Убедившись, что шторы сняли и в зал проникает достаточно солнечного света, так любимого драконами, я ещё раз обошла его вдоль и поперёк, проверяя каждую мелочь, и остановилась возле Гектора, торопливо складывающего в ящичек гвозди и молотки. Мне всё ещё было неловко смотреть ему в глаза после того, как Матти пострадала из-за меня, и с тяжёлым сердцем я замечала, что Гектор и сам почти на меня не смотрит. Он всё реже произносил моё имя, ещё менее часто попадался на глаза и даже перестал интересоваться, не изнашивается ли мой наруч, который я неизменно носила на правой руке даже под платьем.
– Драгоценная госпожа… – позвал Гектор, и я отмела тяжёлые мысли, решив, что разберусь с этим как-нибудь потом.
– Да?
– Солярис случаем ничего не просил передать мне? – спросил он. – Скажем, какой-нибудь кусочек…
Последнее, чего я ожидала, так это то, что Гектор заговорит о Солярисе. Раньше их не связывало ничего, кроме взаимной неприязни. Сол в принципе заговаривал с Гектором только тогда, когда ему становилось жизненно необходимо отпустить очередное колкое замечание о его мальчишеских усиках или щенячьем взгляде, устремлённом мне вслед. Потому я даже побоялась представлять, что общего у них вдруг могло найтись сейчас, и медленно приблизилась к Гектору, подозрительно щурясь.
– Кусочек?.. Кусочек чего, например?
– А… Да так… Не важно. Значит, не просил. – Гектор покачал головой и попятился, возвращая фартук с ремнями для многочисленных киянок и щипцов себе на пояс. – Вернусь-ка я к своему мастеру. Драконы и их изобретения, несомненно, всё ещё восхищают, но после того, что сделал Сенджу, находиться рядом с ними мне как-то не по себе. Госпожа. – Он поклонился, отчего киянки едва не вывалились у него из петель, и быстро зашагал в сторону выхода.
Я кивнула, отпуская его, хотя тот, кажется, ушёл бы в любом случае. Сейчас было неподходящее время, чтобы разбираться ещё и с этими ребяческими загадками, потому я тряхнула головой, едва не рассыпав заплетённую причёску, и вернулась к работе. Впрочем, единственной моей работой сейчас было не терять дипломатический настрой и уговорить Матти наконец-то взять перерыв, чтобы та тоже успела прихорошиться. Она порхала над праздничным убранством без отдыха и сна, верховодя одновременно и кухонными мастерами, и подавальщиками, и бардами с филидами, и даже Мелихор с Кочевником, снова сцепившимися из-за свиной рульки.
Ллеу не отходил далеко, и это был первый раз, когда он участвовал в приготовлениях. Всё ради того, чтобы время от времени подходить к Матти, осторожно дёргать её за рукав, осведомляясь тихим, вкрадчивым голосом, не считает ли она нужным присесть ненадолго, а заодно нанести на лицо очередной слой мази, баночку с которой он теперь всегда носил в кармане. Иногда Матти терпеливо кивала, а иногда отмахивалась, и Ллеу кривил губы, но послушно отходил в сторону. Недаром говорят, что «не было бы счастья, да несчастье помогло»: похоже, их былые конфликты разрешились если не полностью, то хотя бы наполовину.
– Драконы приближаются! Драконы здесь!
Колокол Столицы бил только по праздникам, бедствиям или похоронам. Однако сейчас звон его тоже катился по улицам, оповещая о явлении, не виданном последним поколением людей. Разрезая облака, затмевая небо и солнце, над Столицей парила вереница великолепных созданий, чья чешуя отражала свет и расписывала чудесными красками город, застывший в благоговении и страхе. Драконов насчитывалось по меньшей мере четыре дюжины, и пускай я знала, что это даже не одна сотая жителей Сердца, их одних уже бы хватило, чтобы сжечь весь туат Немайн дотла. Или туат Дейрдре.
Выбежав в коридор, я припала лбом к окну. Старшие летели впереди выше всех. Не признать их было невозможно, покуда каждый Старший превосходил размером любые замки и корабли. Сердце пропускало удары при виде мощного размаха их крыльев, а затем и вовсе остановилось, когда драконы вдруг стали снижаться. Среди них я заметила подозрительно знакомую драконицу с фиалковой чешуёй и самого Соляриса. Он сидел на спине золотого Сильтана между драконом из металла, Бореем, и драконом чёрным как дёготь – Вельгаром. Держался Сол при этом ровно, а значит, был невредим. От этого на душе стало легче, но ненамного. Ведь Солярису хоть и удалось привести Старших в Столицу, но это ещё нельзя назвать победой.
– Гости дорогие, проходите, присаживайтесь! Занимайте любые места, какие нравятся. Э-э, каминная полка не то чтобы предназначена для этого, но… Если вам там удобно… Угощайтесь! Это честь для нас, великая честь…
Стоило дверям открыться, как Гвидион засуетился по Медовому залу, тараторя вежливости невпопад. Хотя все присутствующие были заранее проинструктированы, как вести себя и чего ожидать, я всё равно почувствовала их напряжение. Мидир, стоящий рядом с моим креслом, по привычке схватился за пустые ножны – благо, вопреки уговорам, я велела всем хускарлам сдать мечи. А Кочевник и вовсе предпочёл сгрести со стола побольше мяса и сбежать через бадстову. Даже барды забыли о музыке, пока Маттиола не шикнула на них из-за колонны, но даже тогда заиграла одна лишь свирель – тихая и надрывная. От этого громоздкие шаги драконов, быстро заполняющих зал, гремели эхом. Они будто принесли с собой месяц зноя: стоило войти первым из них, как воздух раскалился, платье стало липнуть к спине, а окна – запотевать.
Ровно половина женщин и половина мужчин. Половина взрослых и половина юных. В Столицу прибыли потомки всех древних кланов: жемчужные и соляные, травяные и каменные, штормовые и металлические, закатные… У некоторых волосы вились колечками и были такого же пурпурного цвета, как вишнёвое повидло, которое вытекало из булочек. Чешуйчатые хвосты задевали тарелки, несмотря на свободное пространство между столами, о котором позаботилась Мелихор. Все были одеты в такие же откровенные и полупрозрачные наряды, какие носили в Сердце, а несколько даже пришли абсолютно голыми, пока слуги, жмурясь, учтиво не подали им покрывала.
В таком обличье сложно было понять, кто именно из них является Старшим, – драконы всегда юны ликом, даже когда стары душой. Зато я узнала Шэрая, легендарного путешественника-исследователя, который чуть не раздавил меня однажды в Сердце, – и поняла, что в Столицу прибыли не только Старшие и их хёны, но и те драконы, которые пользовались особым уважением у сородичей. Те, к чьему мнению они прислушаются, каким бы оно ни было. Только благодаря их присутствию моя надежда на союз не умерла в зародыше, когда Борей, прошествовав до центрального стола, возле которого сидела я, резко развернулся и демонстративно перешёл на самый дальний его край. После этого он молча закурил трубку и принялся выдыхать в воздух горчично-медовый дым почти такого же цвета, как его глаза, изучающие убранство зала с унизительным снисхождением.
Я по-прежнему не понимала, чем именно продиктована его неприязнь ко мне и к собственному сыну, кроме врождённого ханжества, но зато прекрасно понимала другое: на его благосклонность я могу не рассчитывать. Повезло, что Солярис унаследовал от отца только самое лучшее: глаза, конечно же, безупречно правильные черты лица да перламутр волос. В остальном же яблоко упало от яблони очень далеко.
Вспомнив о Соле, я нетерпеливо поднялась из-за стола, всматриваясь в наполняющую зал толпу. Мимо прошествовало двое юношей, полностью идентичных друг другу и при этом похожих на Соляриса не меньше, чем Вельгар или Сильтан. Они тоже посмотрели на меня и, перешёптываясь о чём-то, заулыбались сразу четырьмя рядами острых зубов, идущими друг за другом, как у акул.
– Рубин.
Солярис тронул меня за плечо, каким-то образом оказавшись за спиной, и в тот же миг я почувствовала, как снова собираюсь по частям в единое целое. Сол выглядел так, будто никуда не уходил, – чистый и опрятный, несмотря на долгое путешествие, в подпоясанной тёмно-синей рубахе, ткань которой я мяла в пальцах ещё этим утром, когда снова заглядывала к нему в башню и, открыв шкаф, тоскливо перебирала там его вещи. Он успел не только переодеться, но и привести в порядок волосы, уложив их так, как обычно укладываю ему я. Единственным подтверждением нашей разлуки был запах – слишком свежий для дейрдреанского лета и слишком морской. На коже Сола всё ещё сидели капли Кипящего моря, которое он перелетел ради того, чтобы вернуться ко мне.
– Я же велел не ходить без спроса в мою башню. – Солярис зацокал языком, и я даже не стала спрашивать, откуда он знает. Пальцы его сжимались и разжимались, сопротивляясь тому, чтобы опуститься мне на талию и обнять. – Ну-ка, скажи, что ты там делала?
– Искала доказательства.
– Доказательства чего?
– Что ты большая и глупая ящерица, которая вечно опаздывает! Почему так долго? Я уже начала волноваться…
– Прошу прощения, что заставил ждать, драгоценная госпожа. Мама категорически отказывалась отпускать меня, пока я не доем всё её жаркое.
Губы Соляриса тронула слабая улыбка, и на моём лице отразилась точно такая же. Его золотые глаза светились ярче утреннего солнца, а обветренные губы горели таким клюквенно-красным цветом, что нестерпимо хотелось разнежить их своим поцелуем. Однако, стоя посреди Медового зала напротив сотни таких же светящихся нечеловеческих глаз, я могла лишь обменяться с Солом кивками, незаметно притронувшись к его мизинцу, и снова вернуться в своё кресло.
Солярис встал с правой его стороны, как мой защитник, в то время как Мидир стоял с левой, а Гвидион и Ллеу – под платформой внизу. Все драконы к тому моменту уже расселись, и Медовый зал, ставший неожиданно тесным для такого небольшого количества гостей, резко замолк. Несмотря на то что столы ломились от изысканных блюд, копчёностей и сахарных десертов, никто не притрагивался ни к ним, ни к питью. Все драконы сидели недвижно и отчуждённо, подозрительно косились по сторонам, словно в скамьях под ними могли быть спрятаны ловушки, а в кувшинах с соком – яд.
В воздухе повис недобрый запах огня и шторма.
Давая себе время привыкнуть к присутствующим, а им – время привыкнуть ко мне, я покосилась на Сола. Не то он был настолько уверен в моих политических навыках, не то уже успел смириться с любым исходом, но лицо его оставалось абсолютно расслабленным, будто ещё чуть-чуть – и он даже улыбнётся. Но взгляд тем не менее сохранял остроту; пронзительный, сторожащий, как у настоящего королевского зверя. По одним губам его я прочла: «Делай что должно».