Мелихор!
То, что это была она, подтвердила Альта, запрыгнувшая на платформу следом. Платье порвалось на ней, и хвост, прежде игриво выглядывающий из-под него, превратился в боевой кистень, усеянный шипами. В этот раз она защищала уже не меня, а свою дочь, которая оказалась у Сенджу в тисках. Раздался знакомый звук – снова хрустнула кость, но уже не птичья. Крыло Мелихор, вывернутое, безвольно повисло в перламутровых когтях.
Ни Борея, ни Соляриса нигде видно по-прежнему не было, как и других членов их семьи. Понимая, что в таком состоянии я вряд ли найду кого бы то ни было, я отползла под платформу, дабы меня не растоптали окончательно, и впилась в левую руку ногтями.
Плевать, зажила она полностью или нет. Разбить гелиос. Разбить сейд!
Однако гелиос не поддался. Несколько ногтей сломались под корень, пока я пыталась разодрать ими то, что походило на телесную ткань, но на деле оказалось крепче дерева. Вспыхнув от злости, когда после всех моих усилий на гелиосе не осталось ни царапины, я, превозмогая сейд, занесла руку над головой и изо всех сил приложила гелиос о край мраморной платформы.
Материал наконец-то треснул, раскалываясь.
Тогда я ударила снова, а потом ещё раз и ещё, пока гелиос не осыпался блестящей крошкой. К ногам тут же прилила кровь: кожу закололо, ступни загорелись, и, отодрав пальцами остатки гелиоса, прилипшие к локтю, я полностью освободилась от Сенджу. Даже губы наконец разомкнулись, благодаря чему я смогла вскрикнуть от удивления, когда поднесла излеченную руку к глазам.
Излеченной она была лишь частично. Не ныла на сгибах, не казалась вялой, словно пришитой от чужого тела. Ею вполне можно было двигать, держать ложку и даже драться, но явно не показывать людям – на руке почти не было ни кожи, ни мышц. Зато были кости. То, что обтягивало их, просвечивало насквозь, демонстрируя все суставы до кончиков пальцев так явственно, что их можно было пересчитать. Тем не менее это по-прежнему была моя рука, и, как бы она ни выглядела, лучше всё-таки с ней, чем без неё.
Оторвав лоскут от подола платья, я перевязала им левую руку, дабы не привлекать лишнего внимания, а затем схватила склянку с Красным туманом с края платформы и нырнула в толпу. Повезло, что та не разбилась, выпав у Сенджу из рук, и даже не пошла сколами под лапами Мелихор. Надо отдать Ллеу должное – он и впрямь хорошо закаляет стекло.
– Рубин!
Кто-то звал меня по имени, но это точно был не Сол. Решив не откликаться, чтобы вместе со мной не откликнулась беда, я бросилась бежать. По лбу стекал пот: драконы, собравшиеся вместе и переполненные эмоциями, источали такой жар, что начинали таять даже серебряные балки под потолком. Из-за распущенных крыльев и хвостов, сбивающих с ног, я то и дело падала, спотыкаясь. Даже когда поток драконов унёс меня прочь из Шеннбрунна и выплюнул где-то в центре города, вокруг по-прежнему были лишь незнакомцы. Лишь те, кто решил бежать с острова, спрятаться с семьёй в гнезде или… закончить жертвоприношение самостоятельно.
Я не сомневалась, что такие драконы обязательно найдутся – в конце концов, даже среди здоровых плевел всегда найдётся хотя бы одно гнилое, – но оказалась к этому не готова. Чьи-то когти распороли мне щёку, и только когда на шею закапала кровь, я заметила мужчину, покрытого болотно-зелёными струпьями и наскочившего на меня сбоку. Взгляд его глаз, чёрных как дёготь, был приклеен к красному локону в моих волосах, выбившемуся из-под заколки.
Звон стали и ослепляющие искры. Я упала снова, когда чужой меч отразил удар дракона, лишив его не только преимущества, но и протянутой руки, пытающейся схватить меня за горло. Отрубленная конечность залила кровью и пол, и то, что осталось от моего платья. Она залила даже самого Дайре, размахивающего спатой из стороны в сторону. Его это, однако, не расстроило: он просто обтёр нагрудник тем куском ткани, который отрезал от туники свалившегося дракона, а затем точно так же обтёр меч и невозмутимо спрятал его в ножны.
– Я искупил свою вину, – заявил он, даже сейчас не изменяя своему самодовольному тону, хотя, кажется, это я должна была решать, прощать его или нет. – Вставай. Нужно найти твоего зверька, если ты, конечно, не решила сделать Сенджу милость и дождаться его здесь.
Вопреки тому, что всё моё нутро молило выпустить из наруча клинок и вонзить его Дайре в горло, я последовала за ним, когда он махнул рукой в сторону гнёзд. Ничего другого мне не оставалось – может, я и неплохо ориентировалась в городе, но искать в такой суматохе Сола было всё равно что искать иголку в стоге горящего сена. У Дайре и прежде была сотня возможностей меня убить – если он не сделал этого сразу, то зачем ему делать это теперь?
Друг за другом мы миновали толпы, собравшиеся в центре Сердца, залитого маслянистыми тенями от крыльев: многие обращались прямо на ходу, улетая в Дикие Земли. Некоторые же продолжали искать меня: я несколько раз услышала своё имя из уст мужчин и женщин озлобленного вида, и, чтобы проскочить мимо них, Дайре пришлось натянуть мне на голову какой-то холщовый мешок, стащенный с брошенного прилавка. В конце концов мы достигли противоположной части города – Штормового района, – где дома напоминали острые скалы, а со стен текла вода, превращая невзрачные постройки в клочки морских водопадов. Этот район располагался слишком далеко от Шеннбрунна и центра Сердца, и я невольно замедлила шаг от закравшихся сомнений: зачем Дайре уводить меня так далеко? Что Солярис мог забыть здесь?
К счастью, прежде чем я позволила этим сомнениям пустить корни, один из скалистых домов рухнул, разнесённый взрослым драконом, упавшим с неба. Его чешуя напоминала кованые доспехи из стали и железа. Существу подобных габаритов должно было хватить одного укуса, чтобы разделаться с молодым сородичем, который тем временем назойливо прыгал вокруг него. Мелкий, проворный и с тёмно-красной спиной, порезанной когтями от хвоста до крыльев. Даже заляпанная кровью, его чешуя сияла, как жемчуг.
– Солярис!
Я наконец-то могла кричать во весь голос. И я кричала – так громко, как позволяли мне лёгкие, горящие от бега, – но Сол всё равно не услышал, слишком занятый тем, чтобы случайно не подставиться под зубы родного отца.
«Сенджу соврал! Неужели ты не понял?! Это он убил тысячу детёнышей! Убил твоего сына, Юту!»
«Юту убил не Сенджу, а ты! Это ты дал ему отравленное молоко! Если бы не ты, мой мальчик был бы жив».
«Так вот чем я заслужил твою ненависть…»
«Ты заслужил её, потому что ты слаб!»
Борей взмахнул крыльями и, взлетев, резко спикировал на Соляриса, вновь вонзая когти ему в спину и отрывая того от земли. У него почти получилось поднять Соляриса в воздух, чтобы снова унести в противоположный конец города подальше от меня, как он сделал это в Шеннбрунне, но чёрная тень, налетевшая на Борея, заставила того расцепить когти и вжаться в костяные колонны, держащие гору.
«Ты не прав, отец».
Я узнала Вельгара лишь после того, как узнала Маттиолу, спустившуюся с его загривка и кинувшуюся ко мне навстречу. Когда наши руки соединились, от сердца у меня отлегло. Она была заплаканной, с изодранными до мяса ладонями (именно поэтому для полёта на драконе и нужны были перчатки), но, по крайней мере, живой. Краска из шелковицы, которой она обычно подводила глаза и губы, размазалась и поплыла, однако Дайре всё равно присвистнул.
– Какая красавица, – ухмыльнулся он, склонив голову вбок. – Знаешь, мне в Зимний Эсбат на рунах нагадали скорую женитьбу…
Матти даже не посмотрела на него. Только молча схватила меня за руку и потащила к Солярису, который к тому моменту, отряхнувшись, уже твёрдо держался на лапах и наклонился к земле, дабы мы могли забраться.
«Рубин, – моё имя из его уст вырвалось стоном, – быстрее. Прошу».
Я ухватилась за костяные гребни вдоль позвоночника и подтянулась вверх, стараясь усесться там, где нет ссадин и ран, оставленных Бореем. Несмотря на то, как давно я летала на драконе, руки будто бы наоборот окрепли и стали сильнее за это время – по крайней мере, левая, на которой я тут же поправила съехавшую полосу ткани, чтобы Матти, усевшаяся сзади, не заработала себе ещё одну причину расстраиваться.
– Стой! – воскликнула я, опомнившись, когда Солярис уже раскрыл крылья и потянулся вверх, пока Борей не оправился после удара. – Дайре!
«Дайре?!»
Солярис повернул морду, и челюсть его многозначительно клацнула, проглатывая тот огонь, что, судя по трескучему звуку, уже подкатывал к горлу. Несмотря на то что Дайре тоже наверняка узнал этот звук, держался он степенно. Даже по дурости улыбнулся мне, имея наглость стоять прямо перед Солом, но не смотреть на него.
– Ох, принцесса, мы наконец-то подружились? Не переживай, я прибуду следом. В отличие от тебя, я здесь никому не нужен.
Я кивнула. Проявить любезность в ответ на неожиданную, но столь ценную для меня помощь – этого было более чем достаточно после всего, что Дайре сделал. Поэтому, вполне удовлетворённая его отказом, я похлопала Соляриса по боку и с замиранием сердца обернулась, чтобы увидеть, как он взлетает. Сердце начало медленно отдаляться, превращаясь в крошечное скопление сверкающих крыш и зелёно-голубых огней. Когда же Солярис проскочил через прорези в вершине горы – недостаточно большие для взрослых драконов, но вполне просторные для молодых, – я почувствовала одновременно и радость и печаль.
Сердце было прекрасным городом, и, несмотря на то, во что превратил его Сенджу, я собиралась сделать всё, чтобы этот город, по крайней мере, никуда не исчез.
– Гектор… Братик…
В отличие от меня, Маттиола всегда давала волю эмоциям. Смеялась, когда было смешно, и плакала, когда было грустно. Я завидовала живости её нрава и той свободе, которой, вопреки мнению окружающих, были лишены представители высокородных домов. Вот и в этот раз Маттиола держалась хоть и стойко, но недолго.
– Мы вернём Гектора, – пообещала я ей, чувствуя, как ткань платья пропитывают слёзы Матти: та вжалась лицом мне в спину, и даже свист ветра в ушах не заглушал её надрывного рыдания. – Клянусь тебе, Маттиола! С Гектором всё будет хорошо.