Мелихор прильнула ко мне, прямо как в день нашего знакомства – нос к носу. Она всё так же пахла огнём и розами, словно нагретый летним солнцем цветочный сад. Маленькие острые зубы, приоткрывшиеся в улыбке, совсем не пугали. Мелихор так напоминала мне Маттиолу в детстве, по которой я тосковала в глубине души, что я даже не посмела юлить:
– Да, несколько раз.
– Ну, это очевидно. Ты ведь его ширен.
– Ты уже несколько раз назвала меня ширен. Это что, какое-то прозвище?
Мелихор вздёрнула брови – такие же светлые, как у Соляриса, – отчего её лицо стало до смешного кукольным, точно у тех фарфоровых игрушек, которые мне дарили ярлы в детстве.
– Мы научились говорить лишь благодаря людям, но общий язык поначалу был сложен для нас. Некоторые сородичи до сих пор не могут выговорить все ваши слова, – объясняла Мелихор. Судя по тому, как она шипела на некоторых согласных, а гласные, наоборот, проглатывала, с общим языком у драконов и впрямь были трудности. – Ма’рьят, например, переводится как «мой брат». А ширен означает «пара».
Сердце забилось так же быстро, как тогда в хижине Хагалаз, только в этот раз я отрицала не собственную влюблённость в Сола, а его влюблённость в меня – ведь именно это сейчас подразумевала Мелихор.
– Ты не так поняла! Я не думаю… Это не… – Я будто сама разучилась говорить на общем языке, и это явно позабавило Мелихор, как и мои пунцовые щёки. Она захихикала, прижав когтистый кулачок к красным губам. – Ох. Солярис рассказывал тебе о том, почему он со мной? О проклятии, которое связывает нас? Он со мной с детства, но против воли. Играл со мной в прятки, заставлял есть овсяную кашу, утирал сопли, когда я падала и разбивала коленки… Вот почему он пел мне – я для него вечный детёныш. Не пара.
– Мы не люди, Рубин, и пускай Солярис жил среди вас, но он не человек тоже. Наша жизнь исчисляется тысячелетиями, потому и разница в возрасте для нас не значит столько, сколько для вас. Моя матушка, например, старше отца почти на пятьсот лет! У сородичей это в порядке вещей – создать пару с тем, кто когда-то вылупился у тебя на глазах. К тому же… почему же тогда Солярис не поправил меня, когда я несколько раз назвала тебя «ширен»?
Мелихор попятилась к двери, не сводя с меня прищуренных глаз, и хитро улыбнулась. Её довольный вид так и подбивал меня воскликнуть нечто вроде «Я сама не хочу быть никакой ширен!», но лгать было не в моей природе. Мысль о том, что Солярис мог бы стать для меня чем-то большим, чем просто друг и советник, всё ещё претила мне, но мысль, что этого может никогда не случиться, претила ещё больше.
– Должна предупредить: у нас на острове растут только корнеплоды и трава, поэтому и рацион не слишком богатый по меркам знатных особ, – как всегда болтала Мелихор, подхватив меня под здоровую руку, когда я, усмирив смущение и волнение от скорой встречи с Солом и его семейством, вышла из овальной комнаты следом за ней.
Все коридоры, по которым мы шли, были вырезаны из камня жёлто-молочного цвета, похожего на мрамор. Узкие и очень тёмные: в них глаза Мелихор светились, напоминая, что это место не предназначено для людей. На эти же мысли наводил и душный воздух, влажный, как в месяц зноя. Мы сделали всего несколько шагов, а юбка уже стала липнуть к бёдрам от пота. При этом нам не встретилось ни одного окна – как же воздух вообще циркулирует здесь? Все мои знания о драконьем острове ограничивались тем, что он имеет всего один лес и минимум равнин, представляя собой высокую многоконечную гору, похожую на двух переплетённых драконов, пытающихся оттолкнуться вместе от земли и взлететь. Очевидно, мы находились внутри самой горы, но я засомневалась в этом, когда Мелихор затащила меня в длинную просторную комнату, похожую на переход между крылами замка Дейрдре. Высоченный потолок в этом переходе был обтянут тёмно-красной тканью, расписанной мелкими штрихами, как и мой наряд. Только, в отличие от него, узор на потолке иногда дрожал, словно пульсировал…
Это явно был не мрамор. И даже никакой не камень.
– Да, у нас очень просторное гнездо, – улыбнулась Мелихор, не догадавшись, что меня так поразило. – У каждой семьи оно своё, но все гнезда мы строим внутри Сердца. Это как очень-очень большой человеческий корабль с каютами. Так как плоского ландшафта у нас мало, на поверхности только посевы и фермы. Позже я обязательно свожу тебя в город! Он располагается в центре Сердца, а все гнёзда – вокруг, по краям. Так как наш отец служит Старшим, у нас в гнезде даже имеется несколько отверстий, которые вы зовёте окнами. Их я тоже потом покажу. Тебе понравится!
Мелихор сыпала фактами с такой скоростью, что я не успевала вставить ни слова. Какого же размера должен быть этот «корабль», чтобы вместить в себя весь драконий род? А ведь комната Мелихор не уступала в размерах моей родной спальне, и шли мы от неё уже по меньшей мере пять минут. От этого, несмотря на местную жару, у меня по коже бежали мурашки. Масштабы драконьей цивилизации восхищали, как восхищало и то, что я, возможно, была первым человеком, смотрящим на неё изнутри. Торговцев, хирдманов и даже королей не пускали дальше мест, где они могли продавать свой товар или обсуждать политические вопросы. Я же ступала по личным чертогам тех, кто видел этот мир задолго до моего рождения. Здесь же явился на свет и тот, чьей жизнью я отныне дорожила больше, чем собственной.
– Это она?
Мелихор резко остановилась и дёрнула меня за локоть, отчего я едва не споткнулась, запутавшись в длинном подоле. Впереди, закрывая проход к очередной плотной шторе-двери, стояла широкая тень. Глаза у неё тоже светились – жёлто-оранжевые, похожие на сердолик или яшму. Когда же тень подступила ближе и свет стеклянных огней, приколоченных к стенам, пролился на неё, пред нашим взором предстал юноша, крепкий и мускулистый, как кузнецы из Немайна. Длинные волосы, лежащие на плечах, – платина, а лицо строгое и длинное, словно у гончей, с квадратной челюстью и высокими скулами. Несложно было догадаться, что перед нами стоит один из братьев Соляриса.
– Вельгар, – подала голос Мелихор, и я тут же вспомнила, что так зовут самого старшего из них. – Знакомься, это Рубин. Матушка должна была ввести тебя в курс дела. Она…
Мелихор не успела договорить – Вельгар очутился рядом и бесцеремонно отодвинул её рукой, так легко, словно она ничего не весила. Так между мной и Вельгаром, который явно был недоволен моим появлением, совсем не осталось преград. Оказавшись к нему вплотную, я ожидала почувствовать запах крови или железа, который обычно чувствовала от всех, кто пытался меня убить, но от его тёмно-зелёной туники, подпоясанной серебряным шнурком, пахло лишь кислыми цитрусами и горными цветами. Внешне юноша тоже оказался не таким уж устрашающим – взгляд брезгливый и высокомерный, но таилось нечто мягкое в его лице, несмотря на резкие черты. Возможно, эту мягкость ему придавала схожесть с Солом.
– Здравствуй, – сказала я и на всякий случай слегка поклонилась, не зная, насколько суров драконий этикет. – Меня зовут Рубин. Я благодарна вашей семье за то, что вы приняли нас и позаботились о…
– Я чую солнечный огонь, – прошептал Вельгар, нависнув надо мной. Массивный, широкоплечий, он закрыл собой всё пространство и даже Мелихор, застывшую у петроглифов позади. – Жар… Он трещит на твоей коже. Ты человек, пробывший в наших чертогах всего-ничего, но уже пахнешь как дракон. – Вельгар сощурился, и на миг мне почудилось, что глаза его недобро потемнели. – Хуже… Ты пахнешь, как мой младший брат-предатель!
Нет, всё-таки не почудилось.
Я успела закрыться руками, пытаясь защититься от когтистых лап, которыми обернулись пальцы Вельгара в мгновение ока. Ощетинившаяся чёрная чешуя, прорвавшаяся сквозь ткань его туники, могла резать без ножа. Мой придушенный визг и тень, стремительно пронёсшаяся над головой.
Вельгар перепрыгнул меня и вцепился в горло тому, в кого метил на самом деле, – в Соляриса.
Тот как раз миновал коридор, по которому мы с Мелихор прошли, и, едва появившись в переходе, был встречен разъярённым драконом в три раза крупнее. Я даже не успела разглядеть лица Сола или окликнуть его, как тут же завязалась драка. Кожистые крылья обоих братьев раскрылись, обрушая на врага их острые гребни, и я ужаснулась этому зрелищу.
То, что Сол самый младший из выводка, теперь было очевидно: он уступал Вельгару буквально во всём. В размерах, силе, выносливости… И в той жестокости, с которой Вельгар принялся вгрызаться в родного брата. Казалось, при встрече с таким зверем смерть неминуема, но Соляриса спасали вовсе не их родственные узы, а ловкость – лёгкий и худой, он уворачивался и ускользал от клацающей пасти. Стены пошли ходуном от неистового рёва.
– Разними же их, пока они не убили друг друга! – воскликнула я, но Мелихор, прислонившись к стене, даже не сдвинулась с места.
– Мужчины, – выдохнула она удручённо. – Что человеческие, что сородичи – все одинаковые. Эй-эй, не вздумай лезть! – Мелихор тут же перегородила мне путь, едва я сама попробовала исполнить свою просьбу. – Хочешь, чтобы тебе и вторую руку оторвали?! Пусть сами разбираются. Им давно пора выяснить отношения. Пошли, а то обед стынет!
Забыв про ревущих братьев и даже не замечая, как на нас с потолка сыпется сухая мелкая крошка, она снова схватила меня под руку и увела прочь. Я пыталась сопротивляться, упираясь ногами в пол, но Мелихор, хоть и выглядела хрупкой, была сильнее и меня, и Сола вместе взятых. Поэтому я смогла лишь украдкой оглянуться назад и заметить, как белая чешуя побагровела, перепачканная в крови. Интересно, чья именно была эта кровь – самого Соляриса или Вельгара?
– Почему Вельгар назвал Соляриса предателем? – спросила я, пока мы брели по ещё одному коридору, на этот раз заставленному какими-то деревянными ящиками и инструментами, похожими на те, которые коллекционировал Сол в своей башне. – Он ведь никого не предавал! Я говорила, что Соляриса привязали ко мне против его воли.
Мелихор часто-часто заморгала и прикусила нижнюю губу. В тот момент я поняла, что лгать не свойственно не только мне, но и ей тоже.