23. Ярослав
Я открыл глаза и увидел перед собой перекошенную злобную рожу, покрытую красными пятнами, похожими на… ожоги? На кончиках давно не мытых волос шипели огненные искры. Ошпаренный мужик хлопал их ладонями и безудержно поминал всевозможные рыбьи потроха. Воняло горелыми волосами.
Тело снова ломило, как и в прошлый раз. В ушах мерзко трещал рой стрекоз. Сознание медленно фиксировало окружающую обстановку и передавало сигналы заторможенному мозгу. Почему вместо облупленных белых потолков больницы перед глазами деревянная обшивка? Почему вместо современной женщины-медсестры подгорелый вонючий бомж? Почему руки… Руки?!
– Да твою же мать за ногу! – прохрипел я, созерцая хоть уже не смуглые, но не в меру изящные кисти. Явно не мои родимые!
– Это я тебя за ногу сейчас выдеру, тварь! – взревел ошпаренный. – Будешь ублажать меня, стерва, пока не издохнешь.
– Че?!
Мое ослабленное тело отозвалось волной боли, прокатившейся от макушки до самых щиколоток, за которые схватился мужик и резко дернул меня на себя.
– Какого лешего?
Я, не сдерживаясь в выражениях, стал брыкаться, лягаться, бессмысленно толкаться худыми бесполезными руками. Наглые мужские лапы ощущались везде: на бедрах, заднице, талии, груди… Груди?!
Поток отборного русского мата внезапно прервался. Бесконечная секунда тишины была пропитана осмыслением, непринятием и омерзением. Омерзением, навалившимся сверху, остро воняющим потом и паленой шерстью.
– Raasmiou naasliolerii! – ошалело взревел я на автомате, вкладывая в заклятие дроу всю свою злость.
Магическое слово отбросило мерзавца в противоположный конец комнаты, пробило им деревянную стену и насадило на какой-то крюк. Словно в низкобюджетном кино, он захрипел и закашлял кровью. А затем обмяк.
– Черт!
Это было четвертое убийство на моем счету. Но одно дело там, в гребаном средневековом мире зашибить трех людоедов. Оно будто было, а будто и нет. Но теперь… Если я в своем мире… в каком-то бомжатнике… в какой-то бабе, которую только что пытались изнасиловать…
– Ну почему-у-у? – Я гневно стукнул кулаками о деревянную койку. – Что опять пошло не так?
Я молча уставился в потолок, переводя дыхание. Воспоминания перенесли меня в тринадцатилетний возраст. Стояла сентябрьская суббота. Солнце пробивалось сквозь хмурые тучи и пышные кроны парковых сосен, но не грело, не радовало. К фигурной металлической решетке влюбленные привязывали красные ленточки. Невеста заливисто смеялась, запрокидывая голову и ловя ртом влажный воздух. Жених украдкой от новоиспеченной тещи попивал шампанское. Я же стоял на другом конце парка и ненавидел их всех: их праздник, их радость. Рядом пыхтел мой брат Вовка, выравнивая лопатой холмик земли, что стал последним домом для Черныша. В тот день, сжимая в руке пустой поводок, я впервые узнал, что такое боль утраты. В тот день я плакал в последний раз. И вот сейчас мне снова хотелось заплакать, чертовски хотелось – лежа неизвестно где, неизвестно в чьем теле. Но глаза мои оставались сухими.
– Долбаная криворукая ведьма! – Я вскочил с койки, но тут же согнулся пополам. Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. Я уперся ладонями в колени и закряхтел, ощущая себя стариком, разбитым радикулитом. А, нет, пардон, старушкой!
– Дерьмо собачье!
Перебрав все русские матерные слова, я перешел на ругательства дроу, заполнившие каюту шипящей мелодичностью. Странно, что память Ноара до сих пор была со мной. Это пугало.
– Здравствуй, шиза. Господи! Ну как же так угораздило-то?! – Я шагнул к стене, привалился спиной и вдруг понял, что это не меня шатает, а сама комната чуть покачивается. – Твою ж… корабль, что ли?
Я еще раз огляделся. Если и корабль, то он явно сейчас переживал не лучшие времена. Настораживало и то, что он был из дерева. Не металл, не пластик – дерево. А среди разрухи вещи… Чьи-то несуразные остроносые сапоги, вроде тех, что раньше были на моих-немоих ногах дроу. Из-под соседней койки торчал допотопный саквояж, рядом валялись разбитые бокалы в железных витиевато-винтажных подстаканниках. Ни телефонов, ни розеток… Вообще ни одной завалявшейся вещицы, которая могла бы точно указать на мой мир. Тут меня словно морозом обдало.
– Я ж насильника проклятьем магическим завалил! Колданул, получается. А на Земле-то магии нет, значит… Нет-нет-нет!
Я взвыл, а потом снова разразился трехэтажным матом, костеря ведьму за треклятую локацию, но еще больше за отвратную новую аватарку:
– Бабское тело – это ж полный звездец! Сибель, зараза, я тебя лично придушу! Вот этими хилыми ручонками!
Выпустив пар, я одернул скособоченную рубаху, заправил ее в брюки – ладно хоть не юбка – и вышел из каюты. Разруха, царившая вокруг, мне определенно не нравилась. Увиденное дальше и вовсе напрягло: в соседней каюте лежал мертвый парень и в следующей – тоже.
– Какого черта здесь творится?!
Среди обломков на полу я отыскал увесистую перекладину и перехватил ее на манер биты. Мало ли что ждет меня впереди. Может там еще толпа мерзких ублюдков, которые только и ждут момента завалить женщину. Меня передернуло.
«Кошмар, мерзость-то какая!»
Новое тело мало того, что ощущалось болезненно и словно опустошенно, так еще и вызывало адский дискомфорт. Невысокое, слабое, с нарушенным центром тяжести – я скосил глаза на грудь и снова выругался. Больше всего мне хотелось сейчас оказаться в своей комнате, бесформенно растечься по родной «икеевской» кровати и спать, спать, спать. А потом проснуться и жить прежней жизнью. Но нет.
Я осторожно выбрался на раскуроченную палубу. Здесь все оказалось еще хуже, чем внизу. Корабль был похож на «Хвост дракона» и одновременно не похож. Другой оттенок древесины, иное расположение всех этих моряцких штук, названий которых я не знал. И он явно подвергся нападению и разграблению. А вокруг снова простиралось бескрайнее море.
«Спасибо, хоть без мертвяков».
Осторожно ступая, я двинулся в сторону кормы, откуда доносились обрывки разговора. Гнусавый бас то и дело поминал бездну и просил пустить ветер. Ответы собеседника были хриплыми и невразумительными. Суть диалога вообще не угадывалась. Невозможно было даже понять – враги это или друзья.
Первым меня заметил бледный, похожий на полутруп мужчина, лежавший на скамье возле борта. Тонкие черты лица были искажены тревогой. Он принялся теребить свои белесые косы и украдкой подавать мне знаки, шевеля бровями, а потом и вовсе на очередной вопрос о ветрах невпопад заявил:
– Delia find.
«Спрячь волосы», – мысленно перевел я с… эльфийского?
Определенно, с эльфийского. Наречие дроу было более шипящим. А этот…
«Хм, походу у моего нового тела есть скрытые опции. Может, я теперь прекрасная эльфийка? А прятать-то куда? Зачем?»
Вместо волос, я потрогал уши – обычные, не острые.
– Чего? – не понял второй собеседник, по-прежнему стоявший ко мне спиной. Этот был мощной комплекции, лохмат и неопрятен, что было понятно даже сзади. А еще избит или вроде того. Очередной маргинал.
Я попытался проанализировать картину, и по всему выходило, что дружить лучше с бледным полудохликом, язык которого я знаю, а не с косматым, который вдруг резко развернулся.
– Чтоб мне сблевать ядовитой медузой! Баба-то откуда?!
«Придурок, этого даже я не знаю».
На лице косматого за долю секунды промелькнул широкий спектр эмоций от удивления до вожделенного предвкушения. Он чуть язык не вывалил набок, как заправский лабрадор.
«А вот этого не надо, чувак. Мне уже хватило».
Не раздумывая более ни секунды, я со всей силы, что имелась в этом хрупком теле, двинул «битой» по наглой небритой морде. Мужик, надо отдать ему должное, быстро среагировал, уклонился в последний момент, подставив плечо. От удара деревянная дубина переломилось надвое. Не дав противнику опомниться, я выдал любимую троечку по корпусу. Затем был лоу-кик и локтевой снизу вверх… Девчачье тело мне подчинялось, вот только силы ударов для противника-тяжеловеса катастрофически не хватало.
Тогда я попытался выдать свое коронное слово-вышибалу, но звуки не шли, словно не могли напитаться силой. Ощущать внутри себя некую пустоту и слабость было для меня новым неприятным открытием.
«Магическая батарейка, что ли, села?!»
Противник злорадно ухмыльнулся, глядя, как я беспомощно открываю рот, и ринулся в атаку, как разъяренный бык на корриде. Я только и успел, что встать в стойку и выставить блок, умом понимая, что этот здоровяк сейчас меня просто сметет.
24. Сибель
Если настоящий дроу – Ноар, который должен вот-вот вернуться в свое тело, задумает нанести мне вред, то я так просто не позволю ему сомкнуть пальцы на моей шее. Поэтому я подобрала из кучки обрезанных волос дроу тот необычный кинжал, который Ярро везде таскал с собой, – короткий, но прозрачный. И вздрогнула – кожу сразу защипала родная магия, вновь пробуждая только-только успокоившуюся вязь черных плетений на моих запястьях.
– Швахх! Что это?
В ушах зашелестели чужие слова, исходящие словно из самой черной и глубокой бездны. Я выпустила из рук кинжал, но жуткий шепоток не унимался. Тогда, накинув на рукоять край подола, я вновь схватила проклятое оружие, подползла к телу дроу и сунула его обратно в ножны. Наваждение оборвалось, да вот только сам Ноар так и остался лежать без движения. Медленно текли напряженные секунды. Одна за другой. Я до боли прикусила губу, но ничего не происходило. Тревога за Ярро нарастала.
– Ноар не вернулся. Он не вернулся. Значит… Значит… Убила? Я его убила?!
В комнате стало так зябко и одиноко. Я обхватила себя руками и наклонилась вперед, стукнувшись лбом об пол.