Фальшивая маира Сотье поправила шляпу, что надежно укрывала волосы. Я не позволил их отрезать, еще на корабле сам заплел в замысловатые косы и ловко спрятал под шляпой. Ярро был слишком измотан, чтобы спорить еще и об этом, однако не упускал возможности поворчать:
– Далась тебе ее шевелюра. Твой фетиш, да? Видел бы ты, во что я превратил голову дроу…
Я лишь неодобрительно хмыкал. А еще поддерживал даму под руку, хоть Ярро и беспрестанно возмущался этим фактом. С каждым шагом он кряхтел, сопел и жаловался на незримое давление, на то, как путается его разум в образах чужих реальностей. Изнеженное тело благородной маиры, не подготовленное к долгим пешим походам по негостеприимным землям, спотыкалось и норовило упасть.
Я же, наоборот, чувствовал себя все лучше. Впитывал рассыпанные в воздухе частицы энергии леса, травы, земли. Ощущал, как неторопливо заполняется мой внутренний резерв. Исцеляющее заклинание вошло в полную силу и окончательно развеяло боль в бедре.
До ближайшего селения мы добрались глубокой ночью. Темнота удачно скрадывала наши силуэты, позволяла миновать ненужные и опасные встречи с местными.
– Сюда. – Ярро уверенно свернул с неровной мощеной дороги в сторону каменных развалин. – Здесь была мельница. Когда-то.
Я уже и сам видел очертания старинных жерновов, на которые Ярро оперся ладонями. Он тяжело хватал ртом воздух. Чужие воспоминания выматывали его, но без них было не обойтись. Остатки восстанавливающего зелья мы выпили еще на «Рассветном луче», перед тем как ступить в туман, и теперь я мог помочь только одним способом.
«Иначе далеко мы не уйдем».
Я бесшумно подошел сзади и обхватил его под грудью.
– Какого черта ты творишь!? – дернулся он-она, но ослабевшее тело не смогло вырваться из моего цепкого захвата.
– Dinen, Yarro, dinen, – мягко произнес я ему на ухо. – Gilgalad thilia, silme, isilme faina. Anta vala lome, anta vala tavaril[8]…
– Лапы убери, извращенец!
Я певуче растягивал гласные. Голос с каждым словом наливался незримой силой, окутывал Ярро прохладным коконом природной магии, расслаблял тело, легким ветерком ласкал девичью кожу. Мелодичные напевы осторожно очищали перегруженный разум. Вскоре Ярро перестал сопротивляться, затих. Затем и вовсе откинулся назад, прижимаясь лопатками к моей груди, отдаваясь волнам умиротворения и спокойствия.
Наше дыхание вошло в единый ритм. Во рту появился тонкий привкус скошенной травы, оттененный терпкой горчинкой вердарианнской рощи. Постепенно тягучие напевы становились тише. Магия момента таяла. Я медленно, не нарушая гармонии, разомкнул руки и отстранился первым, подхватил под локоть пошатнувшегося Ярро.
– Как себя чувствуешь?
– И хорошо, и плохо, – тихо отозвался он, отстраняясь. – Что ты сделал? Что это вообще было?
– Я пропустил через себя силу природы и поделился энергией с тобой.
– И не упустил шанса меня облапать, – буркнул себе под нос иномирянин.
– Зато действенно.
Я усмехнулся. Не о чем спорить. Мне уже было видно, что Ярро почувствовал себя лучше, бодрее, а с лица ушла болезненная бледность. И теперь это лицо хмурилось, выражало недовольство. Очевидно, ему претила мысль о том, что его касались мужские руки. Пусть даже эльфийские и пусть даже не совсем его, а тела, которое он занимает…
– Временно. Все это временно, – продолжал злиться Ярро. – Я найду Сибель и вернусь назад. С твоей помощью она сделает все правильно. Должна.
– Я вижу ход твоих мыслей. – Я смахнул пыль с жернова коротким заклинанием и присел на край. – У каждого из нас своя цель. Но черная магия под запретом. Ты вернешься в свой мир, а ведьма будет передана инквизам за свершенный ритуал. Ты готов взять ответственность на себя за ее погибель?
– Уже само ее существование губительно. В этом вина ваших законов, а не моя. У нас вот времена инквизиторов и всей этой ведьминской дичи остались в прошлых веках. Будь у меня возможность, я бы забрал Сибель в свой мир.
– Даже так?
– Видел бы ты, как сверкали ее колдовские глазища, когда я рассказывал о самолетах. Глаза – зеленые, кстати, но не как у тебя. Знаешь, такие, как у кошек в темноте. Ведьминские. Да-а-а, – выдохнул Ярро. – Сибель бы в моем мире понравилось. Но вряд ли это возможно… Она хотела попасть в эльфийские земли, чтобы ей запечатали магию и она смогла бы жить как обычный человек.
– Эльфы не всемогущи. Да, у нас есть храмовники, которые обладают достаточными знаниями для проведения обряда шести печатей. Но ведьма должна быть сильной духом. Проблема в том, что слабые не выживают после обряда, их душа выгорает вместе с черным даром. А сильные к нам не идут. Они горды, упрямы и хорошо прячутся. Но и инквизы не расслабляются. Что скажешь, Ярро, твоя Сибель сильна духом?
Ярро отрицательно покачал головой и начал загибать пальцы:
– Истеричка. Психичка. Криворучка. Некомсомолка… хоть и красотка, да.
Он вздохнул, а затем опустился на колени и долго шарил рукой под жерновом, пока, наконец, не выудил оттуда тугой кисет и передал его мне.
– В моей… или не моей памяти в схроне было припрятано четыре таких мешочка с монетами. Сам их туда клал. Вернее, не я, а настоящий дроу Ноар Коулдан. У меня такая каша из лиц в мозгах. И куча имен – язык сломаешь. Поэтому озвучу ключевые моменты: подельники Ноара изрядно опустошили этот схрон. Остается только надеяться, что найденных монет хватит. Ведь долго задерживаться на Ките я не собираюсь. Дальше у нас по плану будет Цитир… Церит… тьфу ты… Ци-ре-тей. Короче, та еще козлина, – поморщился Ярро. – Но без пропускных меток на острове никак нельзя.
– Значит, у нас нет выбора. Вперед!
29. Фабиана
Грязное мутное окно нехотя впускало рассвет в небольшую комнату на втором этаже таверны Арби. Из щели под дверью навязчиво тянуло жареным луком.
Я сморщила нос и принялась разглядывать мелкие частички пыли, что кружились в утренних лучах. Покосилась на жавшуюся ко мне ведьму и пригладила пучок ее волос, щекотавший шею. Выходило, что мы проспали без малого сутки.
«Еще шесть дней, и пропускная метка пропадет».
Следовало хорошенько обдумать дальнейшие действия. Где найти корабль, что пойдет на запад? С кем лучше договориться? А к кому подходить опасно?
Ответы на эти вопросы могла бы подсказать память настоящего хозяина тела. Глубоко вздохнув, я прикрыла глаза… И погрузилась в монотонный гул сигналов странных повозок, застрявших на перекрестке. Сломанный фонарь беспрерывно мигал желтым. Двое мужчин переругивались, не стесняясь в выражениях. Люди вокруг шли, опустив головы и уткнувшись в небольшие коробочки, которые держали в руках…
Я дернулась, выныривая из воспоминания иномирянина Ярро, о котором постоянно рассказывала Сибель, тоскливо вздыхая. Отмахнулась от него, как от чего-то шумного, назойливого и совершенно, абсолютно непонятного. Лишь шестая попытка самокопания привела меня куда нужно – на остров Дохлый Кит, но вновь оказалась бесполезной. Мелкие вспышки чужого сознания снова показывали мне хозяина гостиницы Арби то в одной рубахе, то в другой. Вокруг менялись лица посетителей. Но неизменно крупный мужчина двигался между столиков неторопливой тяжелой походкой.
«Помнишь, как бывало, брюхом шел вперед, – прозвучало в голове на чужом, но неожиданно понятном языке. – И крестом сияло брюхо на народ».
Я никакого креста не видела, а вот по лбу себя стукнула ладонью, чтобы выбить ненужные обрывки воспоминаний. А вот нужные, наоборот, ухватить и разобрать по косточкам.
Спустя час желудок мой ныл от тяжести жирной переперченой яичницы, щедро начиненной жареным луком и шкварками. После скромных рыбных похлебок на «Хвосте дракона» завтрак, поданный Рози, вызывал изжогу.
Ворча себе под нос, то и дело хватаясь за живот, я добралась до северной рыночной площади. Именно здесь стоило искать Кнута Нам-Бо. Арби хоть и был в дружественных отношениях с Ноаром, но оставался всего лишь владельцем таверны. Он мог предложить кров, еду, брагу и женщин, но не корабль. А вот Кнут Нам-Бо владел на Ките северным рынком и семью кораблями. Этот человек был таким же жирным, как яичница Рози, и таким же противным, как изжога после нее.
Рыночная площадь была – как и в Сивелле, и в Рехии – самой обычной: наполненной палатками, прилавками с товарами и гулом от резких выкриков торговок. С одной лишь разницей: теперь вместо привычного: «Светлого дня, добрая маира, не желаете ли свежих яблок?», я слышала иное.
– Эй, красавчик! – проорала мне очередная торговка. – Вяленый кальмар специально для тебя! Бери, они для мужской силы хороши! Эй, ну куда же ты? Только сегодня два кальмара по цене трех! Не проходи мимо!
Я ускорила шаг, но в спину все равно долетело:
– Добавишь еще три медяка сверху, и я твоя! Ладно – два! Красавчик, ну?
Торговые ряды петляли. Женщины навязывали свой товар. Мужчины громогласно с ними спорили и с довольными ухмылками на пиратских рожах получали желаемое, нередко – в глубине палаток.
Я стискивала зубы, старалась не смотреть по сторонам и упорно пробиралась вперед, пока наконец не вывалилась из суеты на открытое пространство. Именно эта часть рынка принадлежала Нам-Бо. Только теперь я осознала, почему его прозвали «Кнутом».
Вместо визгливых голосов торговок над площадью висели стоны, полные отчаяния и боли, их со свистом рассекали удары хлыстов. Грязные, ободранные люди стояли на деревянных помостах, прикованные цепями к железным перилам. Багровые искры грозовой магии потрескивали на звеньях от малейшего движения и «кусали» узников. Я потерла пальцем свою метку, вспомнив болезненный разряд, что прошил ладонь.
Хотелось убежать, спрятаться от этого кошмара, забраться с ногами в высокое кресло отца, что стояло перед камином в родовом имении, и стереть из памяти перекошенные болью лица… Или выхватить меч из ножен и неистово перерубить им все искрящиеся цепи, намотать кнуты на шеи жестоких надсмотрщиков…