Пробираясь между деревьями, я бесшумно двинулась в ту сторону, где они, сломанные, сгибались больше всего и где дрожали вязовые макушки, – Солярис наверняка упал где-то там. Если за его целостность я почти не беспокоилась – драконья регенерация спасала и не от такого, – то исчезновение Матти заставляло нервничать. Что, если она, взывая к сейду, дабы я не поранилась при падении, пострадала при этом сама? Как далеко от меня она приземлилась? И почему…
Почему я слышу её голос там, где горит один из ритуальных костров?
– Гектор. Я спрашиваю, где Гектор?
– Твой хозяин Дикий забрал его.
С неба падал пепел. Дым, густой и тёмно-сливовый, что вился от костров и стелился по траве, нёс с собой запах бузины и миндаля. Так пах один из ядов, который добавляли в маковое молоко, дабы окончить страдания неизлечимо больных и стариков, потерявших разум или семью. От этого запаха першило в горле, в то время как Ллеу и Матти были окутаны его шлейфом с головы до ног: они стояли прямо у самого кострища. В том, кроме трав, животных костей и ядов, горел чёрный ястреб со сломанной шеей.
Я подобралась поближе, прячась за лавровыми рощами, но остановилась и притихла, увидев, как рука Ллеу, замахнувшись, зависла в нескольких дюймах от лица Матти. Её, сжатую в кулак, обтягивала перчатка из тёмно-лилового бархата. Таким же бархатом была обшита и его рубашка, наглухо застёгнутая на золотые пуговицы под самое горло. Из какой бы плотной ткани она ни была, в таком наряде должно было быть ненамного теплее, чем в моём платье. Но Ллеу совсем не дрожал. Дрожала только Матти, крепко зажмурившись перед ударом, которого, к счастью, не последовало.
– Я был не прав. Брату негоже бить сестру, – сказал Ллеу, медленно отводя руку назад, чтобы провести ею по собственным волосам и вытряхнуть из них пепел. В чёрных косах тот был совсем незаметен, но зато выделялся на выбритой части головы, исписанной рунами и сигилами. – Я люблю тебя, Маттиола. Только тебя и Гектора. Но ты такая… такая… порочная! Только и способна что лицом своим торговать. Глупая несносная девка. Как ты только додумалась тащить с собой младшего брата, страдающего от сахарной болезни, через весь Круг?! Как ты могла потерять его?!
– Я не порочная!
На Матти не было ни царапины, словно она слезла с Соляриса, а не упала, однако эти царапины появились после того, как Маттиола отбросила Ллеу через костёр, а он, тут же поднявшись, ответил ей тем же. В отличие от него, она перелетела буквально через всю поляну и ударилась о вьющиеся корни деревьев, возвышающихся над землёй. Следом поднялся колючий ветер, и я обхватила себя руками, чтобы не околеть от холода, пока Матти захлёбывалась в крови, ручьём бегущей из носа.
– Ты не вёльва! – гаркнул Ллеу, отряхнувшись от жухлых листьев и нависнув над ней, побеждённой меньше чем за минуту. – Ты моя сестра! Не смей применять против меня сейд, или его против тебя применю я. Где драгоценная госпожа?
– Я не знаю, – проблеяла она, даже не пытаясь встать.
Нежные, женственные черты лица Ллеу ожесточились.
– Не ври мне, Маттиола. Она всегда рядом с Солярисом. Ты знаешь, что будет, если Рубин не вернётся в Дейрдре? Её отец одной ногой в могиле! Я более не могу удерживать его на этом свете, но, покуда он жив, я и Гвидион обязаны исполнять его волю.
– Что это значит?
– Солярис будет казнён сразу после того, как мы доставим его в Дейрдре, если Рубин не явится в замок раньше и не переубедит истинного господина.
Несмотря на то что мы стояли посреди леса, средь дикой природы и пробуждённой от спячки весны, воздуха мне стало катастрофически не хватать. Я знала, что нужно держаться от Столицы подальше, если я всё ещё намерена уничтожить Красный туман, а не оказаться в замке под стражей отца до визита в мои покои Сенджу. Но как быть теперь? Как быть тогда, когда приходится выбирать между спасением мира и спасением своей любви?
Без Соляриса мне не справиться. Без Соляриса и справляться в принципе не имеет смысла. Без Соляриса и меня, такой, какая я есть сейчас, не существует.
Так к Дикому всё!
Я впилась пальцами в древесную кору, раздирая уцелевшие ногти, и, оттолкнувшись от ствола, решительно перешагнула кромку леса.
– Т-ш-ш!
Воздуха снова стало не хватать – тяжёлая мужская рука перекрыла к нему доступ, обхватив меня за горло, в то время как вторая рука зажала рот. Я замычала, брыкаясь, но, прежде чем Ллеу услышал и обернулся, Дайре уже оттащил меня назад за деревья.
– Пусти! Пусти, погань!
Я смогла укусить его за ладонь и вырваться лишь тогда, когда Ллеу и Матти остались за кронами, а свечение ритуального костра стало неотличимо от свечения утреннего солнца. Возможно, только поэтому Дайре и разжал руки, ведь он уже утащил меня достаточно далеко, чтобы позволить мне кричать и ругаться в полный голос.
– Что ты творишь?! – воскликнула я, уже готовая применить бронзовый наруч Гектора. Недаром я никогда не отказывалась от него даже в пользу золотых браслетов и красивого образа. – Как ты вообще перебрался через Кипящее море столь быстро?
– Я же предупреждал, что прибуду следом, – ухмыльнулся Дайре, не пошатнувшись, даже когда я всё-таки щёлкнула наручем и демонстративно приставила тонкий клинок к его гладкой, румяной от ветра щеке. – Не дури, госпожа.
– Не дури?!
– Ты что, правда собиралась выйти к сейдману? Он же просто выманивает тебя! Весь Круг знает, как ты привязана к своему питомцу. Где он – там и ты. Следовательно, хочешь достать принцессу – достань её дракона, и наоборот. Если пойдёшь в Дейрдре, то умрёшь. Считай, что я только что снова спас тебе жизнь, а заодно и всё человечество.
Я медленно выпрямилась, выходя из защитной стойки, и неуверенно опустила клинок. Кажется, Дайре и впрямь «похитил» меня из благих намерений. Неужели мы наконец-то оказались на одной стороне?
– Почему меня должны убить на собственной родине? – сощурилась я. – Там мой отец, мои хускарлы, мои подданные… Я не хочу возвращаться домой не потому, что боюсь их, а потому, что всё ещё не нашла ответ, как избавиться от Красного тумана.
Дайре закатил глаза, и на миг мне почудилось, что из карих они превратились в оранжево-красные, как зарево заката. Должно быть, так падал солнечный свет, просачиваясь сквозь плотную толщу деревьев, потому что, когда Дайре повернулся ко мне лицом, глаза его выглядели совершенно обычно. Разве что стали невероятно серьёзными для такого несносного смутьяна.
– Потому что таково условие сейда, – ответил Дайре. – Чтобы настал Рок Солнца, ты должна умереть на той земле, на которой была рождена.
Всё сложилось. Вот почему Сенджу остановил Дайре тогда у таверны, когда он запросто мог придушить меня голыми руками. И вот почему не придушил сам, не воспользовавшись ни одной из сотни возможностей. И почему позволил мне узнать о прошлом Оберона, а затем уйти с острова… «Наука хоть и удивительна, но, увы, пока не позволяет видеть прошлое, как ваш сейд». Я думала, Сенджу обронил эту фразу случайно, но теперь поняла: столь древний дракон случайностей не допускает. Ему было нужно, чтобы я узнала правду, чтобы сбежала и вернулась домой, где он сможет закончить начатое.
Где-то там, за деревьями, на промёрзлой земле лежал обездвиженный Сол, подчинённый жестокому сейдману, и я едва удерживала себя на месте, чтобы не побежать к нему со всех ног. Он столько раз спасал меня, а теперь, когда спасение требовалось ему самому, я должна была просто уйти? Бросить, предать, обречь на погибель?
В носу защипало.
– Эй-эй, только не реви! И давай без глупостей. Спасёшь ты своего дракона, но точно не так и не сегодня. Нам надо, чтобы ты при этом не осталась без башки, а значит… О боги! А это ещё что за мерзость?! – Поддержку Дайре оказывал паршивую, но зато его бравада вывела меня из оцепенения. Он в упор пялился на мою левую руку, которую я забыла снова обернуть в повязку после того, как выдернула из неё ветвь. – Это от той штуки, которой Сенджу лечит драконов?.. Гелиос, кажется. Да уж, так бахвалятся своей наукой, а на деле вон как ей далеко до совершенства! Ладно, идём уже, костяная принцесса, не месяц нектара на дворе.
– Куда идём? – растерянно спросила я в спину, с трудом отвернувшись от леса, где находился Солярис, и с неменьшим трудом подчинив себе изнурённые мышцы, чтобы двинуться дальше.
– В Луг. Это ближайший город в Дану. Разве не там должны быть твои друзья?
– Кочевник и Сильтан! – встрепенулась я, узрев мимолётную искру надежды. От этого даже силы прибавились: я зашагала быстрее и на следующей тропе, что выходила из леса и спускалась в низину, даже умудрилась обогнать Дайре. Тот возмущённо фыркнул мне вслед.
С городом нас разделяло несколько лиг, на преодоление которых ушло порядка двух часов. Несмотря на то что снег в Дану уже растаял, без препятствий не обошлось: бурелом образовывал такие крутые спуски и подъёмы, что иногда через них приходилось карабкаться на четвереньках. Если бы Дайре великодушно не снял с себя плащ, оббитый мехом куницы, и не накинул его мне на плечи, в своём шёлковом платье я бы окоченела насмерть ещё на половине пути.
– Плевать мне на тебя, госпожа ты драгоценная, – бросил он мне вместе со своим плащом тогда, и из его уст мой титул звучал как ругательство. – Просто в таком виде ты похожа на сумасшедшую бродяжку. Не хочу, чтобы все подумали, будто я с чернью якшаюсь.
Я кивнула, сделав вид, что поверила, будто в Дайре действительно нет ни толики благородства.
Когда из-за леса восстали шпили молочно-белого замка и зазубренная крепостная стена высотой в несколько этажей, на которых дежурили хирдманы с арбалетами наперевес, под ложечкой у меня тревожно засосало. В прошлый раз мой визит в Луг закончился дракой, ловушкой и побегом. Я не была уверена, что он не закончится так и сейчас, но вид Дайре, без колебаний направившегося прямиком к городским воротам, заражал спокойствием. Казалось, он совсем не переживает по поводу того, что его тоже разыскивают с факелами и вилами как предателя и цареубийцу, – даже не надел капюшон и не попытался спрятать лицо. Я не сразу поняла почему, пока Дайре вдруг не обогнул очередь, выстроившуюся к входу, и не юркнул под свод дозорной башни.