и на стенах метались тени. Конечно, он знал, что это лишь его воображение, но ничего не мог с собой поделать: в такие моменты ему виделись рядом чудовища.
Именно так Фин чувствовал себя сейчас. Потому что, как бы жутко Эд и Тэд себя ни вели, рыдания доносились не от них. Звук исходил из печи, в которой находился ход в воровское логово.
Потайная дверь тоже была открыта, и Фин медленно приблизился. Ступеньки скрипели под ногами.
На первый взгляд всё было как обычно: воры и пираты сидели за столами или стояли, привалившись к стенам, держали в руках карты над тарелками с недоеденными пирогами, точили ножи или вскрывали замки на скамейках. Но не было слышно ни смеха, ни разговоров, ни шёпота. Только всхлипы. Все здесь выглядели как Эд и Тэд: пустые лица, мокрые от слёз щёки и глаза, смотрящие в неведомые дали.
Ставик сидел на троне из носовых фигур в дальней части комнаты. Страдальческое выражение на его лице встревожило Фина сильнее всего остального, вместе взятого.
Когда василящура, которого Ставик растил сам с того момента, как тот только вылупился из яйца, кто-то съел на обед, пиратский король лишь пожал плечами. Когда пришла весть о том, что его брата и лучшего друга заточили пожизненно в самых страшных темницах Мраморного Загона, он хихикнул.
«Ставик украл шкуру у дракона», – подумалось Фину. Ставик никогда не плакал. Но сейчас пиратский король рыдал, будто наступил конец света.
Это тебе не плачущее зелье или шмыгающий газ. Здесь творилась настоящая магия, доступная лишь волшебникам и которую способны вызвать лишь действительно мощные артефакты. И те и другие редко попадали в Пристань Клучанед.
Фин заставил себя сместить взгляд с дрожащего, изуродованного шрамами лица Ставика на тень позади него. Она принадлежала мужчине. И он, как и все вокруг, тоже содрогался от рыданий. Но, в отличие от воров, его глаза смотрели ясно и вдумчиво прямо в то место, где только что остановился Фин, будто он ждал часами, когда кто-то придёт и встанет именно там.
На нём были тёмные одежды. Тёмные одежды, испещрённые звёздами.
По его фарфоровым щекам струились чёрные слёзы.
Глава 12. Сонмы пиратов, приключения и прочее в том же духе (всё недооценено)
Маррилл стояла, облокотившись на перила и опустив подбородок на руки. Позади неё Ардент и Колл обсуждали что-то, стоя над картой, но их разговор заглушали хлопки раздуваемых ветром парусов и скрежет и скрип не знающего покоя рангоута. Дождь остался позади, и теперь они бороздили спокойные золотые воды Пиратской Реки, сияющие на солнце, как расплавленный металл.
Но всего этого удивительного было недостаточно, чтобы отвлечь Маррилл от мыслей о доме. Сердце ныло, в горле стоял комок. Она всё представляла себе, как родители мечутся по гостиной, ожидая, когда же она вернётся. Как долго они будут цепляться за надежду, пока не осознают, что она не вернётся?
Она почти видела, как папа бегает от одного дома к другому, точно так же, как он бегал от одной палатки к другой на Аляске, когда она ушла собирать ягоды и задержалась. Родители любили её, но сейчас они нуждались в ней особенно из-за болезни мамы.
И её с ними не было.
Борясь со слезами, Маррилл смотрела на след на воде, оставляемый пером руля «Кракена». Все её мысли были о маме, о том, какой похудевшей она выглядела. Как она не будет спать сегодня ночью, а затем и завтра, и послезавтра, и всё потому что Маррилл пропала.
Она должна была найти путь домой, причём не одна, а вместе с исцеляющей магией Ардента. Она не могла подвести маму.
Маррилл была так занята своими мыслями, что едва не подпрыгнула, когда к её лодыжке что-то прикоснулось. Вскрикнув, она посмотрела вниз: Карнелиус описывал восьмёрки вокруг её ног. Как раз вовремя. Улыбнувшись, она подхватила кота, прижалась лицом к его меху и прислушалась к урчанию. Её лучший друг…
– Прости, что я втянула тебя во всё это, Карни, – прошептала она.
Она услышала чьё-то приближение и подняла голову. Колл облокотился на перила рядом с ней. Он смотрел на горизонт с таким видом, будто успел повидать всё на свете, хотя ему никак не могло быть больше шестнадцати.
– Арденту можно верить, – сказал он. – Если он говорит, что может вернуть тебя домой, то он это сделает. У него что-то вроде чутья на людей, которые в нём нуждаются.
Он рассеянно очертил пальцами контур ещё одной татуировки в виде верёвки с завязанными на ней узлами, обвивающей его левое запястье.
Что-то было в его тоне такое, что заставило Маррилл ему поверить. А может, ей просто хотелось, чтобы это была правда.
– Спасибо, – тихо поблагодарила она. – Вы тоже так познакомились? Он чем-то тебе помог?
Колл хохотнул.
– Можно и так сказать.
Маррилл ждала подробностей, но Колл не стал делиться. Тогда она спросила:
– Как давно ты знаешь Ардента?
Он посмотрел на неё, вскинув бровь.
– Это история на другой раз.
Взявшись за перила, он отклонился назад и потянулся, совсем как Карнелиус.
Маррилл посмотрела на его правую руку. Затем, нахмурившись, на его левое запястье.
– Когда мы встретились, я готова была поклясться, что у тебя на правой руке тоже была татуировка, совсем как эта, только вдоль костяшек пальцев.
Колл поднял руку и пошевелил пальцами.
– Возможно.
Маррилл возмущённо закатила глаза.
– Возможно? Что за ерунда!
Он улыбнулся.
– Добро пожаловать на Пиратскую Реку. Здесь не стоит искать здравый смысл.
– Спасибо, думаю, я поняла это, когда из моего запястья полезли перья и когда волшебник показывал мне свой магический корабль, – фыркнула Маррилл.
– Корабль не магический, – поправил её Колл. – Вещи на нём – да. – Он помолчал. – Хотя признаю, всё это может сбивать с толку.
Карнелиус заёрзал, и Маррилл перехватила его.
– Так что насчёт твоей татуировки?
Они оба посмотрели на его запястье, но татуировка успела измениться, узел на верёвке стал сложнее. Глаза Маррилл округлились: она никогда не видела ничего подобного. Кошачий хвост нервно задёргался, и она машинально погладила Карнелиуса по спине в попытке успокоить.
Колл приподнял одно плечо.
– Она смещается в зависимости от того, в каком месте Реки мы находимся. Помогает в навигации. Например, сейчас мы приближаемся к Пристани Клучанед.
В этот момент Карнелиус выпрыгнул из её рук и, стуча зубами, впился когтями ей в плечо, будто собирался прыгнуть за борт. Она сунула палец ему за ошейник и поискала глазами, что же его так взбудоражило.
Несколько дюжин этажей вниз над водой парил обрывок бумаги с нарисованной на нём звездой. Маррилл сощурилась, не доверяя глазам.
– Карта, – выдохнула она. Быть не может! – Смотри! Там… – Она напрягла память: как Ардент её называл? – Роза Ветров!
Но ветер подхватил листок и понёс его прочь от корабля, навстречу большому и некрасивому знаку, хотя Маррилл готова была поклясться, что ещё секунду назад его там не было.
Знак держала гигантская рука с чёрными потрескавшимися ногтями. На ржавом металлическом листе были нацарапаны белые буквы:
Вода вокруг стала маслянистой и коричневато-красной. Её поверхность отливала радугой, и Маррилл вспомнила лужи на асфальте после летнего дождя. Небо несильно отличалось от воды, и вокруг разлилась вонь, как от смоченных в скисшем молоке грязных носков. Маррилл сморщила нос и обвила рукой живот.
Мимо с пронзительным криком пролетела чайка. Маррилл закрыла глаза и поёжилась, пытаясь сбросить жуткое ощущение, будто кто-то поскрёб по её костям.
Когда она снова открыла глаза, обрывка карты уже нигде не было видно.
– Его больше нет, – пробормотала она.
Они были так близко, а теперь… Вдруг он утонул?
Ардент остановился рядом с ней и, улыбнувшись, указал куда-то ей за спину.
– Ничего, ничего, – сказал он с хитрым блеском в глазах. – Действительно, тебе могло показаться, что Карта исчезла, но на самом деле её всего лишь унесло из открытой Реки на причал… – Он махнул на знак, мимо которого они проплыли. – Пристани Клучанед!