Наблюдать за тем, как Кочевник пытается на спор заставить его развести костёр дыханием, было почти уморительно. Правда, ровно до тех пор, пока Сол не вышел из себя. Обхватив руками весь хворост, он дыхнул на него так сильно, что тот не просто загорелся, а сгорел. Даже край подстилки Кочевника, сидящего напротив, задымился, и под несусветную брань нам всем пришлось ещё полчаса собирать в темноте новые палки.
– Рубин сказала, что ты ищешь в тумане свою сестру. Как так получилось, что её забрали, а тебя нет? – спросил Солярис не без издёвки, пока мы, наконец-то рассевшись вокруг трещащего костра, делили на троих головку сыра с хлебцами и жарящийся бекон. Точнее, на двоих: Кочевник ел один лишь бекон, поэтому мне досталась от него всего пара подгоревших ломтиков.
– Меня не просто так Кочевником прозвали, ящер! – фыркнул тот, облизывая масляные пальцы, под ногтями которых забилась грязь. – Позапрошлой зимой я остался единственным кормильцем в семье. Дичи в нашем лесу стало мало, поэтому мне пришлось начать выбираться в соседние. Иногда меня месяцами не бывает дома: пока выследишь, пока продашь шкуры, пока накопишь денег… Моей сестрёнке двенадцать, поэтому за ней в это время приглядывают друзья семьи. Моя последняя вылазка закончилась в середине месяца нектара. Я вернулся в деревню, но всё, что нашёл там, – это пустые дома и прялку Тесеи.
– И всё это время ты искал её? – ужаснулась я невольно, вспомнив, что именно в начале месяца нектара и объявился Красный туман. Значит, деревня Кочевника пропала одной из первых, если не самой первой. Чуть меньше чем полгода назад…
Он кивнул и откупорил другую флягу. В отличие от серебряной, в которой была вода, в этой, судя по резкому сахарному запаху, плескалась настойка из мелассы[16]. Кочевник выхлебал её почти до дна, даже не поморщившись, и откинулся спиной на растущее поблизости дерево.
– Я верну её, – прошептал Кочевник, и тень от костра раскрасила его лицо поверх узора Медвежьего Стража. – Я обязательно её верну… Даже если ради этого мне и вправду придётся убить тебя, принцесса.
Услышанное ничуть не испугало меня, в отличие от Соляриса: тот предупреждающе клацнул челюстью, будто Кочевник уже схватился за нож. Я же лишь мягко улыбнулась ему, ведь эта мысль пустила во мне корни ещё в ту секунду, когда Дайре попытался утопить меня в озере.
Готова ли я следовать примеру Дейрдре не только на словах, но и на деле? Готова ли я ради того, чтобы войти в историю под прозвищем Великая, навсегда остаться принцессой?
– Если вдруг выяснится, что по-другому Красный туман действительно не остановить… – ответила я Кочевнику, немного поколебавшись, – сделай это.
Сол ничего не сказал, но метнул на меня такой взгляд, что было проще зажмуриться, чем вынести его. Доев свою порцию сыра, я укуталась в плащ из кроличьего меха и свернулась калачиком на подстилке, повернувшись к костру спиной. Несмотря на то что днём в Рубиновом лесу было тепло, ночью изо рта всё равно шёл пар. Очередной спор Сола и Кочевника на тему того, кто будет дежурить первую половину ночи, действовал усыпляюще, и я быстро закрыла глаза.
– Дикий меня подери! Так мне не показалось!
Я едва сдержалась, чтобы не вскочить и не выдать, что ещё не успела заснуть. Меня накрыло нечто мягкое – судя по запаху мускуса и бархатной тяжести, Солярис отдал мне свой плащ, который всё равно был ему ни к чему. Затем послышалось шуршание ткани: он наклонился и зачем-то скользнул рукой по моим волосам. Его ладонь задержалась на затылке, и пальцы перебрали несколько расплетённых прядок – мимолётное нежное прикосновение, будто пожелание спокойных снов. После этого Солярис молча вернулся на своё место – между мной и Кочевником на другой стороне костра.
Сердце застучало где-то в горле.
– О чём ты? – услышала я усталый голос Сола.
– Вы, зараза, влюблены! Теперь понятно, чего принцесса так шкуру твою спасти рвалась, вон, даже со мной сделку заключить не побрезговала. Ради чего ещё богатая баба станет бросать сытую жизнь в замке и пускаться в бега, если не ради любви? Уж точно не ради простого люда!
– Ты говоришь так, потому что не знаешь её. Я здесь ни при чём. Рубин всегда была такой.
– Какой? Дурной?
– Попридержи язык! – тут же прорычал Солярис, хотя ещё днём он сам обозвал меня дурой. – Это не дурость – это верность. Благородство, которое присуще лишь немногим из людей. Это то, из-за чего я хочу, чтобы однажды она заняла трон своего отца. Как давно ты слышал о высокородных наследницах, рискующих своей жизнью ради того, чтобы помочь таким увальням, как ты?
– А она разве и впрямь помочь хочет? Скорее заслужить уважение отца и признание народа. Все знатные тупицы ведь только ради этого и отправляются туда, где рискуют умереть…
– Вовсе нет. Рубин хочет остановить туман, потому что именно так поступают королевы. В детстве она перечитала все книги в библиотеке о своей прародительнице – королеве Дейрдре… Мне даже пришлось выучить несколько её любимых легенд, чтобы рассказывать перед сном. Больше всего Руби любила историю о том, как Дейрдре одержала победу в войне с королевой Керидвен, сломав её посох Вечных Зим, из-за которого ныне Керидвен прозябает в вечных морозах за горами Мела. Или как она, будучи полукровкой, смогла побывать на Тир-на-Ног – острове вечной юности, где правят сиды, – и вернуться оттуда с душой мертворождённого сына короля Талиесина, дабы его род не прервался. В одной из таких легенд Дейрдре даже превратила своё тело в пшеничное поле, чтобы прокормить свой туат в суровые времена. Конечно, больше половина этих историй – всего лишь сказки, додуманные и приукрашенные за прошедшую тысячу лет, но зерно правды в них дало свой росток. Руби будет следовать воображаемому примеру Дейрдре до последнего вздоха… Только, в отличие от неё, она никакая не мифическая королева с дарами богов, которая может плодоносить пшеницей. Руби из плоти и крови, такой же красной, как у всех нас. И тот, кто прольёт эту кровь, следом прольёт и свою. Мы друг друга поняли?
– И кто здесь ещё образец верности. – Кочевник усмехнулся, и я услышала звуки глотков, когда он явно снова приложился к своей фляге с настойкой. – А ты хорошо переводишь тему, зверь! Мы ведь говорили не о том, почему принцесса за туманом носится, как шавка, а о том, почему она спасла тебя. Стой, подожди…
– Что ещё?
– Ты сказал, что читал ей в детстве сказки? Вы что, с ранних лет знакомы?
– Да, можно сказать и так.
– Но драконы ведь бессмертны, а ты упоминал, что тебе около восьмидесяти…
– Верно.
– Значит, ты фактически вырастил себе жену? Фу, какая мерзость! Скажи, а это вообще безопасно? Как вы, ящеры… ну… спите с женщинами? У вас есть член? Или вы используете вместо него хвост?
– Ты совсем идиот?
После этого я точно передумала показывать, что не сплю, и, зарывшись носом в мех, приложила все усилия, чтобы на самом деле заснуть. Где-то в середине ночи у меня это получилось… И где-то там же мне померещился тот самый звук из пещеры у Цветочного озера – утробное урчание, похожее на кошачье мурлыканье. Возможно, лишь благодаря этому звуку я в кои-то веки проснулась утром свежей и в хорошем расположении духа.
Но только пока не обнаружила, что Кочевник и Солярис дерутся, валяя друг друга в грязи.
Все следующие дни они дрались не меньше дюжины раз, а спорили или хамили друг другу и того чаще. Когда у меня закончились и моральные, и физические силы разнимать их, я решила просто ехать сзади и наблюдать, как они медленно переходят от взаимных оскорблений к тому, чтобы начать швыряться друг в друга чем попало. В какой-то момент этим «чем попало» оказалась я сама: Кочевник буквально взял меня на руки и кинул в Соляриса, из-за чего мы все покатились по сырой земле. Повезло, что уже через час впереди показалось русло какой-то реки.
Из-за отражения красных дубов и клёнов на её поверхности было сложно разобрать, какого цвета сама вода. Остановив лошадь у небольшого спуска, я наклонилась следом за Кочевником и тоже окунула в воду ладонь, молясь всем четырём богам, чтобы она оказалась чистой: в наших флягах было уже почти пусто.
– Хм, кажется, вода в порядке. Повезло так повезло! – изрёк Кочевник, тщательно принюхавшись, а затем зачерпнул воду сразу двумя ладонями и выпил.
Мы с Солярисом замерли, но ничего страшного действительно не произошло. В лесу, где всё истекало кровью и питалось ею, чистая вода вызывала даже больше удивления, чем сама кровь. Приглядевшись к берегу реки, я вдруг заметила, что вокруг неё даже пробиваются клочки травы, да не коричнево-бурые, а ярко-зелёные, свежие. Это место выглядело так, будто что-то – или кто-то – уберегло его от лесной заразы.
Пока лошади напивались вдоволь, я, решив не упускать свой шанс, запретила Солярису убивать Кочевника и скорее понеслась в рощу, дабы отмыться от грязи и пота.
Вода оказалась не только вкусной, но и удивительно тёплой. Погрузившись в неё, я представила, что плаваю в родном Цветочном озере в месяц зверя. Дно устилал мягкий песок, щекочущий ступни. Я тщательно вымыла от грязи волосы, а затем, когда уже думала выходить на берег к своей одежде, сложенной стопкой у кромки деревьев, вдруг услышала крик и всплеск.
– Поберегись!
Мне на голову обрушилась огромная волна. Кажется, меня даже смыло куда-то, волчком закрутив под водой. Всплыв и убрав с лица мокрые волосы, я увидела Кочевника, лежащего спиной на воде с бессовестно довольной мордой и поплывшей на ней раскраской Медвежьего Стража.
– Что ты здесь делаешь?! – взвизгнула я, чувствуя, как в мгновение ока загорелись щёки. Река была достаточно широкой, чтобы Кочевник мог подыскать себе другое место для плавания, но он, конечно же, не стал утруждать себя этим. – Я ведь предупредила, что иду купаться!
– Ты уже присвоила эту реку себе, принцесса? Почему я тоже не могу плавать здесь?
– Потому что это неприлично! Нужно было дождаться своей очереди. Я женщина! И я голая!