– Госпожа здесь?! Вернулась? Слава Кроличьей Невесте!
– Да брешет она! Флинн же сказал, что видел, как двое советников огромный мешок на горбах тащили. Ни в какой Дану к союзникам госпожа не улетала, а померла давно! Тело её в Изумрудное море скинули. А сейчас советники, небось, снова уловку какую придумали на пару с сейдманом, людей дурят, потому что панику поднимать не хотят в разгар войны и ещё не решили, кого на трон сажать…
– Дикий тебе на язык! Госпожа то была, говорю же. На башню приземлилась верхом на драконе, не жемчужном правда, а сером каком-то… Но целёхонькая, здоровее здоровых! Только в песке вся, грязная, как мельникова дочка. Но точно она. Жи-ва-я!
Я ускорила шаг, с содроганием представляя, что же обо мне говорят в Столице, раз даже замок полнится сплетнями. От этого сердце замирало на каждом повороте, при каждом звуке чужих голосов, доносящихся из-за угла. Для меня минуло всего две недели разлуки, но для всех остальных, кого я бросила на произвол судьбы, включая моих собственных друзей, я, возможно, и впрямь была уже мертва.
Обрадуются ли они, когда я разуверю их в этом? Обрадовалась бы я сама возвращению такой королевы?
Где-то с высоты дозорных башен запоздало протрубил горн, извещая о моём прибытии. Наконец-то в недрах замка послышалась закономерная суета, и при виде фигур, высыпавшихся в коридор из тронного зала, мои страхи рассеялись.
– Я же говорил, что наша маленькая госпожа вернётся!
Мидир расхохотался, едва меня завидев. Будучи куда менее сдержанным в проявлении своих чувств, чем мой отец, он бы наверняка отбросил все приличия в сторону и заключил меня в объятия, не будь его живот перевязан четырьмя слоями бинтов. Ясу говорила, что стрела пробила Мидира насквозь и что в силу возраста она быстро пустила по его жилам «дикость», как называли в Ши заражение крови. Он чудом дожил до возвращения на повозке в Дейрдре, где Ллеу, используя старые припарки Оникса, быстро поставил Мидира на ноги. И всё же такие раны не могли пройти для старого вояки бесследно: Мидир морщился при каждом шаге, и в рыжей бороде его прибавилось седых волос. Зато глаза остались такими же добрыми, какими я помню их ещё в моём детстве.
– Я вообще-то тоже нисколечко в нашей госпоже не сомневался! – Гвидион выступил из-за спины Мидира с видом оскорблённой добродетели и с подбородком ещё более круглым и рыхлым, чем тот был до моего отъезда.
– Правда? Тогда вам следует разобрать сундук, который вы набили дейрдреанскими сокровищами и спрятали под кроватью на случай, если придётся бежать из замка, – невозмутимо произнёс Ллеу и поклонился мне с хитрой лисьей улыбкой, по которой я, оказывается, успела соскучиться. Время, проведённое им на троне в качестве главенствующего наместника, явно сделало его ещё смелее. – С возвращением, драгоценная госпожа. Круг ждал вас.
– Ллеу, твои волосы…
Это было первое, на что я обратила внимание, ведь, сколько я знала Ллеу – а знала я его с рождения, – он всегда носил шевелюру пышную и длинную, как у Матти. Во многом именно из-за этого они, разнополые близнецы, и были по-настоящему неразличимы. Такой же женственный, как сестра, худой и изящный, Ллеу выбривал лишь одну сторону своей головы, которую покрывал хной и сигилами. Однако теперь он проделал почти то же самое и со второй: волосы едва доходили ему до ушной мочки. Он снял даже аметистовые бусины, которые вплетал в косы с тех пор, как стал сейдманом. Его глаза, серо-зелёные с кошачьим разрезом, всё ещё были и глазами Маттиолы тоже, но отныне спутать их было невозможно.
Явно удовлетворённый моей реакцией, Ллеу снова улыбнулся. Одеяние цвета китовой кости выгодно подчёркивало его благородную бледность, но вместе с тем выглядело неуместно. Слишком уж маркое для того, кто заживо сжигает людей в катакомбах и разделывает кроличьи туши во имя запретных богов.
– Мой внешний вид – отнюдь не все перемены, которые произошли в ваше отсутствие, – сказал он, и какой-то один из колокольчиков зазвенел на его запястье, когда он лично отворил передо мной двери в зал Совета. – Позвольте нам ввести вас в курс дела…
И каждый из советников принялся по очереди пересказывать всё, что считал важным из упущенного мной. Благо бóльшую часть, как оказалось, я уже успела узнать от Ясу. Однако если ярлскона попутно угощала меня сладостями, миндалём и чаем, придавая нашему разговору оттенок светской беседы, то в этот раз всё обернулось полноценным заседанием Руки Совета. Лишь спустя пять часов, что мы безвылазно провели в зале, сами того не заметив, кто-то из присутствующих вспомнил о пропущенном ужине (кажется, то был Гвидион) и велел слугам подать в зал самое свежее, что осталось на кухне с прошедшей трапезы. Так мне впервые довелось вкушать оленину и пить молоко прямо за картой Круга, вырезанной в камне. На ней, разбрызганные Мидиром, мерцали синяя и золотая краски там, где свои позиции заняли немайновские и фергусовские войска.
Гвидион тем временем перепроверял состояние казны, сверяясь с пергаментами и костяными счётами, а Ллеу делился теми же умозаключениями, к которым пришли мы с Солом и Ясу: враги наши и сами уже давно прибегли к сейду. Даже с вершины своего опыта Ллеу не смог сказать точно, сколько же вёльв должно быть у Керидвена, чтобы заставить целую армию плеваться кровью и внутренностями. Ему самому за всё время удалось заразить паучьей лихорадкой лишь одну десятую людей Немайна. Поняв, что выбора нет, я приняла решение созвать всех вёльв с окрестных городов Круга, ещё сохранивших верность Дейрдре, и таким стал мой первый указ.
Уже через полчаса указы эти посыпались, как перезрелые плоды с молодой яблони, и пять часов заседания плавно перетекли в десять. Я закончила раздавать распоряжения лишь тогда, когда у меня кончились украшения, которые я стягивала с пальцев и волос, чтобы передать их в руки советникам – так выглядело подписание всенародных указов: не кровью и не чернилами, а золотом, снятым с собственного тела. Затёкшую спину ломило, будто от удара молотком, и голова шла кругом от количества известий, новостей и вопросов, требующих моего внимания. Бесконечно сменяя друг друга, они устроили чехарду сомнений и сожалений, пока Гвидион наконец-то не вычеркнул все пункты из своего списка и не свернул его.
Но затем он развернул следующий.
– Довольно на сегодня! – вмешался Мидир, тем самым спасая меня от безумия. Он и сам еле держался, сидя в полусогнутом положении над картами и донесениями разведчиков, руны в которых были более не читаемы, плывя перед глазами вместе с очертаниями мебели и людей. – Драгоценной госпоже нужно отдохнуть. Да и мне, откровенно говоря, тоже…
– Одну минуту. – Гвидион остановил нас всех, поднимающихся со своих мест, взмахом очередного раскрытого свитка, но, по крайней мере, короткого, всего по локоть длиной (все прочие превосходили человеческий рост). – Остался один вопрос, который не терпит отлагательств…
– Про пятьдесят предыдущих ты так же говорил, – проворчал Мидир, придерживая повязку на животе рукой. Очевидно, рана беспокоила его не только при движении, но и в состоянии покоя тоже.
– Что мы будем делать с просьбой Хазара немедленно выступить на Немайн? Если согласимся, то рискуем потерять людей. Мы не можем сейчас так рисковать…
– Хазар? – переспросила я, откинувшись на резную спинку стула с подлокотниками такими широкими, что на них могло поместиться сразу три моих руки. Там же, под ними, находились странные отметины в форме серпов, будто кто-то вырезал ножом полумесяцы в древе. На ощупь они были шершавыми и оставляли занозы. – Хазар… Хазар… Где-то я уже слышала это имя. Кто это?
Сидеть во главе стола, где прежде сидел мой отец, всё ещё было странно. С его места открывался вид на весь зал Совета, холодный и неприступный, где не было иного убранства, кроме каменной карты, сундука с картами бумажными, факелов, тумбы для винного кувшина и двоих хускарлов, стоящих неподвижно, как часть незамысловатого интерьера. Отсюда я прекрасно видела каждого из советников, сидящих по обе стороны стола. Так я увидела и то, что они вдруг занервничали. Гвидион принялся ёрзать на стуле, прикладывая к вспотевшему лбу кружевной рукав, и Ллеу заметил со вздохом:
– Советник Гвидион, вы забыли рассказать госпоже про ярлскону Ясу.
– Я забыл?! Почему сразу я? Нас тут трое вообще-то! Да и драгоценная госпожа ведь сама прибыла из Ши, мне подумалось, что она в курсе… – Гвидион робко посмотрел на меня, когда я нетерпеливо подалась к нему через стол, немо требуя объяснений: – Драгоценная госпожа, Хазар – один из братьев ярлсконы Ясу, перенявший бразды правления накануне вашего возвращения…
– Что случилось с Ясу? – перебила я, вмиг охрипнув, словно вновь оказалась выброшенной посреди Золотой Пустоши без еды и питья. Во рту пересохло, полупустой желудок скрутило, и даже дышать стало невмоготу. – Когда я покидала Амрит, ярлскона Ясу возглавляла его оборону. Она шла во главе своего хирда давать врагам отпор…
– Вещий Стриж принёс весть вчера. Ясу захвачена в плен, – сообщил Мидир. – её брат Хазар считает, что Ясу находится в Немайне, но я бы не был так в этом уверен. Ясу – ценная пленница. Керидвен, как предводитель восстания, не доверил бы её содержание каким-то дикарям-рабовладельцам.
– Значит, Амрит пал? – прошептала я едва слышно.
– Да, но не туат Ши, – поспешил обнадёжить меня Мидир. – Пока жив хотя бы один потомок их главенствующего рода – а ныне старшим из них является Хазар, – Ши будет продолжать бороться. Когда-то мне уже доводилось иметь дело с их отцом… Вся их семья – гордецы, каких поискать, но сейчас это нам на руку. Недаром в Ши по сей день процветает кровная месть. Ни Хазар, ни остальные братья Ясу не оставят злодеев безнаказанными. Главное, чтобы они сгоряча не наломали дров…
Пёстрые шатры базара, охваченные пламенем. Детский плач, женские крики, лязг мечей и топоров. Молочно-белые камни грохочут, осыпаются и хоронят их всех заживо, а снаряды свистят над головой. Всё это было свежо в памяти настолько, что казалось, я по-прежнему чувствую запах специй и то, как он смешивается со смрадом крови в носу. Представляя, что эта кровь принадлежит и Ясу тоже, я хотела залезть под стол и спрята