– С драконом справляешься, а с лошадью не можешь?
– Так ты же, кроме черничных тарталеток, никакой сор в пасть не тянешь.
Солярис задумчиво хмыкнул и положил подбородок мне на плечо, не то для того, чтобы прижаться к моей щеке, не то чтобы высмотреть впереди развевающуюся синюю шаль. Кочевника-то, снова ругающегося с Мелихор, было видно за лигу, а вот мать Дайре уже ускакала дальше… О том, что она до сих пор не бросила нас, свидетельствовал лишь голос Сильтана, болтающий с ней вдалеке без умолку.
Поняв, что голыми руками мне упрямого жеребца не победить, я отломила от можжевелового куста самую длинную ветвь и как следует хлестнула лошадь по боку. Та сразу присмирела, выпустила сорняки из пасти и, громко заржав, послушно помчалась, куда ей было велено. Так я, объехав Кочевника, нагнала Мераксель в два счёта и пристроила свою лошадь рядом под её недовольный взгляд, брошенный искоса. Заметив меня, болтливый Сильтан, раскачивающийся за её спиной, резко смолк на полуслове.
Трава, прежде доходившая лошадям до колен, теперь щекотала и жгла мне бёдра, становясь всё выше, злее и запутаннее. Если в начале леса вязы ещё уживались с плодоносными деревьями, дикими яблонями и вишней, то в глубине его хозяйничали уже безраздельно. Изогнутые ветви, поросшие мхом и грибами, переплетались друг с другом, образуя купол из малахитовых листьев. Во многих туатах Круга вяз считался древом бессмертия: сколько бы ни пожгли вязовых лесов во время войн и драконьих нападений, все они спустя годы вновь прорастали. Саженцы их нетленны, выживают даже в самой прожжённой почве и неизбежно возрождаются. Может, потому их так много здесь? В краю, где живут бессмертные, бессмертными наверняка должны быть и растения.
– Мераксель, вы знаете, где сейчас находится Старший Сенджу?
Я заговорила с ней не сразу, дала время подготовиться к разговору из вежливости и уважения, пускай сама Мераксель не особо обременяла себя ими по отношению ко мне. Как бывшая сторонница Сенджу, она наверняка уже не раз слышала этот вопрос как от людей, так и от сородичей. Впрочем, в её положении негоже жаловаться. Мераксель невероятно повезло, что на троне Круга нынче восседала я, а не мой отец. При нём она бы давно лишилась крыльев, хвоста и головы. Но покуда королева я, снова ухудшать отношения с драконами, а ещё и с ярлом Дану, было не в моих интересах. Мераксель прекрасно знала об этом, потому и вела себя столь фривольно. Но в разговоре всё-таки проявила сдержанность:
– Сенджу стал тем, чем должен был стать ещё давно. – Голос её звучал хрипло и глухо, как стук воды по крыше. Отчего-то мне подумалось, что такой голос обычно бывает у тех, кто много и часто плачет. – Он стал камнем.
– Почему вы так уверены в этом?
– Потому что у Сенджу не осталось ничего, ради чего он мог бы продолжать жить и испытывать эмоции. Как Сказитель, Сенджу все шесть тысяч лет жил в чужих историях из прошлого, а когда набрался смелости встретить будущее, там не оказалось для него места. Как ни пытайся, но такова участь всех драконов. Сенджу был великолепным Старшим. Жаль, что он не смог принять свой конец достойно и упокоиться на вершине Сердца.
«Из-за тебя», – послышалось мне в её словах, и я поджала губы, отворачиваясь к кустам с крупными ягодами костяники, похожими на красную смородину. Больше вокруг не было ничего, кроме новых и новых деревьев. Только земля, идущая волнами, подсказывала, что мы постепенно приближаемся к очередным холмам.
– Сенджу пытался убить меня и весь род людской, – сказала я и залезла рукой в карман, где лежал компас Ллеу. – Но я интересуюсь им вовсе не ради отмщения. То, что опустошает землю, уничтожает пищу и крадёт чужие жизни, появилось по его вине. Сенджу, будучи единственным драконом, кому подчинился сейд, наверняка мог бы всё исправить. К тому же несправедливо, что беду накликал он, а разбираться с ней приходится мне. Потому я спрошу ещё раз: Мераксель, вы знаете, где Сенджу?
Крышка компаса щёлкнула, и Мераксель резко натянула поводья. Фиалковые глаза – точь-в-точь как цветы под копытами наших лошадей, усеивающие траву пёстрыми вкраплениями, – сузились, разглядывая стрелку, покрытую разноцветной чешуёй. Она всё так же указывала в сторону, противоположную той, в которую мы двигались, и не было от неё никакой пользы…
Но Мераксель вдруг вытянула бледную руку из-под шали и рывком выбросила её вперёд.
– Не стоит.
Прежде чем она успела выхватить у меня компас, Солярис, сидящий сзади и лишний раз не напоминающий о своём присутствии, перехватил её запястье. Агатовые когти, сомкнувшиеся вокруг него, держали крепко, но сразу отпустили, стоило Мераксель дёрнуть руку назад в попытке вырваться.
– Избавься от этой вещи, – прошептала Мераксель, глядя на компас. Отряхнув пальцы, будто Солярис испачкал её, она поправила съехавшую шаль. – Не нужно тебе искать Сенджу. Там, где он, тебя всегда будет ждать беда.
Затем Мераксель снова натянула поводья и послала лошадь в рысь, вырываясь вперёд и оканчивая тем самым наш разговор.
– Каким ароматическим маслом вы пользуетесь? От вас так вкусно пахнет! Это розы и корица, верно?
Сильтан тут же завёл с ней очередную непринуждённую беседу, пытаясь не то задобрить её, не то развеять собственную скуку. Мы с Солом только переглянулись. Я спрятала компас обратно, решив подумать над предупреждением Мераксель позже. Прошлый опыт доказывал, что далеко не всем людям и драконам стоит верить. Вот только обычно, когда тебе говорят не ходить куда-то, они, как назло, не врут.
– Сколько нам ещё до Надлунного мира тащиться? Может, богов как-то позвать можно, а не самим искать их, а? Мне уже надоело! – не выдержал Кочевник спустя ещё час нашего путешествия. Судя по кряхтению и редким, но весьма красноречивым ругательствам, даже с гейсом Медвежьего Стража ему было тяжело удерживать на лошади сразу троих человек. Мелихор то и дело кренилась вбок, сползая и утягивая за собой Тесею вместе с нашими сумками, отчего нам несколько раз пришлось остановиться, дабы вернуть на место и вьюк, и всадников. К счастью, следующая остановка оказалась последней.
– Крестьяне называют это место Семь Холмов. Каждый холм – как добродетель, ниспосланная вашими богами в мир: изобилие, лето, здравие, защита, гейсы, музыка и сейд, – объявила Мераксель, когда мы вышли из массива вязового леса, и обвела широким жестом горизонт, раскинувшийся на лиги вокруг. – Где-то здесь и сокрыты врата в сид, которые вы ищете.
– Где-то здесь?.. – переспросила я.
Она ударила лошадь пяткой и подняла её на дыбы, выбрасывая Сильтана из седла. Благо он успел оттолкнуться и сделал кувырок, прокатившись по траве и оставшись невредимым. Мераксель же развернула лошадь и без прощаний повела её обратно той же дорогой, которой мы пришли, предоставив нас зелёному простору с семью возвышенностями, похожими на скалы. Из-за растущих поверх вязов те казались ещё выше, чем были на самом деле, и понять, какой именно холм нам нужен, было невозможно. Все они выглядели одинаково, сколько ни вглядывайся, и ничем между собой не отличались. Даже отдельных названий у них не было, не то что каких-то опознавательных знаков или дорог.
– Ты не поведёшь нас к самим вратам? – спросил Кочевник с тем же негодованием, кое испытывала и я, пускай не могла облечь его в слова. По крайней мере, в приличные. – Ты ведь сказала, что знаешь, где они, кошёлка чешуйчатая!
Лишь благодаря тому, что Мераксель уже почти скрылась от нас в чаще, она только остановила лошадь и обернулась, а не откусила Кочевнику голову.
– Ничего подобного я не говорила. Я обещала сыну, что отведу вас, куда вам надо, но речи конкретно о вратах не шло. Да и отколь мне знать, где они? Я могу сказать лишь, что королева Нера с королём Ониксом охотились где-то здесь – это я провожала их, покойных, и отца Дайре тогда в дорогу. В сиде же драконов никогда не бывало и не будет. За лошадьми люди Дайре придут завтра, так что не забудьте напоить их.
И, не оглядываясь, Мераксель ускакала обратно в Луг, оставив нас с новыми вопросами, но без ответов на старые.
– Ах, я понял! То не розами и корицей пахло, а невоспитанностью! – обиженно крикнул Сильтан ей вслед, отряхивая рубаху, покрытую земляными разводами после неудачного приземления.
– Давайте разделимся, – предложила Мелихор, когда мы всё спешились и стреножили лошадей возле упавшего древа, расколотого надвое молнией и обугленного. Дальше ехать верхом было не только бесполезно, но и опасно: на столь крутые холмы лошади взбирались в два раза дольше, чем люди, а если падали, то нередко давили всадников, как ягоды крыжовника. Потому мы только напоили их из фляг, как велела Мераксель, и оставили в тени под плотной кроной, чтобы ни солнце, ни дождь не навредили им, пока тех не заберут.
– Разделимся?! – переспросил Кочевник, ковыряясь в зубах остриём своего топора после того, как наспех перекусил всем, что было в его узелке. – А как находиться-то потом будем, если кто из нас найдёт-таки божественную яму? Заблудимся ещё и точно до конца Эсбата никуда не попадём! Солнце вон уже как низко висит, – и он махнул топором вверх, будто угрожал небу, чтоб оно не вздумало темнеть.
– С каждым пойдёт дракон, – произнёс Солярис и осмотрел всех нас, стоящих полукругом вблизи сложенных вещей, а затем постучал когтем по собственному уху, где переливалась изумрудная серьга из латуни. Я невольно коснулась точно такой же своей. – Если кто-то что-то найдёт, то закричит, и мы сразу услышим. Мелихор пойдёт с Кочевником и…
– Я-я с Р-Руби х-хочу!
Тесея выскочила из-под руки Кочевника, которой тот обнял её, и дёрнула меня за край туники, широко улыбаясь в ответ на ревнивую гримасу брата.
– Я тоже с Руби, – вызвался и Сильтан нежданно, на что Солярис красноречиво сложил руки на груди, мол, с какой это стати. – Если Тесея с Руби пойдёт, то кому-то из нас, драконов, придётся пойти одному. А ты, Солярис, лучше всех след отыскиваешь. Говорил, что госпожу нашу за пару часов выследил, когда ту похитили в Столице, да и Мелихор в Луге, помнится, нашёл…