В конце концов, королева Дейрдре тоже была не только мученицей – она была ещё и воином.
– Сколько мы не виделись? Месяц? Два? Удивительно, как меняет людей отсутствие мягкой перины и свиты слуг! Ты наконец-то повзрослела, – усмехнулся Дайре, скосив глаза на блестящий клинок, царапающий ему горло. – А ты неплохо управляешься с этой штукой… Уж точно лучше, чем плаваешь.
– Как остроумно. Что ты забыл на драконьем острове, погань?
Всё это время я считала себя первым человеком, ступившим в Сердце за много лет… Но теперь мне стало ясно, откуда Дайре знает то, чего не может знать, и почему он не боялся казни, которая неизменно последовала бы за моим убийством.
– Я здесь живу, – ответил Дайре сдержанно и попытался пожать плечами, но передумал: остриё наруча слишком плотно прижималось к коже. – Я ведь изменник и неудавшийся цареубийца. Братья хотели сдать меня Ониксу, поэтому пришлось сбежать. Не подумай, я не трус… Просто не хотелось разбивать матери сердце. Старые друзья предложили нам приют, так почему бы не пожить среди тех, кто гораздо приятнее людей?
– Потому что среди тех, кто приятнее людей, не должен жить тот, кто омерзительнее всех на свете, – процедила я и незаметно потянулась в сторону, проверяя, не ослабла ли хватка Дайре на моей шее.
В тот же миг его пальцы сжались крепче.
– Почему это я хуже? Потому что пытался спасти наш мир от неминуемого забвения в красной напасти? Уверен, ты и сама понимаешь, что я действовал во имя общего блага.
– Кто сказал тебе, что меня нужно убить, чтобы Красный туман остановился? – задала я в лоб вопрос, что мучил меня с тех самых пор, как в моих волосах затерялась злополучная алая прядь. Дайре тоже посмотрел на неё, спрятанную под сапфировой заколкой, словно мы думали об одном и том же. Мы и впрямь оба стремились к одной цели, но я выбрала длинный и тернистый путь, а он – самый короткий.
Дайре склонил голову вбок, и его светлые локоны, так контрастирующие с загорелой кожей, защекотали мне нос. Я всё ждала ответа, пускай и понимала, что шанс услышать его даже меньше, чем шанс восстановить мир между драконами и людьми. Так и оказалось: даже если Дайре и хотел подбросить мне подсказку, он не успел этого сделать, потому что кто-то распахнул двери таверны таким рывком, что задребезжали окна.
– Эй, а ну пусти… ик… принца! То есть принцессу. Рубиль… Руби… ик.
Я испытала невероятное облегчение, узнав голос Кочевника, но затем испытала такой же невероятный стыд, выглянув из-за плеча Дайре и заметив, что тот едва держится на ногах. Удивительно, как он вообще смог дойти до двери – его качало из стороны в сторону, словно пугало на ветру, а застиранная грязно-серая рубашка обнажала уже не только грудь, но и добрую часть живота. По тому стекали капли пива, кружку с которым Кочевник, держа одной рукой, случайно расплескал, пока качался.
Мне иронично подумалось, что эксцентричнее защитника у меня, пожалуй, ещё не было.
– Немедленно отпусти Рубин, – повторил Кочевник снова, и на этот раз ему даже удалось внятно выговорить моё имя. Возможно, сил ему придало моё лицо, начавшее бледнеть от нехватки воздуха, когда рука Дайре у меня на горле рефлекторно напряглась. – Эй, парень! Я за один вечер высосал больше пива, чем ты насосал молока у своей мамки! Ты не представляешь, сколько во мне сейчас благодати Медвежьего Стража. Он не любит, когда обижают невинных, тем более женщин.
– Это что, шутка? – Дайре наконец-то пришёл в себя и слегка ослабил хватку, позволяя мне сделать глубокий вдох. – Ты променяла своего жемчужного дракона вот на… это?
– Не променяла, – ответила я, откашлявшись. – Просто теперь у меня их двое.
Кочевник швырнул кружку под ступеньки таверны, выплеснув остатки пива, и без колебаний бросился на Дайре.
– Напролом!
Тот, обескураженный подобной самонадеянностью, только усмехнулся и даже не предпринял попытки защититься. Наверное, решил, что такой коротышка без какого-то оружия, да ещё и вусмерть пьяный, вряд ли может представлять серьёзную угрозу. Хорошо, что я знала Кочевника гораздо лучше, чем Дайре, а потому успела откатиться в сторону, когда Кочевник снёс бывшего ярла с ног, согнувшись пополам и врезавшись головой ему в живот.
Отряхнувшись и отойдя подальше от расшатавшегося крыльца таверны, я принялась терпеливо ждать окончания драки, которое уже близилось. Недаром среди хускарлов ходит поговорка «Или длинный меч, или длинный язык»: в бою Дайре оказался вовсе не так хорош, как в плетении интриг. Он смог подняться после первого удара, но не после второго, когда Кочевник, порвав штанину, с размаху поддал ему ногой. На фоне этого мой одинокий клинок выглядел жалко, и я убрала его обратно в наруч, не услышав за треском ломающегося дерева и лязгом металла, как к нам подошли.
– Ух ты, до чего же оживлённая сегодня ночь!
Как и сказала Мелихор, драконы редко появлялись в местах, похожих на это, – разве что молодняк, не обременённый семьёй и привязанностями. Именно поэтому я, обернувшись, ожидала увидеть кого угодно, но только не Старшего. То был Сенджу – уже не в праздничном наряде из эмали, а в обычной хлопковой рубашке, пусть и такой же красной. Из-под её ворота выглядывали островки острой приподнятой чешуи, похожей на разноцветную перламутровую кольчугу, а на загибающихся к затылку рогах позвякивали те же серебряные кольца.
Сенджу не выглядел злым или рассерженным – наоборот, он улыбался шкодливо и задорно, как улыбаются беспечные мальчишки. Но было что-то такое в этом выражении его кукольного, почти детского лица, что заставляло мурашки бежать по телу. Словно он, несмотря на обманчивую безобидность, таил в себе угрозу – может, не смертельную, но точно малоприятную. Неудивительно, что Дайре тут же спихнул Кочевника с себя и, вытирая разбитое лицо, склонил голову. На искуроченное крыльцо закапала тёмно-бордовая кровь, стекая по чёрному кожаному облачению.
– Коронованный Солью, Предвестник Зари и Сказитель, Старший Сенджу, – поприветствовал его Дайре, и тот благоговейный тон, которым он произносил все его имена и титулы, напомнил мне о Солярисе. – Я прошу прощения. Этот дикарь…
– Ничего, я всё понимаю. – Сенджу не прекращал улыбаться, и именно от этого мне почему-то стало не по себе. – Мы пустили тебя в Сердце с единственным условием не проливать в его чертогах ничьей крови. Зачем соблюдать столь мелочное правило? Нужно всегда поступать так, как считаешь нужным, отринув законы гостеприимства и просьбы тех, кому ты обязан жизнью.
Дайре резко вздёрнул голову и махнул на меня рукой.
– Но это же…
– Ничьей крови, Дайре.
Дайре так и застыл с протянутой рукой, пока Кочевник, всё ещё пошатываясь, не толкнул его плечом, проходя мимо. Тогда Дайре снова посмотрел себе под ноги и покачал головой, будто по-прежнему не понимая услышанного или не желая мириться с ним. Кажется, он и сам был всё ещё пьян, а может, просто раздавлен тем, что превратился из ярла в беженца.
– Да, Сенджу, я всё понял.
– Вот и славно. Возвращайся к своей матери. Она угостила меня лимонными пирожными, которые привезла из Луга. Мм, ты должен это попробовать! Просто объедение!
Дайре привёл в порядок растрепавшиеся косы и двинулся прочь. Если Кочевник при этом удостоился хотя бы презрительного взгляда напоследок, то я не заслужила и этого – кажется, смотреть на меня было ниже достоинства Дайре. Вместо этого он взял под руку женщину с сиреневыми волосами, вышедшую из таверны во время нашего разговора, – ту самую, которую я видела в Луге и за которой мы с Солом гнались, как за последней надеждой. Несмотря на то, сколько укоризны читалось в её плотно сжатых коралловых губах, она всё равно приняла руку Дайре. Наши с ней взгляды пересеклись лишь на мгновение, но мне показалось, что к моему лицу приложили раскалённую сталь.
– Вовремя я вышел отлить, – произнёс за моей спиной Кочевник, снова икнув. – А я ведь, по правде говоря, первый на этого паренька налетел…
– Знаю, – ответил Сенджу, сложив руки на груди. – Но, в отличие от этого «паренька», ты не обязался соблюдать какие-либо правила. И, кстати, ты вроде бы так и не справил нужду, верно? Предупреждаю, сухие штаны в такое время суток добыть будет сложно.
– Дикий!
Встрепенувшись, Кочевник засеменил в обход таверны. Едва он успел скрыться за углом, как я услышала шуршание ткани и журчание.
– Драконица… – прошептала я потрясённо, глядя вслед Дайре и сопровождающей его женщине, пока они не скрылись из виду. Та мимоходом одёрнула на нём мятую одежду, и в этом её жесте не было никакой интимности или подтекста – только забота, с какой моя няня оттирала меня от грязи после падений. – Так, значит, это и есть мать Дайре?
– Верно, – ответил Сенджу, приблизившись ко мне сбоку. Несмотря на разбросанные по земле щепки, в своих кожаных башмаках он двигался совсем беззвучно. – И если бы не её чрезмерная опека, Дайре давно бы изжил в себе этого избалованного, высокомерного мальчишку, который вечно доставляет кому-нибудь неприятности. Надеюсь, он не успел доставить их и тебе…
– Но как такое возможно? Дайре ведь не дракон, – продолжила я, от удивления пропустив любезность Сенджу мимо ушей. – Неужели он полукровка? Мне говорили, что союз дракона и человека бесплоден…
– К сожалению для многих, так оно и есть. – Несмотря на то что всё это время с миловидного лица Сенджу не сходила улыбка, она впервые сделалась печальной. – Эта женщина – мать Дайре лишь духом, но не кровью. Она выкормила его и воспитала, когда отец Дайре, бывший ярл туата Дану, пленил её в своём замке во время войны и сделал наложницей. Мераксель нашла отдушину в мальчике, рождённом от такой же несчастной девицы и растущем при ярле из милости. Он спас её от одиночества, а она его – от нелюбви отца.
В висках возникло знакомое чувство – давление мозаики, которая со скрипом складывалась в голове. Кто-то приложил все усилия к тому, чтобы Дайре занял престол Дану в обход своих братьев. Этот же кто-то, скорее всего, и выступал связующим звеном между ним и драконами, живущими на острове. Какова вероятность того, что этот же кто-то следил за мной и Крас